Кроме станции помех AH/ALQ-87, которая работает против РЛС наведения и сопровождения ракеты, на самолетах устанавливались специальные датчики предупреждения пилота о действии наземных зенитных комплексов.
Такие предупреждающие устройства американцы создали на основе изучения комплекса С-75 во Вьетнаме. Свою лепту в раскрытие секретов основного советского зенитно-ракетного комплекса внесли и системы, захваченные израильтянами в Египте в 1967 году.
Обо всем этом Мажоров догадывался, но прямых доказательств представить, естественно, не мог. А чтобы найти эти доказательства, как воздух нужна была аппаратура с какого-либо сбитого израильского самолета.
В египетской армии уже действовал приказ, по которому трофейное оружие, технику, различные приборы и оборудование следовало собирать и за вознаграждение представлять в штабы. Приказ этот исполнялся, только вот радиоаппаратуру, как правило, никто не сдавал. То ли она приходила в негодность при падении машины, то ли сборщики трофеев оставляли ее у себя. Установить это пока не представлялось возможным.
Однако Мажоров не мог поверить, что во время войны невозможно отыскать трофейную радиоаппаратуру. Скорее всего, умельцы, особенно из числа советских специалистов или советников, заначили для себя заокеанские детальки. Упорство генерала дало свои результаты. Вскоре от одного из наших советников он узнал, что на аэродроме, расположенном под городом Хелуан, хранится какая-то радиоаппаратура со сбитого «Фантома». Но специалист не желает с ней расставаться, считая ее личным трофеем. И теперь он уж точно не признается в своей «заначке». Ибо приказ сдавать трофеи действовал не только в египетской армии. Подобную директиву издал и маршал Батицкий.
Такие рассуждения не убедили Мажорова. Взяв двух помощников — полковника из штаба Батицкого и офицера-египтянина, он двинул в Хелуан. Путь предстоял недолгий, ведь до городка было всего сорок километров.
Однако не успели они проехать и полпути, как из-за горизонта вынырнул израильский «Фантом» и сбросил несколько бомб. К счастью, бомбы упали на дорогу впереди автомашины.
Мажорову вспомнился 1942 год, когда немцы безнаказанно бомбили наши дороги. Он тут же дал команду съехать с шоссе под какие-то чахлые пальмы, выскочил из машины и залег в канаву Спутники последовали примеру старшего. Самолет прошел над дорогой еще раз, и все стихло.
Мажоров спросил полковника, часто ли такое бывает. Тот ответил, что довольно часто. Как только из штаба выезд на объект, вражеские самолеты тут как тут.
— Подождите, ребята, — удивился Мажоров, — выходит, у вас в штабе сидит израильский шпион. Он информирует хозяев.
Полковник удивленно посмотрел на Юрия Николаевича и только пожал плечами.
После этого случая пришлось изменить тактику. Заявка делалась на поездку сразу в несколько мест, якобы для двух-трех групп. Но когда прибывал транспорт, ехали в одном направлении. Фантомы не появлялись.
Прибыв в воинскую часть, Мажоров и сопровождавшие его офицеры побывали у командира. Рассказали о цели приезда. Командир доложил, что об аппаратуре ему ничего не известно. Стали приглашать офицеров, беседовать с ними. Но они отвечали отрицательно.
Мажоров поинтересовался, а много ли их зенитный полк сбил самолетов. Командир признался, что не очень.
— А если самолет сбит, посылаете кого-либо к месту падения? — спросил Юрий Николаевич.
Оказалось, что в полку есть специальная трофейная группа — младший лейтенант, прапорщик и сержант. Пригласили их. Мажоров задал прежний вопрос. Троица мялась, мямлила: мол, местность здесь гористая, скалистая, и когда самолеты падают, разбиваются вдребезги, ничего не собрать.
«Да, крепкие ребята», — отметил про себя Юрий Николаевич и решил зайти с другой стороны. Он рассказал, как израильские летчики узнают о позициях ЗУРО, как их атакуют, как гибнут наши солдаты и офицеры, египетские военные. И чтобы их спасти, есть один выход — узнать, какая аппаратура стоит на вражеских самолетах.
Вдруг прапорщик, потупив взор, признается, что есть у него какой-то хорошо сохранившийся блок аппаратуры с «Фантома». Он хотел его сдать, да замешкался, а теперь боится наказания. Мажоров улыбнулся:
— Неси свою аппаратуру. Никакого наказания, кроме поощрения. Даю слово.
Прапорщик принес обещанное, а Юрий Николаевич добился, чтобы приказом маршала Батицкого тому была объявлена благодарность и вручена денежная премия.
