Ознакомительная версия.
Собственно, чего было ожидать от Бандеры, Мельника, Шухевича, если их наставник, заместитель начальника «Абвера-2» полковник Штольце, которого трудно заподозрить в обиде или ненависти к своим наиболее удавшимся «ученикам», во время допроса в Международном военном трибунале о связях лидеров ОУН с фашистской разведкой рассказал:
«В марте 1941 г., выполняя указания своего руководства, лично отдал приказ руководителям украинских националистов, германским агентам Мельнику (кличка «Консул-1») и Бандере организовать сразу после нападения Германии на Советский Союз провокационные выступления на Украине с целью подрыва ближайшего тыла советских войск, а также для того, чтобы убедить международное общественное мнение о происходящем якобы разложении Советского Союза».
Далее Штольце дает характеристику главарю ОУН:
«Бандера по характеру — энергичный, карьерист, фанатик и бандит».[9]
Именно такие и требовались гитлеровским спецслужбам: грязные дела в белых перчатках не делаются.
Второй мощный удар по Красной армии гитлеровские спецслужбы планировали нанести с помощью прибалтийских националистов в Литве и Латвии. Тот же Штольце в показаниях Международному военному трибуналу поведал:
«Нами были подготовлены также специальные диверсионные группы для подрывной деятельности в прибалтийских советских республиках. Например, германской агентуре, предназначенной для заброски в Литву, была поставлена задача захватить железнодорожный туннель и мосты близ г. Вильно, а германские диверсионные группы, предназначенные для Литвы, должны были захватить мосты через реку Западная Двина. Все захваченные таким образом не разрушенные противником стратегические объекты должны были удерживаться нашими диверсионными группами до подхода регулярных германских войск».[10]
О размахе диверсионно-повстанческой деятельности гитлеровских спецслужб в Прибалтике накануне войны красноречиво свидетельствует отчет НКГБ Литовской ССР от 14 мая 1941 г. Так, органами государственной безопасности Литовской ССР с июля 1940 г. по 14 мая 1941 г. было «…вскрыто и ликвидировано 75 нелегальных антисоветских организаций и групп, созданных литовскими националистами, которые ставили своей задачей подготовку вооруженных антисоветских выступлений к моменту возникновения войны между Германией и СССР». Координатором этой деятельности выступал «Фронт литовских активистов», созданный «…в начале 1941 г. литовскими буржуазными националистами по заданию германской разведки. «Фронт» ставил перед собой задачу восстановления в союзе с Германией «независимого» литовского фашистского государства и в этих целях организовывал по всей Литве повстанческие банды, именовавшие себя партизанами».[11]
Эти и многие другие разведывательные данные, поступавшие из берлинской, лондонской, швейцарской и токийской резидентур НКВД, не оставляли сомнений в близкой войне с фашистской Германией. Большинство из них было известно Сталину, и он, как опытный политик, видимо, не строил иллюзий на этот счет. О неизбежности войны с фашистской Германией он говорил еще 21 мая 1937 г. на закрытом совещании руководства наркоматов НКВД и обороны:
«Необходимо полностью учесть урок сотрудничества с немцами, Раппало, тесные взаимоотношения создают иллюзию дружбы. Немцы же, оставаясь нашими врагами, лезли к нам и насадили свою сеть».
Однако в мае — июне 1941 г. Сталин продолжал упорно верить, что провидение отпустило ему еще полгода до решающей схватки с фашизмом. В этом его убеждала тонко сработанная специалистами гитлеровских спецслужб дезинформация, которая умело доводилась по различным каналам: разведывательным, дипломатическим и иным. В определенной степени этому способствовали и существенные противоречия в разведсводках, поступавших к нему из НКВД и Разведывательного управления (РУ) Генштаба Красной армии, по срокам нападения, силам и средствам, сосредоточенным вермахтом вдоль границ с Советским Союзом. Сталин, видимо, все еще надеялся, что два «капиталистических хищника» вцепятся смертельной хваткой друг в друга.
