«КИНО», как и все, тоже приходило без звонка, как я уже говорил. И вот как-то, значит, раздается звонок в дверь. Я открываю, и на пороге стоит Витя, один. И мы прошли на кухню и вдвоем сидим. Это были такие счастливые минуты. Он говорит: «Ром, у нас все будет хорошо, „КИНО“ будет известной группой, все будет супер…» Я спрашиваю: «А сейчас что?» Он мне рассказывает, что сейчас он едет в Москву, потом в Казахстан, сниматься в фильме «Игла»…
И похоже, эти съемки многих заставили подергаться. Пока Цоя не было, остатки «КИНО» – Каспарян, Тихомиров, Густав, Марьяна – приходили ко мне домой тусоваться. И вот однажды все пришли, было не очень весело, я сразу понял, что команда затевает шухер.
– Мы уже давно не репетируем!
– «КИНО» – это еще не Цой! «КИНО» – это группа!!!
– Да мы альбом без Цоя записали!
И рассказывают, какой альбом крутой они пишут там. Типа, вот пока Цой там в кино снимается, мы тут такую музыку крутую сочинили… И вот тут, когда ситуация достигла накала, во время выступления Андрея Крисанова, который «КИНО» иногда на басу помогал, резко вступила Марьяна:
– А ты вообще какое отношение имеешь к группе «КИНО»?
И Андрюша сник – понял, что перебрал. Марьяша погасила всеобщий пафос, и бунт увял. Опять все стали терпеливо ждать, когда кончатся съемки, что приедет Витька и начнутся репетиции и концерты…
Марьяна говорила: «Этот фильм нужен группе. Подождите, это кино нужно для „КИНО“. Успокойтесь».
Когда Марьяша приходила одна, я видел, что она тоже совсем не в восторге от ситуации. Однажды она плакала. Правда, пожалуй, это был первый и единственный раз, когда я это видел. Мы тогда сильно-сильно выпили… Там, несомненно, было много личного, и я туда не влезал. Не имел права влезать… и утешать тем более.
От Марьяны Витька ушел, да… Разлюбил. Он был честный человек. И ушел честно. Конечно, Маню жалко было, очень. Ребята мне рассказывали, что она его любила очень. Как и «Рикошета» потом…
А потом Витька приехал. И в сердцах говорил, что «КИНО» – это не группа. Что он еще соберет о…тельных музыкантов и сделает супергруппу. Он тоже там ждал, дергался и терпел…
После фильма неожиданно и внезапно Витька стал звездой. Когда я с ним познакомился, я почти ничего о нем не знал и почти не слышал его песен. Это был просто Витя. Витя Цой. Он мне нравился. Нравились его друзья. А потом мне понравились его песни. И не было там рока никакого. Были друзья. Был Цой, СашБаш, Юрик, Марьяша, Густав… Был ништяк и портвейн…
Но постепенно атмосфера стала меняться. Из легкого шухера и большого беспредела – в престижную и богемную тусовку…
О смерти Цоя мы узнали, когда были на отдыхе. В Абхазии, в Нижних Эшерах. Мы сидели за столом, человек пятнадцать, выпивали что-то, кавказское гостеприимство, тосты за дружбу с Америкой, за Кавказ, за гостей. Телевизор был включен, но был выключен звук. На экране «Новости». И – Витькино лицо. Застывшее. Потом тревожное лицо диктора. Потом опять Витька, потом свечи. Финал «АССЫ». Я ничего не понял. Почувствовал себя заблудившимся щенком. Мне захотелось оказаться дома…
Когда я оказался в Москве, меня там ждали Рашид и Валерка. Они ездили на похороны в Питер. Забили меня подробностями. Рашид был в шоке… Мы сидели у меня, плакали. Рашид должен был снимать новый фильм, ничего не получилось… Я ему говорил, мол, Раш, не грусти, утешал как мог, искал ему кроссворды разгадывать… До сорокового дня он не вставал с дивана и тупо решал кроссворды, вытягивая «Огоньки» из огромной кучи журналов, которую я ему принес. На сороковины он поехал в Питер. Один.
Тогда он спросил меня, поеду ли я в Питер с ним. А я не смог, просто чисто по-человечески. Не смог.
…Я закрывался очками от взглядов прохожих. Я затыкал уши наушниками. Я врубал на полную мощность «Ты выглядишь так несовременно рядом со мной…», «Восьмиклассницу», «…ууу – я бездельник – ууу – мама-мама» или «…группа крови на рукаве…» и летал. Дух захватывало. И иногда, сам того не замечая, я начинал подпевать ему в полный голос… И иногда мне казалось, что тот, о ком я думаю, действительно рядом со мной сидит, поет, бежит, летит…
Цой не был моим другом, не был. Он был сам по себе. И его смерть… такая… Он в машине своей как будто от всех отъехал… Просто куда-то отъехал.
