Девица выдавала себя за восемнадцатилетнюю, хотя ей вряд ли было больше пятнадцати. Минерва сразу сообразила, что такая придется по вкусу Спайку.
Она нагнала сердито шагающую прочь девицу и сунула ей в ладонь упаковку флунитрацепама. Та удивленно воззрилась на медсестру.
— Могу и еще дать и чего получше, — шепнула ей Минерва.
— А что взамен? — деловито осведомилась профессионально-смекалистая девица.
— Вас ведь Лаура зовут, да? А я Минерва. Отойдем в сторонку, чтобы внимание не привлекать.
На улице она объяснила девице свой план. Лаура врубилась сразу, без уточняющих вопросов. Договорились встретиться ближе к вечеру в кафе в центре города. Минерва дружила со всеми сестрами — если она скажется больной после вчерашних похорон и закончит дежурство раньше положенного, они отнесутся с пониманием и разберут между собой ее работу.
Девица опоздала на двадцать минут и вызвала маленький фурор в кафе. Все мужские головы повернулись в ее сторону. Как и было велено, Лаура сменила манеру держаться и оделась предельно провокационно: цветастая юбчонка едва прикрывает трусы, голый живот, кроссовки с белыми низкими носочками, подростковая малиновая сумочка. Теперь она выглядела как двенадцатилетняя хорошенькая дылда, которая пытается походить на свою старшую сестру. Минерва довольно констатировала: от такого лакомого кусочка Спайк не откажется. Джим сообщил ей, в каком номере какого отеля остановился его брат. Передавая Лауре запечатанный конверте деньгами, она сказала:
— Остальное после дела.
Девица на вид заслуживала доверия. Но, черт ее знает, такие могут цапнуть, что в руки попало, и кинуть заказчика, игнорируя грядущий большой куш.
Минерва поведала Лауре почти всю правду, и поэтому ее рассказ звучал вполне искренне и убедительно. Мол, Спайк, старый дружок, бросил ее как только стал знаменит. Поэтому он ей задолжал как минимум один хороший прощальный секс-марафон. План простой: Лаура соблазняет Спайка, разогревает его и в нужный момент вкалывает ему ампулу рохипнола (самый модный препарат для изнасилования), а затем наступает черед Минервы.
Лаура с энтузиазмом одобрила всю авантюру. Одно ей было непонятно: зачем Минерва так скучно одета? Ну прямо как горничная в отеле!
Перед встречей Минерва успела сделать все необходимые приготовления, забежать домой и переодеться. На ней было то, что она планировала надеть на похороны сначала: строгая белая блузка, строгая черная юбка до колен, темные колготки. Приехала она во взятой напрокат машине. Выйдя из кафе, они направились в «Мейфэр».
Минерве повезло сразу найти место на стоянке возле отеля. Она проследила за Лаурой — та без проблем прошла внутрь. И не возвращалась. Не возвращалась так долго, что Минерва поняла — все в порядке.
Через условленное количество времени Минерва вошла в отель. Никто и слова ей не сказал — возможно, приняли за одну из горничных.
Как и уславливались, номер Спайка не был заперт. Минерва на цыпочках пересекла прихожую и, приоткрыв дверь спальни на два пальца, увидела Спайка на Лауре. Его голый зад ходил вверх-вниз. Лаура заметила Минерву и вопросительно смотрела на нее. Та кивнула. Лаура нашарила рукой припрятанный крохотный шприц и всадила его в правую ягодицу Спайка. Тот, в запале, ничего не почувствовал, потому что девушка в тот же момент царапала ногтями его левую ягодицу.
Через несколько секунд Спайк был готов. Минерва зашла в комнату и помогла Лауре выбраться из-под него. Она прикрыла дверь спальни, стащила Спайка с постели, привалила спиной к стене и стала одевать.
— Эй, ты чего затеваешь, подруга? — удивленно спросила Лаура. — Ты же с ним трахаться собиралась?
— Да, но не здесь. А у себя дома.
— Совсем рехнулась! Как мы его доставим к тебе — в таком состоянии?
Но, как верно говорил Спайк, было бы желание! А смекалка не подведет. Минерва налила стакан воды, бросила в него таблетку, пошлепала Спайка по щекам, а когда тот открыл глаза, с профессиональной сноровкой заставила его выпить стакан до дна. Было очевидно, что глаза певца хоть и открыты, но он ничего не соображает.
Вдвоем они одели Спайка и под видом пьяной компании — Лаура со Спайком в обнимку, Минерва временами подпирает их обоих — без затруднений вышли из отеля.
Спайк, хоть ничего и не понимал, однако ногами благодаря таблетке перебирал более или менее исправно.
