Может быть, Вагнер просто бежал от этой действительности в область прошлого? Таков путь, который нередко избирали романтики, которые, отворачиваясь от кричащих социальных противоречий современности, идеализировали средневековье. Но Вагнер стоит на другой точке зрения, и в ртом отношении он не романтик.
Вагнер говорит: поэт должен брать свои сюжеты не из модного романа и даже не из истории, потому что и история иной раз отражает нечто случайное. Темой подлинной музыкальной драмы должно быть отстоявшееся всеобщее содержание, которое можно найти только в народной сокровищнице — в легенде, в мифологии. При этом Вагнер ссылается на античность. Откуда черпали свои сюжеты великие греческие трагики Эсхил» Софокл, Еврипид? — Из мифов и легенд, из цикла рассказов о Троянской войне, о мщении Ореста за смерть Агамемнона, о царе Эдипе и целом ряде других великих мифологических, легендарных героев. Драгоценная особенность мифа, говорит Вагнер, заключается в том, что миф есть продукт индивидуального творчества или личного каприза художника, — миф творится народом. Эт0 есть откристаллизовавшаяся и отстоявшаяся народная мудрость в неповторимом сочетании идеи и конкретной образной формы. Так, солнечный миф претворился в легенду о страдающем боге Дионисе, мифическое истолкование грома породило представление о Юпитере-громовержце или боге Доннере в германской мифологии. Миф вечен: с одной стороны, он универсален, а с другой — каждая историческая эпоха прочитывает его по-своему и находит в нем отражение того, что глубоко современно и злободневно.
Какие же стороны мифа о нибелунгах больше всего волнуют Вагнера?
Прежде всего Вагнер считает остро современной основную тему этого мифа. Речь там идет о кладе, о золоте, о роковом кольце, сделанном из золота и несущем с собой раздоры, вражду, кровопролития, междоусобицу; о золоте, благодаря которому брат восстает на брата, сильный эксплуатирует слабого; о золоте, которое уродует и ломает человеческую психику. Разве это не современная тема? Вагнер говорит: у меня носителем клада является уродливый карлик Альберих; но переоденьте этого Альбериха из его чешуйчатого зеленого камзола в современный смокинг, дайте ему в руки портфель биржевого дельца — разве вы не признаете в нем современного капиталиста?
Вторая тема, которую Вагнер берет из мифа и которая кажется ему также глубоко современной — это тема гибели богов, гибели Валгаллы. Античная греческая и германская мифологии не знают представления, существовавшего в очень многих восточных религиях, о боге вечном, всемогущем, вездесущем. Боги Греции являются теми же людьми, только более могучими, более прекрасными, и над богами, как и над людьми, возвышается третья власть — власть безликой и неумолимой судьбы — «ананке». Такая же концепция характерна и для германской мифологии. И там существуют люди, существуют боги, но их могущество не бесконечно, боги не всесильны: и над ними довлеет безликая, неумолимая сила судьбы. Воплощением этой судьбы являются три вещих парки-норны, которые прядут нить жизни. Вмешаться в их работу не могут боги: они также обречены на гибель; наступит время — и Валгалла сгорит в мировом пожаре.
Вагнер спрашивает: разве наше время (т. е. 50—60-е годы XIX в.) не наполняет душу человека, следящего за историческими событиями, сознанием близости какой-то страшной мировой катастрофы? Разве нет у современного человека ощущения, что в огне мирового пожара должен родиться новый социальный строй, новое человечество, уже свободное от рокового гипноза золота?
По мысли Вагнера, мир может быть избавлен от власти золота социалистом-искупителем, простым смертным, который пожертвует своей жизнью. Это будет герой-одиночка, так как в представлении Вагнера революционер — всегда одинокий герой (вспомним Риенци). Такова центральная фигура «Кольца Нибелунга» — лучезарный, солнечный, абсолютно свободный от власти золота, лишенный эгоизма Зигфрид.
