«Вы не производите боевой штурмовки, — убеждали они авиационных начальников, — не бомбите, не стреляйте, а только пройдитесь раз-другой на бреющем над опорным пунктом, и этого нам достаточно… Фашисты, заслышав гул моторов «черной смерти», начинают укрываться, ослабляют огонь. А нам этого только и надо, чтобы ворваться в опорный пункт и уничтожить его».
Как можно отказать в таких просьбах? Штурмовики были снова подняты в воздух, и в течение трех последних дней войны воевали не пушки и бомбы этих самолетов, а тот условный рефлекс, который они выработали у противника за предшествовавшие 1407 дней войны. А о том, какой это был рефлекс, достаточно красноречиво говорили те, кто испытал на себе действие этих самолетов. «Я пережил ряд налетов штурмовиков, — показывал на допросе пленный немецкий унтер-офицер, — и сделал заключение, что более ужасного в войне, чем эти налеты, я не встречал». Ему вторил фашистский офицер-танкист: «На нашу группу танков — их было не меньше сотни — обрушились русские штурмовики. Эффект их действий был невиданный. При первой же атаке одна группа штурмовиков подбила и сожгла около двадцати танков». Не случайно среди немецких солдат за советским штурмовиком укрепились прозвища «черная смерть», «адская мясорубка».
Что касается отношения к штурмовику наших воинов, то можно смело утверждать: не было у нашей пехоты самолета более любимого и уважаемого, чем штурмовик, который за его характерный профиль прозвали «горбатым». Лица солдат светлели, когда в самые критические минуты боя низко над землей появлялись «летающие танки», когда их пушечный и пулеметный огонь рассеивал вражескую пехоту, а бомбы и реактивные снаряды сжигали вражеские танки и сметали с лица земли вражескую артиллерию. Командующие армиями в годы войны в своих донесениях не раз отмечали: «Работой штурмовиков наземные части очень довольны».
Ведущая роль штурмовой авиации в Советских ВВС в годы войны нашла свое отражение и в количестве награжденных летчиков. Наибольшее число Героев Советского Союза дала не истребительная авиация, как можно было ожидать, а именно штурмовая. 881 летчик-штурмовик был удостоен этого высокого звания. Среди летчиков-истребителей насчитывалось 840 Героев Советского Союза. Но если летчики-истребители сражались на машинах разных марок и типов — на «ишаках», «мигах», «яках», «лавочкиных», — то летчики-штурмовики все свои подвиги совершили на одной машине — на прославленном Ил-2!
Ни одна страна в мире не имела самолета, равного Ил-2 по боевым качествам, и ни один самолет в мире не был построен в таком количестве, как Ил-2. Эта машина прошла всю войну от первого до последнего дня. Потребность в штурмовиках была большей, чем в любых других самолетах, и если за первое полугодие 1941 года было выпущено 249 «илов», то всего за годы войны на фронт поступило 40 тыс. ильюшинских штурмовиков, которые с начала 1944 года составляли одну треть всех боевых самолетов советской авиации.
«Штурмовики, — писал Главный маршал авиации А. Новиков, — своей большой численностью, помноженной на великолепные боевые качества, в значительной мере компенсировали некоторую нехватку у нас бомбардировщиков. Помимо того, Ил-2 значительно меньше зависели от капризов погоды, чем бомбардировщики: они могли действовать в очень сложных метеорологических условиях, лишь бы позволяла видимость». Высокую оценку Ил-2 получил и у союзников. «Русские, — писал после войны английский авиационный специалист Э. Ли, — первыми применили реактивные снаряды для поддержки наземных войск и создали первоклассный штурмовик Ильюшина».
«Первоклассный штурмовик Ильюшина»… Появлению этого конструкторского шедевра предшествовала долгая предыстория.
В критические летние дни 1919 года, когда конница белого генерала Мамонтова ринулась в рейд по тылам Советской Республики, красные военлеты впервые стали штурмовать наземные войска на своих разболтанных, видавших виды «ньюпорах» и «фарманах». Внезапно появляясь из-за холмов, они на бреющем полете проносились над вражескими колоннами, поливая их пулеметным огнем, сбрасывая небольшие бомбы и пугая коней ревом моторов.