У ближайшей станции подземки Минерва высадила Лауру — отдав наркотики и вторую часть гонорара. Домой она ехала предельно осторожно, боясь превысить скорость или нарушить правила как-нибудь иначе и угодить в разборку с полицией. Извлечь Спайка из машины и поднять в лифте на нужный этаж для нее было делом плевым — она привыкла ежедневно таскать на себе больных. Главное — не слишком привлекать внимание соседей. По счастью, в этот поздний час все сидели перед телевизорами.
Спайка она положила на загодя очищенный и раздвинутый кухонный стол. Он играл роль трупа отлично, не подавал голоса и не сопротивлялся, когда его раздевали. Кот с интересом наблюдал за происходящим. Пока Минерва ходила за чулками, он запрыгнул Спайку на живот, удобно расположится и начал умываться. Хозяйка согнала его и стала привязывать чулками руки и ноги Спайка к ножкам стола. Для верности она и торс прихватила дополнительно принесенной веревкой. Затем сходила в ванную и основательно вымыла руки. Когда она вернулась, Спайк постанывал. Минерва наклонилась над ним, пощупала его лоб, затем протерла спиртом его руку на сгибе и сделала ему необходимый укол.
К тому времени, когда она принесла таз с водой и полотенца, Спайк опять не подавал никаких признаков жизни. Минерва аккуратно протерла антисептиком его живот — где сидел кот. Затем тщательно вымыла гениталии Спайка, не забыв оттянуть кожу с головки его члена. После этого она вытерла тело насухо стерильными полотенцами и взяла шприц с простагландином Е1 — диво-наркотиком, который обожают молодые врачи. Вообще-то это лекарство для маленьких детей с дыхательными проблемами. Но некий пытливый малый давно обнаружил, что укол простагландина Е1 в пенис обеспечивает «торчок» минимум на час. Причем эрекция получается ненатуральной, фантастической силы. И действительно почти мгновенно после укола член Спайка ожил, зашевелился и стал расти на глазах.
Улыбаясь и напевая себе под нос, Минерва открыла лежащую на стуле черную коробку. Если платишь наличными, в южном Лондоне можно раздобыть любую экзотическую вещь. Даже удлинитель не пришлось искать — у татуировочного пистолета был удобный длинный провод.
Минерва щелкнула выключателем и приступила к делу. Машинка оказалась тяжелее, чем она думала, и работать приходилось в неловкой позе. Первая линия пошла зигзагом. Минерва остановила аппарат, промокнула кровь с члена. Разумнее будет сперва наметить шариковой ручкой. Крепко держа член Спайка в левой руке, она вывела на его нижней стороне: МИНЕРВА. Но буквы получись кривоваты. Она, как могла, стерла их мокрой тряпкой, еще раз прошлась по члену раствором антисептика и расписалась снова, уже в сокращенном варианте: МИНИ. Спайк именно так любил ее звать.
Аппарат застрочил — тридцать укольчиков в секунду Кровь и чернила мешались друг с другом. Минерва периодически останавливалась и, для верности, протирала место работы обеззараживателем.
Закончив, она отступила полюбоваться итогом. Для первого опыта смотрится неплохо. Однако чего-то не хватало. Верхняя поверхность члена была досадно голая. Минерва опять, уже уверенной рукой, взялась за дело. Предстояло написать длинное слово: СМОЛЛВУД.
Спайк всё это время то приходил в себя от боли, то опять вырубался. Он слышал какое-то истеричное повизгивание, словно работал зубной бор, но жужжание доносилось откуда-то издалека — возможно, из соседней комнаты. Во рту стоял странный привкус чего-то жженого. Член по-прежнему горел как ошкуренный. Однажды Спайк попытался приподняться, но, странное дело, не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Единственное, что он сумел, — чуть изменить положение головы и упереть подбородок себе в грудь. Он увидел свой вертикально стоящий член, поразительно огромный и могучий. Между ногами Спайка кто-то стоял. С чем-то похожим на дрель в руках.
Страшно не было. Спайк просто удивился.
— Ну и дела… — сказал он и опять потерял сознание.
Святая заступница всех увечных
В шезлонге у бассейна отеля «Иден Уэст» Пусси дурела от скуки. От скуки в ее последней стадии, более близкой к прострации. Ни желаний, ни злости… Все жизненные функции прекращены, однако тело каким-то чудом продолжает влачить существование без аппарата искусственного дыхания и прочих дорогих реанимационных наворотов.
Пусси смотрела на воду — просто потому что голова была в ту сторону повернута. Еще даже не полдень, целых четыре часа до совещания. Можно, конечно, начать пить. Тоже занятие. Но лечить отупение отупением — дело сомнительное.
