Под стать главному выглядел и вспомогательный зенитный калибр. Немецкие крейсера имели по 6 двухорудийных 105-мм установок С/31 (LC/31), что обеспечивало огонь из 6 стволов в любом секторе. Сами установки уникальны тем, что имели стабилизацию в трех плоскостях - отличие, которым не обладал ни один из зарубежных крейсеров, а также дистанционную систему наведения из постов управления зенитным огнем. Правда, в результате на них приходилась заметная доля веса, выделенного на вооружение, а слишком большая механизация и особенно "электрификация" привела к тому, что незащищенные от брызг электросхемы выходили из строя в плохую погоду. (Несмотря на то, что по внешнему виду спаренные установки выглядят настоящими башнями, на деле они были открытыми, а их персонал - незащищенным от погодных условий и осколков.) На "Зейдлице" и "Лютцове" предполагалось установить новые системы С/37, отличавшиеся от С/31 размещением обоих орудий в единой люльке, что упрощало изготовление, несколько снижало вес и сложность конструкции.
Система наведения зенитной артиллерии включала 4 дальномерных поста и 2 главных поста управления огнем с 4 компьютерами, разделенных на две полностью дублирующих друг друга группы - носовую и кормовую. Все 4 КДП оборудовались своей индивидуальной системой стабилизации в трех плоскостях. В них помещались 4-метровые дальномеры и приборы для передачи данных к орудиям, и в результате посты представляли собой внушительные сооружения, сравнимые по размерами с КДП главного калибра, прикрытые характерными круглыми куполами. Главные посты целеуказания помещались на топе фок-мачты, рядом с директором ГК и также полностью стабилизировались. Поскольку все "хозяйство" предназначалось для наведения всего шести установок (по 3 с каждого борта), применялась сложная система переключателей, позволявшая включать и исключать отдельные компоненты в практически любом порядке. Так, например, из каждого КДП можно было дистанционно управлять всеми установками "своего" борта плюс двумя ближайшими с другого. Конечно, это обеспечивало исключительную гибкость в использовании ресурсов, не достигнутую ни в одном флоте мира даже на вполне современных линкорах, но могло привести к нежелательным сбоям при внезапном выходе из строя тех или иных элементов. На практике использовались далеко не все компоненты столь уникальной системы.
Легкая зенитная артиллерия состояла из 37-мм и 20-мм автоматов. 37-мм пушки модели SKC/30 размещались в спаренных стабилизированных установках. Наличие гиростабилизации и ручное управление являлись существенными преимуществами этого изделия фирмы Рейнметалл. По огневой мощи установка уступала счетверенным британским "пом-помам" и общим для союзников "бофорсам", хотя значительно превышала первый из них по точности огня из-за более высоких баллистических данных. Однако попытки опередить свое время, полностью стабилизировав легкую зенитную установку, оказались не вполне удачными: с одной стороны, маломощные гироскопы не позволяли скомпенсировать быстрые "рывки" корабля при резком изменении курса, а с другой - подвергались сильному воздействию холода и конденсирующегося водяного пара, что приводило к замыканию цепей и отказу автоматики. Полностью решить задачу удалось только после войны, создав полностью закрытые установки зенитных автоматов.
Спаренная 37-мм установка С/30
20-мм автомат
Но если 37-мм установка, несмотря на описанные недостатки, представляла собой грозное оружие, то с 20-мм пушкой немцы просчитались. В то время как союзники приняли на вооружение исключительно легкое, простое и надежное орудие швейцарской фирмы "Эрликон", в Германии предпочли родной концерн Рейметалл, 20-мм автомат которого давал вдвое меньше выстрелов в минуту и требовал расчета в 5 человек вместо двух. Впоследствии на модифицированном орудии С/38 скорострельность довели до примерно такого же значения, как у "Эрликона" (480 выстр./мин).
