В июне научный редактор воскресного приложения к газете «Известия» спросил представителя американского посольства в Москве, какой может быть американская реакция на возможную советскую атаку в отношении Китая (сущность такой атаки не конкретизировалась). Тот же русский уклонился от обсуждения данной темы совсем недавно, и в ответ на вопрос американца две недели назад редактор сказал только, что СССР пытается улучшить отношения с Китаем. В июле Делюсин из советского Института Азии и Африки спросил Сидни Лю из «Ньюсуик», что он думает по поводу реакции китайского народа в случае атаки Китая со стороны СССР (характер атаки не был определен).
Советские контакты с зарубежными коммунистическими партиями в начале августа оставляют впечатление большого беспокойства относительно будущего китайско-советских отношений, но ни один из двух отчетов, что мы имеем, не показывает, что дискутировался такой специфический вариант, как удар по китайским ядерным объектам.
Наконец, последнее советское заявление по данному вопросу было сделано заведующим Юго-Восточным отделом министерства иностранных дел Капицей, который в беседе с канадским корреспондентом настаивал на том, что советский удар по китайским ядерным целям является «невообразимым», а сама эта идея представляет выдумку западной прессы.
Крайне маловероятно, чтобы Давыдов был причастен к дискуссиям поданному вопросу на самом верху советского руководства. Скорее, ему поручили собрать как можно больше информации об американской позиции по китайским делам, а его вопросы о гипотетическом ударе следует рассматривать в контексте попыток вызвать дискуссию о видении американцами китайско-советских отношений. Идея удара по китайским ядерным объектам упоминается в прессе Соединенных Штатов и обсуждается дипломатами и обозревателями в Вашингтоне. Более того, на встрече с интернами Конгресса за несколько дней до упомянутого ленча Давыдова спросили, каким, по его мнению, должно быть отношение США к возможной китайско-советской войне, и, следовательно, он имел возможность продумать аргументацию, упомянутую в меморандуме.
Что представляется ясным из приведенных свидетельств, таких, как выступления советских лидеров, московская пропаганда и тайные сообщения о тревожности советских дипломатов, так это очевидная озабоченность Советов проблемами с Китаем и большой интерес к отношению других стран к китайско-советской напряженности. Остается сомнительным, получили ли советские официальные лица указание систематически собирать информацию об отношении других к возможной акции — атаке на китайские ядерные цели. Тем не менее Департамент считает возможным, что беседа Давыдова является первым шагом в такой зондирующей операции; имея это в виду, направлены соответствующие запросы в ключевые точки за рубежом, дабы получить сообщения об аналогичных беседах. До настоящего момента получен единственный отклик из американского посольства в Риме: первый секретарь советского посольства сказал итальянским официальным лицам, что он предвидит новые и более серьезные инциденты; сообщается, что ему не поручено выяснять реакцию и нет никакой справки об идее удара по китайским ядерным объектам.
Из-за отсутствия большого числа сообщений в относительно короткое время представляется, что недавняя беседа Давыдова, равно как и замечания в Бостоне пять месяцев назад, представляют скорее любопытство, чем сигналы. Очевидно, внимание Москвы поглощено китайской проблемой и Кремль рассматривает все варианты. Таким образом, возможность советского ядерного удара по китайским ядерным объектам не исключается. Тем не менее мои консультанты и я не верим, что такой поворот вероятен. Советам следует взвесить риск полномасштабной войны с Китаем, войны, к которой Советы, вероятно, недостаточно готовы, несмотря на их укрепление с 1965 года. Более того, они не могут быть уверены в полноте сведений о китайских бомбах и поэтому могут столкнуться с перспективой восстановления китайского ядерного арсенала.
По имеющейся оценке на 12 августа 1969 года предполагаемый воздушный удар с целью уничтожения китайских ракетных и ядерных объектов может быть наиболее вероятной военной акцией Москвы, если Советы верят, что они могут сделать это без вовлечения в длительную и широкомасштабную войну. Маловероятно, что Кремль придет к такому заключению, хотя некоторые шансы все же остаются. Принимая во внимание все военные, политические, экономические, внешнеполитические и идеологические последствия подобного советского нападения, аналитики Департамента считают, что шансы подобной акции существенно меньше, чем пятьдесят на пятьдесят, и что китайско-советский конфликт, если он произойдет, станет результатом эскалации пограничных столкновений. Эта оценка представляется мне разумной.
