В терминах современной политологии явление, из-за которого «обычная» демократия стала источником социальной напряженности во всемирном масштабе, называется глобализмом. Это комплекс сопряженных процессов по вовлечению большинства (в пределе — всех) регионов и стран мира в единую систему производства и распределения материальных и культурных ценностей. Сам по себе глобализм не направлен на ускоренное «стирание» национальных особенностей; вполне возможно — и практически уже достигается в ряде стран — принятия достаточных мер по защите и развитию национальных культур в совокупности к объективной тенденции формирования всемирного культурного поля. Но его реальная экономическая основа позволяет предположить, что пока что он чреват угрозой для общественной стабильности. Точно так же, как «дикий» капитализм был прогрессом по отношению к рабовладению, но реально требовал внутреннего перерождения, возможно, по механизму социал-демократии, — или же был чреват социальными революциями. И требуется осознанная и радикальная «доработка», — иначе дело в нашу эпоху, эпоху распространения оружия массового уничтожения, может закончиться гибелью цивилизации. Еще точно неизвестно, не было ли у «АльКаиды» атомной бомбы, но вот что она есть у дюжины стран, подверженных опасности кризиса — это уж точно. Глобализм, пользуясь терминологией марксистской экономической школы, есть высшая (и уж точно последняя) стадия развития империализма, то есть «монополистического» капитализма. В условиях частной собственности и свободного предпринимательства появление крупных корпораций, приобретающих национальные, а затем транснациональные и в потенции глобальные масштабы, есть процесс совершенно «естественный». Естественно и существование широкого слоя мелкого и среднего бизнеса, «размываемого» сверху и снизу (выпадением из бизнеса с переходом в категорию наемного труда и разрастанием до бизнеса крупного). Национальные законодательства и инспирированные ими социальные и государственные механизмы за прошедший век, а особенно в период после Второй мировой войны, обеспечили, в большей или меньшей мере, перераспределение общественного богатства и создание (в большей или меньшей степени) режима общей заинтересованности граждан в развитии или поддержании высокого уровня экономического развития.
Процесс этот был далеко не равномерный и не безболезненный, сопровождался негативными явлениями в духовной сфере; корреляция с этим событий «горячего 1968 года» уже достаточно исследована. Но если в том, что касается прежде всего европейских социал-демократий, достигнуто определенное равновесие, которое само по себе могло бы продолжаться достаточно долго, то в международном плане ситуация вовсе не такова. «Первый мир», включая Японию (СССР и его преемники, Россия и страны СНГ, здесь не рассматриваются — там ситуация другого рода) обеспечил свой высокий экономический и социальный уровень во многом за счет «третьего мира». Формы использования (не будем пользоваться термином «эксплуатация») весьма различны — от привлечения природных ресурсов, рабочей силы и квалифицированного персонала (хлестко это называют «утечкой мозгов»), до несбалансированной внешней торговли и демпинга культуры. Разрыв в уровне жизни «первого» и «третьего» мира уже недопустимо велик и в общем-то не уменьшается, — несмотря на чрезвычайное обогащение владетельных группировок в «нефтеносных», а также в «наркопроизводящих» странах. В общем-то не вызывает особых сомнений, что за исторически конечный период, например, за какую-то сотню-другую лет, все страны, вовлеченные в сферу деятельности транснациональных корпораций и финансовых систем, выработают собственные государственные механизмы, которые обернут транснациональные экономические процессы на достижение социальной гармонии на терпимом уровне. Но вызывает еще меньше сомнений, что никакого исторического промежутка для эволюционных преобразований предоставлено ни им, ни всем нам не будет.
Частная собственность и основанное на ней предпринимательство сами по себе не только внеморальны, но и внеидеологичны. Это не ярлык, а констатация факта. Обслуживающие современный режим транснациональных корпораций институции, в большинстве своем (Всемирная торговая организация, ГАТТ, Международный банк реконструкции и развития, МВФ и ряд других) в стратегическом плане действуют на сохранение или дальнейшее распространение существующего мирового соотношения. Событие самого последнего времени, сильнейший экономический и политический кризис в Аргентине, наглядное тому подтверждение. Роль механизма исторического самосохранения «предпринимательской» формации в рамках практически всех стран «первого мира» сыграли политические механизмы; возможно, лучшее их достижение — социал-демократия. Но сейчас мировое развитие достигло такого этапа, когда требуются осознанные политические действия в глобальном масштабе, — сколько бы они не противоречили интересам частного предпринимательства вообще и транснациональных корпораций в частности. Достаточно ли для этого будет некой «мировой социал-демократии»? Трудно, быть может, и невозможно сказать. Но что наступает, уже наступило время глобальных перемен, несомненно.