Этот боевой опыт не был забыт: в 1926 году штурмовая авиация в Советских Военно-Воздушных Силах оформилась в самостоятельный род авиации. Штурмовики должны были с помощью пулеметов и осколочных бомб поражать наземные войска противника и бомбардировать объекты, расположенные близ линии фронта. С такими задачами могли справляться штурмовики, переделанные из разведчиков и легких бомбардировщиков, — тихоходные двухместные самолеты деревянной конструкции, вооруженные бомбами и пулеметами. Поскольку живучесть их была невелика, они должны были штурмовать цель с одного захода на максимальной скорости и на предельно малой высоте — 5—25 м.
Однако ни для кого не составляло секрета, что в недалеком будущем понадобятся штурмовики другого типа — быстроходные бронированные машины с мощным пулеметно-бомбовым вооружением, способные действовать на поле боя с малых высот. В 1930–1934 годах советские конструкторы разработали несколько образцов тяжелых бронированных штурмовиков. Но совместить в гармоничной конструкции высокую по тем временам скорость (250 км/ч), мощное вооружение (8—10 пулеметов и бомбы) и бронирование кабины и двигателя оказалось не так-то просто.
Первые образцы строились по бипланной схеме. Они получились тяжелыми, долго разбегались при взлете, медленно набирали высоту. Двигатель, помещенный в угловатую, плохо обтекаемую броне-коробку, сильно грелся, в кабинах штурмовиков было поэтому очень жарко. Сделать бронекоробку обтекаемой тогда не удалось: даже сборка ее из плоских плит оказалась делом капризным и сложным.
Последний из экспериментальных штурмовиков — ТШ-3 — был уже монопланом. В 1934 году он успешно прошел испытания, однако к этому времени его скорость представлялась уже недостаточной для современной войны. Бои в Испании подтвердили справедливость такого заключения. Именно здесь впервые неплохо показали себя в качестве штурмовиков поликарповские истребители И-15 и И-16. Их боевая работа против мотомеханизированных колонн врага снова поставила на повестку дня создание быстроходного бронированного штурмовика, вооруженного не только пулеметами, но и пушками…
В январе 1938 года известный советский авиаконструктор С. Ильюшин обратился в правительство с письмом. «Задача создания бронированного штурмовика, — писал он, — исключительно трудна и сопряжена с большим техническим риском, но я с энтузиазмом и полной уверенностью в успехе берусь за это дело». Прежде чем написать свое письмо, Ильюшин внимательно ознакомился с работами предшественников и понял: они не достигли успеха потому, что навешивали броню на каркас самолета. А почему бы не включить броню в состав каркаса, не заставить ее работать наряду со шпангоутами, стрингерами и лонжеронами?
Но это легко сказать, да трудно сделать. Ведь бронекоробку, вмещавшую в себя мотор, кабину экипажа и важные системы машины, следовало в буквальном смысле слова ковать из стали. Ей — броне-коробке — следовало придать обтекаемую форму, для чего требовалось разработать технологию изготовления двояковыпуклой брони. Немаловажный вопрос — распределение толщины брони. Сутками на полигоне стреляли пулеметы, со всех сторон осыпая бронекоробку градом пуль. И неожиданным результатом этой стрельбы оказался большой выигрыш в весе самолета.
Пристыковав к бронекоробке крыло и хвостовую часть, которые из экономии дефицитного металла были сделаны из дерева и фанеры, Ильюшин получил БШ-2 — прототип будущего Ил-2. В бронекоробке конструкторы установили самый мощный из всех авиадвигателей, выпускавшихся тогда советской промышленностью, — АМ-35. Сконструированный А. Микулиным, мотор развивал 1350 л. с. и сообщал самолету на высоте 4500 м скорость 420 км/ч. Вооружение БШ-2 состояло из четырех пулеметов.
Хеншель Hs-129 — отчаянная и неудачная попытка немцев создать самолет, подобный советскому штурмовику Ил-2. Вооруженный 75-мм пушкой, этот самолет мог развивать скорость 400 км/ч. Запущенный в производство накануне Курской битвы, этот самолет не был доведен и не смог соперничать с прославленными илами.