Строенный 533-мм торпедный аппарат
Торпедное вооружение
Артиллерийское вооружение дополнялось мощной батареей торпедных аппаратов, что также выделяло немецкие корабли из ряда "вашингтонских" крейсеров, общая теснота проекта которых заставляла ограничиваться 6-8 трубами, а в ряде случаев вообще исключать торпеды из состава вооружения. Вопрос о полезности торпедных аппаратов на тяжелых крейсерах неоднократно поднимался специалистами, которые так и не пришли к определенному выводу. Помимо немцев, значительным торпедным вооружением (даже еще более мощным) обладали только японские крейсера класса "А". Но "японцы" специально предназначались для торпедных атак в качестве "станового хребта" легких сил, тогда как на германских тяжелых крейсерах их 12 торпедных труб являлись скорее оружием самообороны в условиях плохой видимости Северного моря или полярных морей. При хорошей погоде вероятность их использования представлялась весьма сомнительной, поскольку 533-мм торпеды G7a не обладали огромной дальностью японских 609-мм "Длинных мечей". (Именно малый радиус действия торпедного оружия по сравнению с 8-дюймовой артиллерией приводили в качестве аргумента противники установки торпедных аппаратов на "вашингтонских" крейсерах.) Тем не менее, "Хиппер" и "Блюхер" несли в дополнение к 12 торпедам в аппаратах еще 10 запасных, 6 - в надстройке, откуда их можно относительно быстро извлечь для перезарядки, и 4 - в специальном погребе в глубине корпуса. "Принц Ойген" и последующие имели в дополнение еще 2 торпеды в специальных креплениях непосредственно на палубе. Они предназначались для быстрой замены неисправных "рыбок" в аппаратах.
Как и в случае всех остальных видов вооружения, управление торпедной стрельбой на немецких кораблях было очень совершенным и при этом довольно сложным. Посты целеуказания с телескопическими прицелами располагались по обе стороны от поста ночного управления кораблем на носовом мостике, а КДП торпедной стрельбы - в бронированной носовой (два) и в кормовой рубке (один). Вычислительное устройство (автомат торпедной стрельбы) помещалось у кормовой переборки главного поста управления стрельбой. Данные о дистанции до цели моги поступать в автомат от любых дальномеров: из КДП главного и вспомогательного калибра или от собственных "торпедных" КДП. "Хиппер" и "Блюхер" имели еще дополнительный 3-метровый дальномер между боевой рубкой и башенноподобной надстройкой.
В глубине корабля располагался вычислительный центр торпедной стрельбы. Торпедные аппараты имели дистанционное управление, а залп можно было произвести из любого директора.
Радарное и гидролокационное оборудование
Крейсера оборудовались весьма эффективной системой гидролокации, точнее - двумя системами. Одна из них - пассивная "NHG" - использовалась в основном для навигационных целей. Вторая система, "GHG", также пассивного типа, была более эффективной и применялась в основном для обнаружения подводных лодок, хотя неоднократно с ее помощью "засекались" и выпущенные по кораблю торпеды. Помимо пассивных средств, отличавшихся в германском флоте высоким качеством, крейсера имели и активную систему "S", по принципу действия и эффективности аналогичную британскому "асдику". Она также позволяла в определенных условиях обнаруживать даже такие небольшие предметы, как, например, мины.
В развитии радиолокации Германия вначале достигла заметных успехов и первые экспериментальные образцы радаров испытывались почти одновременно с британскими. Так, "карманные линкоры" имели опытные устройства еще во время гражданской войны в Испании, в 1937 году. Однако тяжелые крейсера получили первые модели пригодных к действию в боевых условиях радиолокаторов только в начале 1940 года, когда на главном директоре наверху башенноподобной надстройки "Хиппера" и "Блюхера" появились внушительные плоские сетки антенн системы "FuMo 22". Это была чуть усовершенствованная первая модель 1937 года, работавшая на длине волны 0.8 м.
Если "Блюхер" так и погиб с этим несовершенным устройством, то "Хиппер" после модернизации 1941 года оснастили радаром "FuMG 40G" уже на двух КДП главном и кормовом. Это оборудование сохранилось и после возвращения корабля из арктических вод с последнего активного боевого задания. Только при последней, незавершенной модернизации, начавшейся в феврале 1945 года, на нем предполагалось установить относительно совершенный радиолокатор "FuMo 25". Однако эта модернизация, постоянно прерывавшаяся налетами авиации союзников, так и осталась незавершенной.
Вошедший в строй позже двух своих собратьев, "Принц Ойген" сразу же получил 2 локатора типа "Fu Мо 27" на верхнем и кормовом КДП главного калибра (в августе 1940 года). После успешного прорыва через Ла-Манш и возвращения в Германию в 1942 году на нем установили "FuMo 26" на крыше главного дальномерного поста наверху носовой надстройки. К концу войны он имел помимо этого радара еще один, модели "FuMo 25" на специальной площадке позади грот-мачты, а также старый "FuMo 23" на кормовом КДП. Кроме того, на нем имелся радиолокатор "Fu Мо 81" на верхушке фок-мачты.
