Виталий Калгин - Виктор Цой. Последний герой современного мифа

…Марьяну Витя, конечно, любил. Если бы не любил, то не стал бы жить с ней. Марьяна была старше его, опытнее, сильнее – очень волевая женщина. Она занималась и его концертами, и другими делами, очень много для него сделала. Он был за ней как за каменной стеной. Она познакомилась с ним, кажется, в гостях – пришла с кем-то за компанию, пообщались-посидели, она послушала песни и т. д. и, уходя, оставила свой телефон. Чуть ли не помадой на зеркале написала, как в кино. Так они примерно и познакомились. То есть получается, это она его выбрала из всех.

Если бы мы жили на Востоке, то Марьяна была бы главная, первая жена. (Кем она и была на самом деле.) Тут есть один важный момент: Марьяна – мать его единственного сына. А смысл любого нормального брака – в первую очередь желание иметь совместных детей. Чтобы просто «заниматься любовью» (и, возможно, любить друг друга в сексуальном плане), брак не нужен. Так что какие могут быть варианты и вопросы? Цой всегда очень уважал Марьяну, а полное уважение женщины – матери твоих детей – это и есть тоже любовь, не подростковая, а мужская. Для меня, например, как и для многих других, жена Цоя – Марьяна, без вариантов. Это как-то само собой разумеющееся. Я незнаком с Наташей Разлоговой, но не сомневаюсь в том, что она замечательная. Я думаю, у Цоя, когда он стал мегапопулярным, был большой выбор, и было бы странно, если бы он в этой ситуации сошелся бы с уродливой, сварливой дурой, например. Он же сам не дурак был. Здесь нет и не должно быть никакого противоречия и противопоставления Марьяны, Наташи, возможно, еще кого-то. Зачем? Где-нибудь в Эмиратах или Турции было бы у Цоя три или пять жен, и все бы его по-своему любили, и он бы всех по-своему любил, и жили бы они дружно и весело. Это все эмансипация виновата. А с Рикошетом Марьяна сошлась уже после Цоя. Из всей окружающей компании Рикошет был, кстати, самым видным парнем на деревне. Так что Марьяна опять выбрала лучшего. Она помогла Цою стать тем, кем он стал. Я считаю, что в тот момент Цою повезло с Марьяной. Неизвестно, что бы с ним было без нее – многие (большинство) талантливые музыканты спивались, старчивались, просто не могли реализоваться в силу мягкости характера, например. Или из-за плохой жены, которая убеждала их, что вся его музыка – х…ня, а детям (и ей) надо денег, и побольше, чтобы папа сутками гулял с детьми, – «как все хорошие папы», и т. д. Есть факт: при Марьяне, а не при ком-то еще Цой стал тем, кем он стал. Значит, она – очень хорошая жена. Во многом она относилась к нему по-матерински, опекая его. А он, конечно, мог взбрыкнуть иногда, как взбрыкивают подростки на родителей. Она не только помогла ему «с военкоматом», она помогла ему реализоваться, что гораздо больше. Все, что она делала, было искренне. Но она была, что есть редкость в данной среде, практичным человеком и Цоя научила быть таким же.

Вот говорят, что Цой последние годы зазнался. Кто так говорит? Олег Котельников, старый друг Цоя, вряд ли такое сказал бы, так как это ерунда. Одно дело, что у человека крыша слегка едет, когда за короткое время он становится знаменитостью, и он не сразу понимает, как себя при этом следует вести. И другое дело, что многие знакомые в этих условиях хотят большего панибратства, что может доставать, когда это происходит со всех сторон. Цой не звездил, он соответствовал себе. Он менялся, и менялось то, что вокруг него. Не все это правильно понимали и понимают ныне. Это надо чувствовать, словами не объяснишь. Популярность оказывает большое психологическое давление на человека, так что Цой, если сравнивать с тем, как это у других происходило и происходит, вообще мало изменился…

Песню вот я написал сразу после гибели Цоя, как-то само сложилось. Никогда не исполнял, она по стилю слишком похожа на «КИНО». Я говорил Марьяне Цой, когда она делала самый первый большой концерт его памяти, в 90-м, что у меня есть песня, которую хотелось бы там исполнить. Но там все было очень пафосно – СКК, состав участников и т. п. Так оно и похерилось.

А сейчас я про нее вспомнил, про эту песню. На концерте, посвященном Цою, она будет уместна. Может быть, там было четыре куплета. Но я помню только три. Может, где-то есть на бумажках…

«…Песни Виктора и звучание „КИНО“ по-прежнему трогают, они по-настоящему хороши…»

