Олег Феофанов - Тигр в гитаре

Бессмыслица, возведенная в моду

Первая экспериментальная долгоиграющая пластинка была выпущена 1 ноября 1945 года американской фирмой «Columbia».

Это была запись скрипичного концерта нашего великого Чайковского. В июне 1948 года фирма предложила покупателям уже 100 разных долгоиграющих пластинок.

Теперь более 300 крупных американских компаний изготовляют сотни тысяч различных долгоиграющих пластинок, многие пластинки печатаются миллионными тиражами.

Долгоиграющие пластинки, несомненно, оказывают большое влияние на общественную жизнь в США так же, как пресса или литература. Тиражи пластинок порой значительно превышают тиражи книг. Многие ли американские писатели удостоились чести увидеть свои произведения изданными многомиллионными тиражами? Даже детективным супер-боевикам Микки Спиллейна и Яна Флеминга далеко в этом отношении до пластинок Пресли! А что же говорить о серьезной литературе США, где тираж в 10 тысяч считается значительным.

Доктор Дэвид Томпсон, вице-президент Макгильского университета, одного из крупнейших в Канаде, сказал, что «долгоиграющая пластинка сделала больше для развития культуры американского народа, чем целый отряд профессоров философии».

Однако оставим на время музыку рок-н-ролла — о ней было рассказано достаточно — и обратимся к словам песен.

Вот песенка с типичным названием «Я буду тебя любить».

Выразительно, не правда ли?

Вместо настоящей взволнованности — мещанская сентиментальность, вместо жизнерадостности — механический ритм. А слова… До чего же убог их выбор! Кажется, что, зная 20–30 слов по-английски, можно переводить все эти песни. Повторяются не только слова, но и их сочетания, рифмы: «мисс» (скучаю) и «кисс» (поцелуй), «лав» (любовь) и «мун эбав» (луна в небесах).

Тема большинства песенок — любовь. Но какая!

Для «нее» она преподносится в следующих словах:

Это песенка «Королева слез».

Теперь песенки для «него»:

Для любителей бурных страстей рекомендуется песенка, сочиненная некими Нейлом Седака и Хорвардом Гринфильдом. Называется она «Я становлюсь обезьяной».

Вот ее начало, о конце догадаться совсем нетрудно. Я даю подстрочный перевод, чтобы наиболее точно воспроизвести слова этих песен:

Однако даже такие тексты песен кажутся их сочинителям чересчур сложными. И видимо, для того чтобы совершенно отключить мозг подростка, не утруждать его запоминанием слов, появляются песенки вроде «Да, да».

Разве не смешно, что и этот текст всерьез охраняется авторским правом?

О чем еще поется в песенках, предназначенных для подростков? Вот песенка «Лолли-поп» («Леденец»), ставшая «классикой» рок-н-ролла. В ней 16 строк. 14 из них вот такие?

А две последние сообщают:

Тексты большинства популярных песен — это объяснения в любви, состоящие из двух-трех слов, упреки в неверности — тоже в трех словах, ревность — в двух, и призывы танцевать рок-н-ролл — в неограниченном количестве слов.

Создается впечатление, что кто-то нарочно пишет подобную бессмыслицу.

Просматривая американские журналы, печатающие тексты песен, я вдруг натолкнулся на песенку с названием «Получить работу».

Вот что я прочитал:

И так очень долго. Все «ша-да-да», а про работу больше ничего.

Правда, по мнению жокеев пластинок, из 10 слушающих 8 человек не понимают слов песенок и не придают им значения. Но даже если бы это и было так, кто все же заинтересован в бессмыслице эстрадных песен?

На этот вопрос снова отвечает испанский музыкант Пабло Казальс в интервью, данном им американскому журналу «This Week».

«До тех пор, пока профессионально безграмотные и бесталанные увеселители смогут делать для себя и для граммофонных компаний миллионы долларов в течение ночи, они будут продолжать эксплуатировать склонность подростков предпочитать мишуру золоту. Нельзя ожидать, чтобы люди, продающие миллионы пластинок, имели высокие моральные идеалы».

Как это ни парадоксально, но именно в этой бессмыслице текстов песен тоже виден умысел заправил граммофонного бизнеса. С помощью бессмысленных песенных строк они стремятся приучить молодежь к тому, чтобы песни воспринимались как продукт, всегда лишенный интеллектуальных калорий и витаминов. Тем самым они хотят скомпрометировать песню как отражение мыслей того или иного поколения, низвести ее до дешевой балаганной игрушки, не заслуживающей серьезного отношения. А далее вступает в действие коммерция, барыши, нажива — та пружина, которая движет механизм индустрии пошлости и отупения.

Конечно, не всем нравится хроническая бездарность коммерческих песенок, и тогда американцы и канадцы пишут полные сарказма и горечи письма в газеты. Впрочем, критикуют не только бездарные песенки, но и примитивные романы, пошлые фильмы, ремесленнические поделки в изобразительном искусстве — все то, что в интересах коммерции поставлено на конвейерное производство.

Этим людям отвечают теоретики, утверждающие, что снижение культурного уровня — закономерное явление в обществе, где происходит «индустриализация» культуры — расширяется сфера кино, радио, телевидения, книгопечатания. «Чем шире воздействие на массы новейших средств общения, тем ниже уровень культуры», — твердят они, считая, что технический прогресс ведет к деградации искусства, художественных вкусов и культурных запросов. Эти теоретики не хотят сказать самого главного: дело здесь не в техническом прогрессе, а в желании больших монополий подзаработать на культуре, как на любой другой отрасли промышленности — будь то производство сапожной ваксы, самолетов, кока-колы или консервированного шпината…

Один из заправил американских телекомпаний Ричард Кауэл довольно откровенно сказал: «Люди все еще склонны думать, будто это искусство. А это попросту бизнес. Мы делаем передачи по заказу финансистов».

Разжиревшая на долларовых кормах реклама утверждает, что бессмысленные, бессодержательные песни больше всего нужны молодежи. Может быть, и нужны, но какой молодежи?

Послушаем, что ответит английский журналист Поль Джонсон:

«Прежде чем меня объявят реакционером и брюзгой, давайте на минутку остановимся и определим, что понимается под словом «молодежь». В еженедельные передачи, идущие по обоим телевизионным каналам, специально для подростков включены произведения эстрадной музыки, которым потом выдаются оценки. Во время исполнения музыки кинокамеры бесцеремонно «бродят» по лицам присутствующих. Какую бездонную пустоту они являют взору! Огромные лица, вспухшие от засунутых за щеку дешевых сластей, размалеванные грошовой косметикой, разинутые, с отвисшей челюстью рты и тусклые глаза, руки, в бессознательном ритме вторящие музыке, сломанные шпильки каблуков, дешевая, стандартно модная одежда — вот, по-видимому, коллективный портрет поколения, порабощенного коммерческой машиной.