«…Цой был несомненным талантом…»
…С Марьяной мы познакомились, будучи на подготовительных курсах Мухинского художественного училища. Это был конец 70-х годов, когда точно, я сегодня уже не скажу… Честно говоря, не помню дату, но обстоятельства нашей встречи запали мне в память очень хорошо… Это было в аудитории, мы сидели рисовали какую-то обнаженную натуру, и тут открывается дверь, появляются двое совершенно новых и незнакомых людей. Мужик с усами и баба с ним. У бабы волосы были длиннющие такие вот… Оба они были очень высокого роста, мужик был вообще просто безумного вида, страшный какой-то, я его как-то сразу невзлюбил, решил про себя – позже разберусь, что за люди такие…
И вот на первом же перекуре мы с ними познакомились, и выяснилось, что мужик-то – полный дурак, а вот девушка – совершенно наш человек, симпатичная тетка. Несмотря на внешний вид, она была очень достойной и очень интересной.
В общем, в скором времени Марьяна с этим своим Владимиром Блавацким разошлась, у нее случился роман с моим знакомым, Володей Федоровым. У меня, кажется, где-то даже сохранились фотографии… Володя тоже покойный уже несколько лет как…
Потом мы с Володей как-то разругались, а с Марьяной у меня установились дружеские отношения, без всяких там шур-мур и интима, на долгое-долгое время….
Как они с Витькой-то познакомились… Был такой приятель – Саша Бицкий. Одноклассник мой. У него день рождения в один день с Марьяшей. И он решил, что, поскольку все в одной компании, надо устроить объединенное празднование дней рождений. А она сказала ему, что свой день рождения отмечать не хочет, но если он хочет, то просто придет к нему на день рождения, и все. Как гость. Празднование всего этого состоялось в квартире, которую снимала тогда моя будущая и настоящая жена (хотя тогда она еще даже невестой моей не была). В общем, все собрались на пьянку, и тут совершенно случайно в эту квартиру на огонек зашли Леша с Витей. И вот тогда-то Марьяна с ним и познакомилась…
В Цое уже тогда было вот это – губа вперед… Правда, самую малость, конечно, но они уже тогда начали писать свой «45», у них был материал крутой и вообще… С самого начала Цой был такой человек. Он точно и твердо знал, что представляет собой что-то очень значимое и что впереди у него большое будущее. Но тогда все это было только так, слегка заметно. Это потом перешло все границы… Собственно, из-за этого мы с ним и перестали потом близко общаться…
У Марьяны с Цоем было очень много общего. Такие яркие во внешности люди, с очень сильными характерами, в какой-то момент они просто потянулись друг к другу, это было довольно естественно… По моему мнению, они и разошлись именно поэтому. Из-за того же самого…
А тогда у Марьяны был роман с Игорем Гудковым. И вот в тот день, на том дне рождения, Марьяна, встретив Цоя, просто поняла, что роман ее с «Панкером», собственно, подошел к концу и отношения с ним закончены…
С известной долей осторожности я могу сказать, что у Цоя в ту пору был роман с женой Майка Науменко, Наташей. Это правда. Конечно, я не думаю, что у них было все довольно серьезно, ничего такого. Наташа до сих пор сохранила к Цою глубокую симпатию, это не секрет. Все это я слышал от самой Наташи лично, что же касается Цоя, то от него я никогда не слышал по поводу романа с Наташей никаких комментариев.
Что касается Майка, то он очень тепло относился к Цою, рекламировал «КИНО» как угодно и где только мог. Конечно, отношение его впоследствии изменилось, но мне кажется, что именно Майк, а никак не БГ, был «отцом» группы «КИНО». Гребенщиков, он же вообще уже потом появился. Да и история его знакомства с Цоем в электричке – это совершенное вранье… На самом деле все было гораздо раньше. Цой тогда играл в группе «АУ». Майк очень любил «Свина», вообще всю эту фигню панковскую, рокерскую… Я-то во всем этом не очень разбирался… И вот когда из этого самого «АУ» появилась новая команда – Цой, «Рыба» и Олег, – Майк сказал, что это очень круто и их обязательно нужно слушать. Мы собрались на их «квартирнике», дома у Паши и Наташи Крусановых, пили вино, и ребята пели нам свои песни. Это было на квартире, которую Крусановы снимали, кажется, на Алтайской улице. Слушателей, то есть нас, было, конечно, немного, примерно человек десять, мы прослушали новоявленную группу, их творчество и пришли к выводу, что – да, на самом деле в них есть именно то, чего нам так не хватало тогда в жизни. В те годы очень многого не было на самом деле, всего не хватало… А вот в ребятах это было…
Я тогда слушал «Россиян» и думал – а на самом деле это хорошо? Или вот «Мифы» всякие есть. Интересное что-то такое тоже. А бывала фигня полная вообще. И ничего слушать не хотелось. Во время же прослушивания «Аквариума», «Странных игр», «Зоопарка» не возникало никаких вопросов. Я слушал и понимал, что вот это – классно. И вот когда появилось это новое трио, еще тогда совершенно без названия, это стало просто еще одним источником света и тепла. И Майку, который тогда уже был мэтром и знал что к чему, это сразу, естественно, запало в душу…
