Как-то преподаватель объяснял их группе правило Лопиталя. Капитан Аулов настолько впечатлялся этим правилом, что восторженно спросил: «Скажите, правило Лопиталя помогает во всех случаях?!»
Преподаватель снял очки и, насмешливо глядя на Дулова, сказал: «Это правило сильно, но вот при поносе, увы, не помогает!» В зале раздался гомерический хохот.
Курс химии и источников слушатели изучали под руководством генерала Окатова. Физике их обучал профессор Наследов, а историю военного искусства — полковник Гусаков. Говоря о полководцах, потерпевших поражение, он любил ввернуть весьма оригинальные оценки. «У него пищеварение господствовало над мышлением», — говорил преподаватель.
Начиная с третьего курса лекции, как правило, были посвящены военным специальным дисциплинам. Курс электродинамики читал подполковник Григорий Кисунко. Через много лет Мажоров встретится с Кисунко. Тот будет уже генерал-лейтенантом, руководителем крупного оборонного предприятия, занимающегося разработкой систем противоракетной обороны.
Полковник Леопольд Меерович вел курс импульсной техники. Дело свое знал, написал толковый учебник. У Леопольда Ароновича была слабость: он очень не любил Массачусетский технологический институт США. Этим пользовались слушатели в критические моменты, когда Меерович начинал свой пристрастный опрос, который называл высоконаучно «коллоквиумом». Кто-нибудь из потенциальных «незнаек» подбрасывал коварный вопрос: «А правда, что вопросы импульсной техники в работах Массачусетского технологического института разработаны лучше, чем у нас?»
Леопольд вскидывал голову, обводил всех горячим, возмущенным взглядом и начинал речь о том, что эти вопросы теоретически лучше всего разработаны в СССР и он, Меерович, имеет к этому самое непосредственное отношение.
«Чего стоит Массачусетский институт, если они не смогли решить даже задачи аналитического расчета такого устройства, как блокинг-генератор? А мы смогли!» — патетически восклицал он.
Однако жизнь состояла не только из сопромата, физики, электродинамики и методики Леопольда Мееровича. Она была разнообразнее, интереснее, содержательнее. В семье Мажоровых в 1950 году родился первенец, мальчик, которого назвали Валерием. В тот день, когда Юрий получил известие о рождении сына, ему предстояло сдать экзамен по теоретической механике. Накануне он провел бессонную ночь, в пять утра побежал в роддом, а в 9.30 родился Валерик. Возбужденный, он поехал в академию, пришел на экзамен. Подготовился Юрий хорошо и особенно не волновался. Да и мысли его были о другом, о сыне. Он ответил и протянул доценту Шавалову листок с решением задачи, и тут же услышал радостное восклицание: «Ага, ошибочка!» Шавалов потирал руки: «Смотрите, — сказал он, — вместо диаметра вы поставили в решение радиус!»
Мажоров внимательно прочел еще раз решение. «Я не вижу тут ошибки. Это скорее описка». Но доцент не согласился с мнением Юрия и поставил не пятерку, а четверку. Она осталась в его дипломе единственной. Все остальное он сдал на «отлично». Так он не получил золотую медаль. Зато эта оценка навсегда, как память о рождении сына.
В период обучения в академии Юрий увлекался телевизионной техникой. Он интересовался этим еще до войны, в техникуме, а теперь, когда в Ленинграде возобновились экспериментальные передачи телевидения, старая любовь, что называется, вспыхнула вновь. Тогда же появился первый советский телевизор КВН-49. Нечто подобное решил сделать и Мажоров.
Он набросал принципиальную схему будущего телевизионного приемника. За основу взял схему КВН, максимально упростив ее. Возник первый вопрос: где взять детали? В магазинах в ту пору не было ничего, кроме довольно дорогих радиоламп по цене в 13 рублей (!).
По воскресеньям, на берегу Обводного канала, собиралась толкучка, где можно было приобрести некоторые радиодетали. Там Юрий и купил кинескоп, производства 1940 года, марки ЛК-215, и еще кое-какие детали. Все это обошлось в солидную сумму более 100 рублей.
По вечерам в воскресенье стал собирать телевизор. В конце октября 1951 года в кинескопе, наконец, появилась развертка. Теперь надо было принять телевизионный сигнал. Но Мажоровы жили на первом этаже, и окно выходило в ленинградский двор-колодец. Значит, на крыше следовало установить антенну. Установил. Сориентировал на телецентр.
