Георгий Гурьянов:
Когда мне предложили поучаствовать в фильме «Игла Remix», я сказал, что без Вдовина работать отказываюсь. И он написал отличный саундтрек, только вот лучшие моменты не вошли, да и сам фильм слепили отвратительно. Хорошо, что образ Виктора Цоя – монумент, который не испортить, как ни искажай[1060].
Рашид Нугманов:
Георгий путает. Пригласить Вдовина мне посоветовал Дима Мишенин. И потом мы уже предложили эту кандидатуру музыкантам, в том числе Гурьянову, на встречу с которым я захватил с собой Диму. Георгий согласился, сказав, что Вдовин – один из немногих музыкальных продюсеров, с кем он мог бы работать, наряду с еще одной кандидатурой, которую мы ему также предложили, но предпочтение было отдано Вдовину. Правда, в конце концов он и с Вдовиным над саундтреком реально не работал. Лишь слушал и оценивал его записи к фильму, да несколько раз появился в студии. Георгий также путается с саундтреком – в фильм вошли ВСЕ без исключения материалы Вдовина в их оригинальном виде. Лишь инструментал к сцене вмазки он по ходу работы подправил, убрав из него по просьбе звукорежиссера Андрея Худякова музыкальные щелчки, использованные как художественный прием. Игорь тогда еще посетовал, что ОТК душит искусство, однако представил не менее блестящую версию того же самого инструментала… И здесь яркий пример того, как личные фантазии занимают место фактов. Но надо знать Георгия. Обыденность – ничто. Свое отношение к ней – всё. В этом Георгий. И таким его любят[1061].
Игорь Вдовин:
Беда в том, что Рашид сам не понимал, чего хочет. В какой-то момент он просто перестал кого-либо слушать – и получилось совсем не то, на что все рассчитывали…[1062]
Рашид Нугманов:
Оценивать то, что получилось или не получилось, – полное право Игоря и любого другого человека. Но сетовать на то, что я не понимал, чего хочу, и перестал кого-либо слушать, не вполне корректно. Игорь получал и одобрял все эпизоды сцен с подложенной музыкой. Я также несколько раз предлагал ему приехать в Москву на сведение и перезапись саундтрека к фильму, но он был слишком занят другой работой, по его же собственным словам. Даже «Детей минут» предлагал ему спеть с группой «КИНО» еще до того, как Каспарян с Бутусовым принялись за нее. Но Игорь как-то не отреагировал на идею, а я не стал настаивать, видя, с каким пиететом он относится к каноническому наследию группы. Ведь искусством, так же как и сексом, лучше заниматься без оков (если ты не садомазохист, конечно)[1063].
Главной темой картины стал ремикс песни «Дальше действовать будем мы», строчка из которой – «Мы пришли сказать вам о том, что дальше…» – стала довольно удачным слоганом к самому фильму.
Безусловно, кинофильм получил собственного зрителя. Правда, показы в кинотеатрах, откровенно сказать, шли при полупустых залах. Впрочем, у этого феномена есть весьма адекватное объяснение: кто сегодня пойдет в кинотеатр на «Иглу Remix»? В большинстве своем молодые поклонники нестареющего творчества Виктора Цоя да, может быть, еще те, кто помнят, как ходили в кинотеатры на «Иглу» в далеком 1989 году. Те, кому еще раз (и не раз) захочется проникнуться духом конца восьмидесятых, увидеть живого Цоя на экране и еще раз услышать знакомые до боли слова «…пожелай мне удачи в бою, пожелай мне…».
«Цой жив»! Именно так написано на Стене Цоя в Кривоарбатском переулке Москвы. Собственно, это верно. Он действительно жив. Жив и по-прежнему снимается в кино[1064].
Рецензия Марии Бурдаковой на фильм «Игла Remix».
К тому моменту, пока я дождалась показа фильма «Игла Remix», у меня вышло все терпение, но это не сильно испортило моих впечатлений. Хотя где-то в глубине души я ожидала несколько большего.
По сути, это та же «Игла», но в ней несколько иначе расставлены акценты. Если оригинальная «Игла» воспринимается цельным и естественным полотном, несмотря на то что поначалу она была для меня весьма непривычным фильмом, то от «Иглы Remix» у меня пропало всякое ощущение реальности происходящего. Жанры «триллер» и «драма», присвоенные фильму в афише, на мой взгляд, здесь вообще не подходят. Скорее это гротеск и фантастика. И в то же время «Remix» более очевиден, в нем меньше обаяния старой «Иглы», которое рождалось недосказанностью: предыстория и мотивы поступков героев (иногда кажутся довольно странными и нелепыми, но, наверное, так задумано изначально) подробно рассказаны. Кто-то считает, что это только на пользу, кто-то считает, что во вред. Но в любом случае это довольно сильно поменяло восприятие «Иглы». Так же как новый саундтрек и другие детали.
