— Месть! — не задумываясь, ответил собеседник.
— Как это? — не понял я.
— А вот так! — и, вероятно, подзабыв ранее сказанное, продолжил:
… В Мензелинском следственном изоляторе в хате[435] первоходок[436] я достаточно быстро узурпировал власть и в целях её укрепления стал гнобить арестованного за изнасилование Руслана Язитова, добиваясь его перевода к обиженным[437]. Родители Руслана проплатили «Катку»,[438] который в тот период был смотрящий[439] по изолятору. Он назначил правилово[440], чтоб опустить[441] меня как беспредельщика.[442]
Совершенно случайно начальник оперативного отдела Карпов Александр Павлович увидел, как меня заводят в камеру к «Катку», и поинтересовался, почему малолетку-первохода водворяют к матёрым жуликам. Вертухай[443] пояснил, что выполняет распоряжение опера Архипова Алексея Павловича.
Карпов отвёл меня в кабинет и в обмен на моё сотрудничество обещал защиту от «Катка» и его сподвижников. Я согласился (какой избрал псевдоним — не помню). Александр Павлович обещанное исполнил и сделал всё, чтобы я остался пацаном[444] среди первоходов. Это помогало мне эффективно выполнять задания Карпова.
Задания были направлены на получение сведений, необходимых ментам для привлечения моих сокамерников к ответственности за совершённые ими преступления. При этом Карпов терпеливо исподволь разъяснял мне общественную значимость этого сотрудничества и представляемых мною письменных агентурных сообщений. Тщательно отрабатывая каждое задание, Александр Павлович обучал меня способам выведывания информации и другим хитростям общения с сокамерниками.
Максимум усилий я прикладывал для выуживания любых сведений, касающихся «Катка» сотоварищи, о чём незамедлительно информировал Карпова!
В последующем для отбытия наказания меня этапировали в Нижнекамскую ИТК-4. Вслед полетела малява[445] «Катка», в которой он сообщил тамошнему смотрящему Колбасову Виталию о моём беспределе по отношению к Язитову. «Колбаса» изгнал меня из братвы[446] к мужикам.[447] И я понял, что все блатные понятия — сказки для лохов.[448]
Ко времени Гизетдинов подвернулся. И я поновой завербовался не только ради оперской защиты, но и для того, чтобы отомстить «Колбасе» и всей его блатате!
— Не боялся, что в случае разоблачения твоего сотрудничества.
Руслан перебил меня, не дав сформулировать вопрос:
— Это только в блатных побасёнках сотрудничество с ментами западло, карающееся чуть ли не геенной огненной! Лично я не встречал ни одного воровского авторитета, который с ментами консенсус не находил. Вопрос — какой ценой! Это раньше менты за информацию поблажки давали. Сегодня — практически всё за деньги или их эквивалент.
Я только по первости — по неопытности всё увиденное-услышанное добросовестно докладывал Эдуарду Данисовичу, за что и получал от него копейки, да преференцию такую же…
С опытом каждому секретному агенту приходит понимание, что сотрудничество это гешефт, заставляющий соображать: где надо поднапрячься, а где и на халяву информацию получить можно, что и как сообщить, а про что и промолчать. Как информацию преподнести, чтоб самому выгоду поиметь.
Донести, что зэк[449] незаконно сотовым телефоном пользуется, по моим понятиям западло, ибо вреда это нарушение никому не причиняет. А вот сообщить, что «Кривой» «Хромого» по беспределу подрезал, как администрация ворует или кто в зону за огромные взятки наркоту с водкой заносит — это са-а-авсем другое!
Да и от опера многое зависит. Абы кому секретный сотрудник «жареную» информацию не предоставит. Вот Эдуард Данисович был порядочным и честным ментом. Он не побоялся доложить руководству УФСИН РФ то, что торговля наркотиками в зоне организована начальником ИТК-4 Арбузовым Юрием Михайловичем. И что? Арбузова перевели в Казань начальником ИК-5, а Гизетдинова уволили.
Так что от кумовских[450] у меня самые добрые впечатления! Поэтому и сотрудничаю с ними. А вот о мусорах такого сказать не могу.
— Зачем тогда сотрудничал с ними?
— С Халиловым вроде как по рекомендации Гизетдинова. Я и в мыслях не имел, что Ибрагим Ильдарович в погоне за орденами-медалями меня в такой блудняк втравит! Ну а от предложений мусоров новой формации Минеева и Салимханова не мог отказаться, ибо полагал, что мне реальный срок маячит.