Уильям Роджерс
СОГЛАШЕНИЕ
между Союзом Советских Социалистических Республик и Китайской Народной Республикой о советско-китайской государственной границе на ее Восточной части
Москва, 16 мая 1991 года
Союз Советских Социалистических Республик и Китайская Народная Республика в целях уточнения и определения прохождения линии советско-китайской государственной границы на согласованных участках ее Восточной части договорились о нижеследующем:
СТАТЬЯ 1
Договаривающиеся Стороны согласились на основе договоров о нынешней советско-китайской границе, согласно общепринятым нормам международного права, в духе равноправных консультаций, взаимного понимания и взаимной уступчивости, а также на основе договоренностей, достигнутых в ходе советско-китайских переговоров по пограничным вопросам, справедливо и рационально разрешить оставшиеся от истории пограничные вопросы между СССР и КНР, уточнить и определить прохождение линии границы между обоими государствами.
СТАТЬЯ 2
Договаривающиеся Стороны согласились о нижеследующем прохождении линии государственной границы между СССР и КНР на ее Восточной части:
Первой пограничной точкой на Восточной части советско-китайской государственной границы является высота Тарбаган-Дах с отметкой 645,0 (на китайской карте 646,7). Эта пограничная точка расположена на расстоянии приблизительно в 3,6 км к югу от высоты с отметкой 708,5 и приблизительно в 4,8 км к юго-западу от высоты с отметкой 709,5 (на китайской карте 709,4), находящихся на территории СССР, и приблизительно в 18,7 км к северо-западу от горы Дагуаньшань-Ула с отметкой 877,0 (на китайской карте высота с отметкой 831,7), находящейся на территории КНР.
От первой пограничной точки линия государственной границы идет по прямой в юго-восточном направлении на протяжении приблизительно 30,4 км до второй пограничной точки. Эта пограничная точка расположена на расстоянии приблизительно в 3,0 км к юго-юго-востоку от горы Круглая с отметкой 844,0 (на китайской карте 850,6) и приблизительно в 5,2 км к западо-юго-западу от горы Телефонная с отметкой 863,4 (на китайской карте 872,2), находящихся на территории СССР, и приблизительно в 8,2 км к северу от высоты с отметкой 791,0, находящейся на территории КНР.
От второй пограничной точки линия государственной границы идет по прямой в востоко-юго-восточном направлении на протяжении приблизительно 16,8 км до третьей пограничной точки. Эта пограничная точка расположена приблизительно в 4,0 км к юго-востоку от высоты с отметкой 822,3 (на китайской карте 822) и приблизительно в 5,3 км к юго-западу от горы Круглая с отметкой 749,9 (на Китай-
369
14 Мифы Даманского
ской карте 750,5), находящихся на территории СССР, и приблизительно в 2,3 км к северу от высоты с отметкой 724,1 (на китайской карте гора Цзяцзышань с отметкой 723,2), находящейся на территории КНР.
От третьей пограничной точки линия государственной границы идет по прямой в восточном направлении на протяжении приблизительно 14,4 км до четвертой пограничной точки. Эта пограничная точка расположена приблизительно в 2,5 км к югу от высоты с отметкой 763,8 (на китайской карте гора Кэлутаяшань с отметкой 767,2), находящейся на территории СССР, и приблизительно в 4,2 км к северу от горы Теси-Ула с отметкой 667,0 (на китайской карте гора Тесишань с отметкой 666,0) и приблизительно в 6,4 км к северо-северо-западу от высоты с отметкой 693,0, находящихся на территории КНР. На этом участке линия государственной границы пересекает железную дорогу между советской станцией Забайкальск и китайской станцией Маньчжурия.
От четвертой пограничной точки линия государственной границы идет по прямой в востоко-юго-восточном направлении на протяжении приблизительно 13,7 км до пятой пограничной точки. Эта пограничная точка расположена приблизительно в 3,7 км к юго-западу от горы Верблюжья с отметкой 606,4 (на китайской карте 607,1), находящейся на территории СССР, и приблизительно в 3,5 км к востоку от горы Дамушань с отметкой 695,8 (на китайской карте высота с отметкой 696,3) и приблизительно в 1,2 км к северо-северо-востоку от высоты с отметкой 729,8 (на китайской карте 731,5), находящихся на территории КНР.