Мне иногда снится, что Цой одновременно здесь и как бы не здесь. Например, собираюсь я на концерт группы «КИНО», который происходит в наше время, а потом до меня вдруг доходит: а Цоя-то нет, так кто же петь будет? Вот точно такие же ощущения и от «Иглы Remix». Попытка разъяснить загадочные моменты «Иглы» с помощью комиксов, перестановки сцен, архивных кадров вообще привела в хаос «употребление времен». Во-первых, само действие стало быстрее. Во-вторых, когда я смотрела «Иглу Remix», я долго не могла понять, в каком времени происходит действие. 80-е и 2000-е настолько тесно переплелись, что в итоге получился параллельный мир. То действие возвращается в прошлое, то опять перескакивает в будущее, лица то молодеют, то стареют. Картинка то старая, то новая, и только Моро на фоне этой изменчивости и зыбкости остается неизменным. Настолько цельным и углубленным в себя на фоне всей этой пестроты, что это даже пугает. И потому он как бы «вырезан» из этой реальности. В старой «Игле» он просто казался «единственным нормальным человеком на фоне сумасшедших и слабых», в «Игле Remix» – он вообще чужероден.
Можно сказать, что «Игла Remix» в каком-то смысле отражение настроений нашего времени: испытывая ностальгию по Цою, мы всеми способами пытаемся «воскресить» его в своем воображении, предполагаем, как бы он жил сейчас, и многие на самом деле уверены, что он здесь, с нами. Но последнее время меня не покидает ощущение, что чем больше шума вокруг его имени, чем больше мы цепляемся за него, тем дальше он от нас – настоящий…
Осенью 2010 года появилась информация о том, что режиссер Алексей Учитель собирается заняться кинопроектом социально значимой тематики под рабочим названием «47». Героем должен был стать Цой.
Как известно, Алексей Учитель снимал Цоя в фильме «Рок», а затем сделал о нем еще одну ленту. Однако Виктор не раз отзывался о фильме «Рок» и его режиссере-постановщике крайне негативно. А картина «Последний герой», снятая после гибели певца, вызвала единодушное отторжение у друзей, родственников и фанатов группы «КИНО». Казалось бы, Учитель должен был серьезно отнестись к этой своей третьей попытке запечатлеть Цоя, однако внимательное ознакомление со сценарием картины «47» показало, что этого не случилось. В ленте, стилизованной под документальную, действуют реальные персонажи, которые названы реальными именами, но говорят и делают при этом вещи, которых никогда не делали и не говорили в жизни, а также оказываются в ситуациях, в которых никогда не бывали и быть не могли.
Поражала и некрофилия фабулы, напоминающая (в карикатурном варианте) скандально известный фильм Алексея Балабанова «Груз 200». История, анонсированная Учителем в прессе как рассказ о Цое, на самом деле была историей о том, как тело погибшего музыканта везут в морг из одного города в другой. А в автобусе с гробом вперемежку с реальными едут вымышленные герои, которые всю дорогу выясняют отношения, пьют, дерутся и совокупляются. В перерывах между склоками всплывают флешбэки из жизни Цоя и группы «КИНО», не имеющие ничего общего с истиной.
Тело Цоя действительно везли из латвийского городка Тукумс в Петербург (Ленинград), и действительно за Виктором приехали музыканты группы, и процессию действительно сопровождали близкие Цою люди. Но ни список участников, ни характер событий, ни система взаимоотношений персонажей, ни сама атмосфера ничем не напоминали то, что происходило в 1990 году. Равно как не имели ничего общего с фактами реминисценции из прошлого.
К тому же стержнем сюжета «фильма о Цое» почему-то стала выдуманная история о том, как водитель, убивший певца, скрыл свое преступление благодаря интимной связи с женщиной-следователем и теперь везет труп жертвы в морг, предусмотрительно спрятав выпавшую в момент аварии кассету с последними записями группы «КИНО», за которой весь фильм охотится коварный бандит-продюсер, фамилией напоминающий реального продюсера квартета. К концу фильма все пассажиры догадываются, что за рулем – убийца. И его тоже убивают. Таким образом, фильм о Цое оказывается лентой о несуществовавшем виновнике его смерти.
Странное действо, рожденное бурной фантазией Александра Гоноровского, должно было сопровождаться обильными эротическими сценами, отражающими качество сексуальной жизни их автора. Неясным осталось только одно: почему девушки должны задирать юбки и отдаваться мужчинам именно в контексте траурной процессии легендарного музыканта? И какой смысл в том, чтобы показывать музыкантов «КИНО» – ярких представителей творческой богемы 80-х, художников и эстетов – рыгающими лабухами, рассекавшими по деревням с гитарами и изъяснявшимися на языке социального дна?