Немного помолчав, Руслан продолжил:
— Сегодня я рецидивист с огромным зэковским опытом и ни от кого не скрываю, что с администрацией и Радиком Гумеровичем дружбу вожу. Иначе с чего бы это меня назначили бугром лагерной бани?
Вопрос в том, на чём основана эта дружба. Ведь многим сидельцам я за взятки помогал условно-досрочно освободиться и другие насущные проблемки решить!
Блатные и прочие сидельцы, да и администрация побаиваются меня, понимая, что я могу подставить их, слив информацию о различных делах-делишках. Однако сделать они мне ничего не могут, так как обосновать предъяву[451] — доказать, что именно я слил те или иные сведения — они не в силе. А за необоснованную предъяву я тоже вправе спросить!
— Так ты же сам о своих ментовских подвигах рассказываешь? — возмутился я.
— А где доказательства, что это не трёп[452] зэковский, дабы лоха развести? — невозмутимо ответил собеседник.
— А если твои кадетовские или ульяновские крестнички претензии выскажут?
— Вот когда выскажут, тогда и поговорим!
Немного помолчав, я продолжил интервью:
— А какого-либо душевного дискомфорта не испытываешь, когда осознаёшь, что своим предательством ты обрекаешь на страдания сокамерника, человека, с которым ты живёшь одной жизнью?
— Нет! Он ведь эти страдания получает не по моей вине, а по своей — за совершённые им преступления! С какой-то поры у меня даже появился азарт охотника: я стал испытывать удовлетворение от того, что смог вывести на чистую воду убийцу или иного злодея, того же Арбузова, к примеру! Это во-первых.
Во-вторых: предательство — это когда своих сдаёшь! А свои мне только подельники! И подельников я не предавал!
Когда по заданию опера внедряешься в группу или разрабатываешь подозреваемого — это совсем другое! Ты изначально нацелен на получение сведений, и не факт, что информация эта будет уликовой, а не оправдательной! Это не предательство, а мастерство сыщика, если хотите! Установить и развить контакт с проверяемым, расположить к себе и умелыми обманными действиями выведать самые сокровенные тайны о деяниях его низменных — это искусство!
— От слова «искусить»,[453] кстати. — заметил я.
Не обращая внимания на эту ремарку, Руслан продолжал:
— А внедриться в группу, проявить личностные качества, чтобы создать ситуации для получения интересующих сведений. Это ещё большего умения требует!
Вы скажите — обман и ложь? Не согласен! А как же наши актёры, которые ежесекундно с экранов восхищают нас создаваемыми ими образами? Тот же Тихонов в роли Штирлица. Он ведь тоже обманывал всех нас, выдавая себя за совершенно иного персонажа!
— А как уживается твой азарт в ловле человеков с теми преступлениями, которые ты сам совершил?
— Знаете, если бы я не пошёл на день рождения к Сушковой, то и Нужина меня бы не оговорила. Окончил бы Елабужскую школу милиции и сам жуликов ловил, уже полковником был бы… наверное. Ну а если б не встретил Халилова-то.
— А как же Ломов, угнанный «КамАЗ», Гусев, Нурисламов и прочие?
— Ломов и «КамАЗ» — это детские шалости! А что касается Гусева и КО — не будь Салимханова с его предложениями, от которых трудно отказаться. Я ведь в «Международном центре» по 100–150 тысяч ежемесячно зарабатывал! Налоги квартальные с полутора-двух миллионов платил!
— Ну да ладно. От меня-то какого рода помощь требуется? — спросил я.
— Одного хочу: похищенные мною деньги отобрать у Салимханова и вернуть потерпевшим, а Ильгизара Абузяровича с его мусорскими корешами Минеевым и Бадртдиновым усадить на скамью подсудимых! Добиться справедливости! И ещё — я читал Ваше «Зазеркалье». И о моей истории напишите книгу!
— Писать всю правду? А если это будет против твоих интересов? К примеру, всем станет известно о твоём секретном сотрудничестве? Или другие порочащие тебя обстоятельства? Я ведь писать буду не только с твоих слов, но и мнения других участников изложу.
Немного подумав, Хайруллин ответил:
— Я согласен. Пусть эти злоключения станут известны людям во искупление грехов моих. Верую, что если это поможет, хоть одному человеку не совершить тех ошибок, которыми изобилует житиё моё — на Страшном Суде мне зачтётся.
— На роль Руслана-Каина претендуешь? Ну да ладно, давай документы, имеющие отношение к твоим скитаниям, посмотрим, с чего начать и чем закончить.
Из материалов дела:
Психологическая характеристика.