Прошло уже почти 25 лет, и обстоятельства нашего знакомства с Виктором слегка размылись в памяти. Скорее всего, это было в мастерской художника и общего друга всех музыкантов Андрея Медведева (он ушел из жизни в 2010 году) в городе тогда еще Ленинграде, летом 1986 года. В маленькой мастерской под крышей дома на Загородном проспекте тогда вечерами и ночами встречались многие молодые, приятные и талантливые, известные личности петербургского музыкально-художественного андеграунда. А может, знакомство произошло и на совместных посиделках на берегу напротив Крестовского острова после концерта группы «КИНО» во Дворце молодежи, на Петроградской стороне. Или это случилось в Купчино – спальном районе Питера, у Георгия Гурьянова, чьи родители имели приятное обыкновение уезжать на все лето за город. К тому времени я уже три года как вернулся в Питер из Германии, бросил медицинский институт и играл в группе «Нате!» со Славой Задернем (экс-«Алиса»), Дмитрием Буниным (ударные), Михаилом Малинным (бас) и Алексеем Козловым (keys). Так что это были обычные, часто спонтанные, встречи молодых людей, по-настоящему увлеченных музыкой, с беседами о новых пластинках, инструментах, с распитием вина, прогулками по городу, походами на концерты и выставки. Однажды мы даже пересеклись в Алма-Ате, где Виктор снимался в фильме «Игла», а группа «Нате!» прилетела на гастроли (это было зимой 1987 года). Тогда, по некоторому совпадению, директором «Нате!» (правда, уже в ином составе) была Марьяна Цой.

Я не стану вносить себя в непомерно раздутый «список друзей Виктора Робертовича Цоя», скорее мы были хорошими знакомыми, немаловажно и то, что я был значительно моложе Виктора, к тому времени группа «КИНО» уже была очень известной и многие, мне кажется, понимали, что это только начало. Так что я и не помышлял о том, что когда-нибудь, хоть и недолго, мне доведется сыграть с ними на одной сцене.

Виктор мне казался и кажется до сих пор человеком с исключительным чувством юмора и всегда полным доброй иронии. Я сейчас не говорю о том, каким он казался людям, приходящим на концерты «КИНО», каким его видела пресса или коллеги-музыканты рок-клуба, а исключительно о том, каким он был в своем кругу, не на публике. Это нормально, когда человек с такой степенью узнаваемости становится слегка закрыт для общения, так что вполне возможно, что он, да и все музыканты «КИНО» коллегам по цеху казались «молчаливыми одиночками». Однако мы частенько хохотали, комментируя те или иные музыкальные события Питера или Москвы. Виктор умел одной фразой описать свои ощущения об услышанном и увиденном, припоминаю, как он охарактеризовал документальный фильм Алексея Учителя «Рок» и ту его часть, где главный герой – БГ – рассказывает о музыке и жизни андеграундного музыканта: «Слишком много „не хочешь писать, Глеб?“» (в кадре БГ возится со своим ребенком, продолжая рассказ на камеру)…[1069]

Я не уфолог и не мистик, чтобы судить о том, казался ли Виктор окружающим человеком «внеземным». Парнем «из нашего дворика», как можно себе представить, слушая первые альбомы «КИНО», он не был точно. Все «киношники» слушали очень много актуальной западной музыки. Мне кажется, это жизненно необходимо музыканту – знать, «где и что происходит». Хорошая песня – это не плод внезапного озарения замурованного в себе гения, а как раз результат осмысления всего, что творится в музыкальном мире и вокруг тебя.

Приглашение присоединиться к «КИНО» в очень коротком туре (кажется, пять или шесть концертов) в Москве, в рамках премьеры фильма «АССА», поступило мне не лично от Виктора, хотя, думаю, это было его решение. Мне позвонил Юрий Каспарян. До этого у нас был опыт совместных выступлений в «Поп-механике» Сергея Курехина. Алексей Вишня, Виктор Цой, Юрий Каспарян, Игорь Тихомиров, Григорий Сологуб, Виктор Сологуб, Георгий Гурьянов, Андрей Крисанов, я составляли «электрогитарную группу инструментов» в мегапроекте Сергея. Это было по-настоящему весело – играть всем вместе «А олени лучше», имея в качестве фронтмена Кола Вельды в соболиной шубе, или дружно унисонить романс «Две гитары» с Борисом Штоколовым. Виктора не было в городе, и некоторое время мы просто репетировали гитарные партии у Юрия Каспаряна дома, моя роль как гитариста сводилась к дублированию гитарных риффов, таким образом Юра добавлял все остальные партии – так было ближе к студийному звучанию песен. Потом последовала неделя репетиций в ДК пищевиков на улице Правды (сейчас улица Достоевского). В Москву мы выехали с большущей компанией друзей, и еще больше присоединилось к нам в Москве. Группа играла сет из известных песен, уже вышедших в альбомах, было несколько новых – «Следи за собой», «Перемен!». Сами же гастроли выглядели в режиме вечеринка – концерт – потом опять вечеринка. Когда концерты завершились, часть группы вернулась в Питер. Потом, где-то через месяц, «КИНО» стало готовиться к концертам в Крыму, но я уже в них в качестве гитариста не присутствовал. Думаю, что Виктор все-таки органичнее себя чувствовал на сцене с гитарой в руках, и надобность во втором гитаристе отпала. Может, были другие причины – мы не говорили об этом, в конце концов, я не был, так сказать, «официальным» членом группы. Не скрою, мне было приятно, когда в одном интервью на вопрос: «Зачем в группе появился второй гитарист Игорь Борисов?» – Виктор ответил: «Мы просто подружились». Вот такая история…