Для того чтобы понять роль Зигфрида, необходимо остановиться на связи вагнеровской концепции мифа с тем философом, который в 40-х годах оказал на композитора огромнейшее влияние. Это был знаменитый немецкий материалист Людвиг Фейербах.
Фейербаховскую философию часто называют антропологической философией, потому что ее основой является не бог, не вселенная, а человек, причем — я сошлюсь на знаменитую книгу Фейербаха «Сущность христианства» — человек не есть создание рук божества. Наоборот, он сам создает богов по своему образу и подобию. И Юпитер-Зевс громовержец, и богиня красоты Афродита, и Аполлон с лучезарным хороводом муз, и Арей — бог войны, — не что иное, как идеализированное порождение человеческой фантазии. Вагнер главным героем тетралогии, который спасет не только людей, но и богов, делает человека ЗигФРида. Больше того: подвиг Зигфрида может совершиться лишь при условии, что никакая божественная сила не будет ему помогать. Сам человек, своим человеческим подвигом, человеческими руками должен спасти мир от проклятия золота. Такова роль человека Зигфрида, которая противопоставлена бессилию бога Вотана.
От Фейербаха Вагнер берет и другое положение. В «ан-тропосе» борются два принципа; один заставляет человека замыкаться в своей скорлупе, в собственном «я», — это принцип себялюбия и эгоизма. Его выражением является воля к власти, к могуществу и, как одно из средств к достижению этого, страсть к деньгам. Именно в воле к власти эгоизм достигает своего наиболее сильного воплощения; чтобы самому стать повелителем, человек топчет другое «я», другую индивидуальность.
Принципу эгоизма Фейербах противопоставляет иной принцип — альтруизма. Высочайшим выражением этого принципа является любовь, ибо из любви человек готов пожертвовать собой ради другого существа, именно любовь позволяет ему преодолеть свой эгоизм, обрести настоящее бессмертие в памяти человечества.
Этот ход размышлений Фейербаха отражается на вагнеровской концепции. В тетралогии золотом может овладеть лишь То существо.— будь то бог или человек, — которое
209
И. Соллертинский. т 1
Откажется от любви, проклянет ее, обречет себя на безлю-бое существование; такой человек и будет абсолютным эгоистом. Наоборот, лишь свободный от власти золота герой, приносящий свою жизнь в жертву, сможет спасти мир. Этот человек будет совершенным выразителем нового принципа любви. Так фейербаховская философия образно претворилась в «Кольце Нибелунга» Вагнера.
2
В «Кольце Нибелунга» действуют три группы персонажей. Во-первых, мир богов — обитателей неслыханно прекрасного дворца, который воздвигнут на берегу Рейна на высокой скале и называется Валгаллой. В этом мире фигурируют следующие, в высшей степени важные персонажи: прежде всего центральный образ, один из самых сложных в германской мифологии и у Вагнера, — бог Вотан, повелитель Валгаллы, закованный в латы, с мечом Нотунгом, с копьем; его сопровождают два ворона. Вотан, который совмещает в себе и великий ум, и великую жажду власти, который является одновременно и Фаустом и Мефистофелем, желая знать будущее и тайны судьбы, когда-то пожертвовал своим глазом, чтобы обрести настоящее знание, но это Знание оказалось роковым. Он узнал, что боги совершат преступление, и этим преступлением будет все та же роковая жажда власти; поэтому мир богов обречен на гибель в огне, и только человек, абсолютно бескорыстный, лишенный чувства эгоизма, может сделать попытку спасти его.
Рядом с Вотаном встречаем его супругу, воинственную Фрику; богиню весны и молодости Фрейю, которая питает своими золотыми яблоками богов и дает им возможность сохранить вечную юность; бога-громовержца Доннера и, наконец, наиболее загадочное существо, одновременно и помощника, и предателя богов, противоречивого, лживого, обманчивого и в то же время демонически прекрасного Логе— бога вьющегося, змеящегося огня.73