Так аппаратура со сбитого «Фантома» оказалась в руках генерала Мажорова. Она оказалась практически неповрежденной. Юрий Николаевич ее внимательно рассмотрел и начал разбирать.
В контейнере оказался приемник прямого усиления, который был настроен на каналы РЛС сопровождения по азимуту и углу места. Пока радиолокационная станция ведет поиск цели, у пилота боевого самолета мигает индикатор. Но как только машина захвачена и взята на сопровождение, индикатор перестает мигать. Это значит — следует ожидать запуска ракеты.
Здесь же был установлен еще один приемник, настроенный на диапазон станции управления ракетой. Как только ракета стартует, она тут же фиксируется, и на панели управления у пилота загорается лампочка «Атака!». Летчик совершает противозенитный маневр и выходит из зоны атаки.
Кроме двух приемников Мажоров обнаружил в контейнере три платы. Скорее всего, это были дешифраторы. Дальнейшее изучение плат только подтвердило первоначальные догадки: американцы изготовили дешифраторы специально для расшифровки сигналов управления ракетой. Они к тому времени настолько хорошо изучили наш С-75, что создали приемник с дешифратором персонально под этот комплекс.
Это было для них чрезвычайно важно. И вот почему. Еще во Вьетнаме наши зенитчики придумали очень дешевый и эффективный способ «отпугивания» американских «ястребов». Когда РЛС комплекса обнаруживала самолет противника и захватывала его для сопровождения, подрывался взрывпакет, который имитировал пуск ракеты. В том месте, где взрывался пакет, поднималось облако пыли. Одновременно РЛС управления подавала «нулевые команды» в виде кодово-импульсной модуляции.
Пилот, получивший предупреждение об атаке, да при этом собственными глазами наблюдающий облако пыли от взрыва «хлопушки», считал, что атакован ракетой, бросал машину в противозенитный маневр и стремительно покидал поле боя, не выполнив задачи.
Но в Египте этот «фокус» уже не проходил. Американцы, разобравшись в захваченных ими комплексах, ввели в приемник дешифратор, который определял «нулевую» команду и не давал сигнал об атаке, оберегая пилота от тяжелых стрессов.
По прибытии в Москву Мажорова вызвали к министру Калмыкову, и он доложил о проделанной работе.
«Министр вызвал конструктора комплекса С-75 Бориса Бункина, — вспоминал Юрий Николаевич. — Борис Васильевич был человеком самомнения необычайного. Академик, Герой Соцтруда! Калмыков попросил меня все рассказать Бункину. Услышав мое повествование, Борис Васильевич страшно возмутился и заявил, что это чепуха, мажоровские фантазии.
Яне стал его переубеждать. Просто предложил взять платы дешифратора и передать их разработчикам. И тогда станет ясно, на чьей стороне истина.
Изучение плат показало, что я был полностью прав. Американцы изучили комплекс С-75 Бункина лучше, чем его знал сам Главный конструктор».
Руководство Военно-промышленной комиссии и Министерства обороны наконец поняло, что ожидать эффективной работы от комплекса С-75 не приходится. Американцы сделали много для того, чтобы обезопасить от них израильские самолеты. Тогда и было принято решение направить в Египет комплекс С-125, а вместе с ним и сотрудников КБ-1.
Данные по сбитым израильским самолетам с помощью С-125 разнятся. Однако командир советской дивизии ПВО, развернутой в Египте, генерал-лейтенант А. Смирнов называет цифру — 9 сбитых и 3 поврежденных боевых машины противника в период с июня по август 1970 года. Сами израильтяне подтверждают потерю 5 своих самолетов, сбитых С-125.
Вот что такое внезапность в применении помеховой защиты самолетов. Ведь С-125 работал в ином частотном диапазоне, в отличие от так «любимого» американцами С-75. А значит, самолеты противника оставались беззащитными под огнем наших зенитчиков.
Несколько пилотов, которые катапультировались со сбитых самолетов, попали в плен. Генерала Мажорова попросили подготовить интересовавшие его вопросы и побывать на допросе.
Юрий Николаевич расположился за ширмой, чтобы оставаться невидимым для врага. В комнату ввели летчика лет двадцати пяти. На вопросы переводчика он отвечал охотно, только вот проблемы, интересующие Мажорова, остались без разрешения. Оказалось, что пилот ничего не знал об аппаратуре помех. На их аэродроме работала специальная служба, в составе которой были только американцы. Израильтян к своей аппаратуре они не подпускали.