Передачи, транслируемые с телецентра, проводились три раза в неделю по несколько часов. Вскоре Юрию удалось принять слабый сигнал, но тут закончилось время передачи. Пришлось отложить телесеанс до воскресенья.
Утром в воскресенье, не успел он включить рукотворный телевизор, как «в гости» заявилась соседка. Сказала, что пришла посмотреть на «чудо». Напрасно Юрий старался объяснить, что он только настраивает приемник, соседка не собиралась уходить. К ней присоединилась жена с маленьким Валериком. Пришлось показывать «кино». Изображение было нечетким, но все сразу догадались, что телецентр демонстрировал кинофильм «Ленин в Октябре».
В другие дни Юрий отстроил контура, и телевизор заработал значительно лучше. Теперь на «чудо» приходили посмотреть жильцы со всего дома. Телевизор работал до окончания Мажоровым академии и радовал весь дом телепередачами.
«РАБОТА ИМЕЕТ ПРАКТИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ…»
Наступил 1953 год. В академии объявили, что в связи с большой нехваткой специалистов по радиолокации, срок обучения сокращается на один год. Это означало, что вместо шести лет слушателям факультета № 5 предстояло пройти курс наук за пять лет. И в нынешнем году будет сразу два выпуска — тех, кто поступил в академию в 1947 году и в 1948-м.
Весть, как говорится, нежданная-негаданная, но приказ есть приказ. Его надо выполнять. На факультете пересмотрели программу обучения, увеличили продолжительность учебного дня, в часы самостоятельной работы теперь читали лекции. Словом, загрузили слушателей «под самую завязку».
5 марта умер Сталин. По дороге в академию и обратно Мажоров видел плачущих женщин. Настроение было подавленное. Кто-то выступил с призывом — слушатели академии связи должны принять участие в похоронах вождя. Начали составлять списки желающих. Юрий тоже подумывал, не записаться ли ему. Решил посоветоваться с женой. У Тани оказался взгляд намного реалистичнее. «Тоже мне, нашел отца родного. Даже не вздумай сделать эту глупость!» — решительно заявила она. И оказалась права. Правда, и командование академии не разрешило никому ехать на похороны. Ограничились траурными собраниями и митингами.
…Закончилась последняя экзаменационная сессия. Слушателям предстояло заняться дипломными проектами. На это отводилось три месяца. Проект включал в себя пояснительную записку, в которой излагалась суть работы, приводились необходимые расчеты, а также не менее десятка чертежей схем, узлов и конструкций. Дипломники были закреплены за кафедрами, где и получали задание на проектирование.
В этот период стали отбирать слушателей в так называемую «группу особого назначения». Отобранным предстояло служить в радиоразведке. Откровенно говоря, Мажоров рассчитывал попасть в состав группы. Ведь он всю войну прошел в дивизионе ОСНАЗ, стал офицером, получил боевой орден, прекрасно знал технику радиоразведки. Однако вместо зачисления в группу «спецов» его вызвал к себе некто Бузилов. Носил он высокое воинское звание полковника, но за годы учебы Мажоров никогда не слышал его фамилии и не ведал, кто это такой. Сам же Бузилов не представлялся. «Скорее всего, опять о себе напомнило ведомство Сутулы», — думал Юрий, идя на встречу с полковником.
Бузинов стал расспрашивать Юрия о фронтовых буднях, где и кем воевал. Потом задал вопрос, где Мажоров изучал иностранную радиотехнику. Грешным делом Юрий подумал, что вновь всплыла его злосчастная послевоенная записка о достоинствах немецкой радиоаппаратуры. В конце концов, откуда знать этому Бузилову, что он изучал иностранную технику? Но поди ж ты, знал.
Закончилась беседа неожиданно. Полковник сказал, что у него есть неисправный немецкий радиоприемник и он бы просил Мажорова его посмотреть. Почему же не посмотреть? Через несколько дней Бузилов действительно принес радиоприемник и Юрий без особого труда его «оживил».
Трудно сказать, была ли эта беседа и просьба случайностью или продуманными ходами «особистов», но несмотря на отремонтированный приемник и еще много достоинств, Мажоров в «группу особого назначения» не попал. Радиоразведка, единожды изгнав его из своих рядов, обратно возвращать никак не хотела. Что и говорить, всесильно «ведомство Сутулы».
Для работы над дипломом Юрия отправили в научно-исследовательский институт № 1 Академии артиллерийских наук. Возглавлял ее генерал-лейтенант Благонравов. Институт располагался на берегу Невы, невдалеке от Кировского моста.