Но стойкость британцев и ее лидера, премьера У. Черчилля, не позволили «Морскому льву» (кодовое название военной операции вермахта) перепрыгнуть пролив Ла-Манш. Позже, в августе 1942 г., Сталин при встрече с Черчиллем признался в этих своих заблуждениях. Последний так вспоминал о том разговоре:
«В беседе со мной Сталин заметил: «Мне не нужно было никаких предупреждений. Я знал, что война начнется, но я думал, что мне удастся выиграть еще месяцев шесть или около этого».
Роковые иллюзии вождя дорого обошлись советскому народу. 22 июня 1941 г. хрупкую предрассветную тишину на западной границе СССР взорвали залпы десятков тысяч орудий. Полностью мобилизованная и вооруженная до зубов гитлеровская армада в считаные часы смяла оборону дезорганизованных бригад, дивизий и целых корпусов Красной армии. Удар фашистских войск оказался настолько силен, а наступление столь стремительно, что уже на шестые сутки после начала войны танки генерала Гудериана грохотали гусеницами по центральной площади столицы советской Белоруссии — Минска.
Не последнюю роль в этом первом успехе вермахта сыграли разведывательно-диверсионные подразделения абвера, прежде всего полк специального назначения «Бранденбург-800». Наряду с ним при основных военных группировках действовали четыре оперативные группы (айнзатцгруппен) A, B, C и D. Структурно в них входили особые команды (зондеркомандо) и оперативные команды (айнзатцкомандо). Численность оперативной группы составляла 600–700 человек начальствующего и рядового состава. Для большей мобильности ее подразделения зондеркомандо и айнзатцкомандо обеспечивались передвижными и переносными средствами связи, легковыми, грузовыми, специальными автомобилями, мотоциклами, в том числе и советского производства. В своем составе они насчитывали 10–20 офицеров, 40–60 унтер-офицеров и 60–80 рядовых.
Помимо этих элитных спецподразделений, на западной границе с СССР были сосредоточены многочисленные диверсионные отряды, сформированные из числа украинских, белорусских, прибалтийских националистов и белоэмигрантов. Большинство их участников прошли обкатку в составе боевок — нелегальных боевых подразделений ОУН, действовавших в западных областях Украины, Белоруссии и республиках Прибалтики.
Перед полком «Бранденбург-800», оперативными группами и бандами националистов руководством абвера были поставлены первоочередные задачи:
«В зоне боевых действий и ближнем тылу противника захватывать и обыскивать служебные здания и помещения партийных и советских органов, НКВД, воинских штабов и ведомств, всех других учреждений и организаций, где могли храниться важные оперативные или секретные документы, архивы, картотеки и тому подобные материалы.
Осуществлять диверсии на транспортных коммуникациях, выводить из строя линии связи, проводить террористические акции против командиров, политработников Красной армии, сотрудников НКВД и партийных функционеров.
Производить розыск и физическое уничтожение оставшихся в тылу сотрудников НКВД, партийных функционеров и их агентов».
Вооруженные самым современным оружием и имевшие за плечами большой опыт проведения спецопераций в Югославии, Греции, эти ударные разведывательно-диверсионные формирования гитлеровских спецслужб достаточно эффективно решали поставленные перед ними задачи. Мобильные, хорошо организованные и четко координировавшие свои действия с наступающими частями вермахта, они вовремя оказывались в нужном месте и в нужный час. Пользуясь неразберихой и растерянностью, царившими в рядах советских войск, диверсанты вели себя дерзко и решительно: взрывали и разрушали транспортные коммуникации, безжалостно уничтожали командный состав частей Красной армии и сеяли панику в ее рядах. Уже в первый день войны им и авиации удалось вывести из строя основные каналы и пункты связи в приграничной полосе и передовом эшелоне обороны. В результате был парализован основной нерв любой армии — система боевого управления войсками.
Все это в полной мере испытала на себе отечественная военная контрразведка. Обескровленная репрессиями 1937–1938 гг., она вступила в, казалось бы, безнадежную схватку с могущественными спецслужбами Германии.
К чести военных контрразведчиков, ни один человек не перешел на сторону врага. Они предпочли смерть позорному плену. Пережив вместе с армией лихолетье первых месяцев сорок первого года, военная контрразведка быстро восстановила боеспособность и перешла в контрнаступление. К моменту образования Смерш она на равных вела борьбу с абвером и «Цеппелином». Впереди ее ждали новые испытания и заслуженная слава.
Ознакомительная версия.