Развернутая с конца 2001 года всемирная борьба с международным терроризмом, борьба, в которой несомненное и эффективное участие принимает и ФБР — дело, безусловно, необходимое. Но все то, что говорят пока о ее мотивациях, целях и направлениях, не выглядит достаточным. Во все больших масштабах развивается общественное движение «антиглобалистов» — и за ним те же, по главному счету, социальные проблемы, которые обеспечивают базу терроризма политического. И здесь ни бомбардировками, ни лихими рейдами спецназа, ни блокировкой банковских счетов и чрезвычайными мерами пограничного и таможенного контроля дело не решить. Есть и другой итог — национальная мобилизация в США и отчасти в других западных странах. Американцам сделали хорошую прививку от вирусов либерализма и «политкорректности», разъедавших их цивилизацию все последние годы. В ближайшее время возможны резкое сокращение помощи «третьему миру» и массовые депортации «нежелательных иностранцев».
Те, кто организовал теракты, постараются и впредь оставаться в тени, подставляя под «удары возмездия» невинных людей и делая все, чтобы пропасть между «золотым миллиардом» и остальным миром стала непреодолимой. Пока что ни США, ни Запад в целом не предприняли ничего серьезного, ограничиваясь вялыми бомбежками Афганистана. Как после «Бури в пустыне», притворная капитуляция талибов объявляется решающей победой, деньги и силы вкладываются в очередное племенное объединение афганцев. В результате пока что происходит временная перегруппировка террористов. Не прекращаются теракты на Ближнем и Дальнем Востоке, в России и Центральной Азии, а в последнее время — и в Африке. Определенный срок понадобится, чтобы руководители и организаторы терактов нашли пути противодействия усиленным мерам безопасности и чуткости общества, которые сейчас отмечаются в США. Но что такие пути и способы будут найдены, увы, нет сомнений. Многовековой опыт террористических организаций свидетельствует об этом однозначно. Худшим исходом станет постепенное превращение всего исламского региона в криминальную Чечню, изрыгающую оружие и наркотики. Любое мирное развитие событий резко снижает шансы НМР на успех. Но их «революционное нетерпение» оборачивается против них. Терроризм — их единственное эффективное оружие. А терактами можно запугать, ошеломить, вывести из строя отдельные звенья обороны, но никак не выиграть войну. Они не заменят новейшего оружия, передовой экономики, современных средств транспорта и связи — всего, чего много у государств Запада и довольно мало у их противников.
ФБР, накапливая и совершенствуя методы и средства в деле борьбы с преступниками, в известной мере — точно так же, как в большинстве своем национальные полицейские силы других стран — всегда «шел» за преступностью. Но столь же важным, а с каждым годом все более важным, является профилактика в широком смысле слова. Несомненно, создание режима, когда любое преступление будет быстро и неизбежно раскрыто, существенно сказывается на уровне преступности, по крайней мере на ее «небытовом» аспекте, хотя, как показывает многолетний опыт, «настоящих» фанатичных террористов-исполни-телей мало останавливает страх перед поимкой и даже страх смерти. Но еще большее значение имеет создание таких социальных условий, при которых тот или другой вид преступности станет не массовым явлением, а проявлением, так сказать, личной самодеятельности.
Что же касается политического, национального и религиозного терроризма, то устранение его социальной базы возможно — и сыграет, по нашему мнению, решающую роль, особенно если это будет дополнено своевременным выявлением и прекращением деятельности их «идеологических центров». В самых благополучных социальных условиях возможно такое направленное моделирование психики, при котором человек готов идти на самопожертвование и террористическое преступление. Молодые арабы, выпускники университета в Германии (ФБР и Интерпол, к сожалению уже после трагедии, способствовали прояснению некоторых эпизодов их биографии) Мохаммед Аль-Атта, Марвин аль-Шехи, Зиад Джарра, непосредственные исполнители терактов 11 сентября 2001 года — вовсе не выходцы из беднейших, задавленных политической и социальной несправедливостью слоев. Также впрочем, как и сам бен Ладен, Хаттаб и множество других вожаков терроризма…
