Глава 1
— Ты ведь не призывал силу, так? — спросил Гош, потирая опухший кулак. — Почему у тебя брюхо, словно сталь?
— Потому что там сталь! — фыркнул Иль и, задрав куртку с рубашкой, продемонстрировал тяжелую металлическую пластину.
— Это жульничество.
— Кто бы говорил, — фыркнул глава Гультов и показал на опухшую скулу. — Ты бил лежачего!
— Я бил незнакомца, который начал меня бить без предупреждения!
— Она нас познакомила!
— А бить зачем?
— Чтобы выяснить: сопляк ты или нет?!
— И какая разница?
— Я не потерплю зятя сопляка! Если ты имеешь мою дочь, то должен быть воином, а не сопляком с книжками и силой.
Гош взглянул на Зайру, которая тут же покраснела и опустила взгляд.
— Это вообще-то помогает развить дар, — буркнул паладин, смутно представляя реакцию отца, и тут же замер от мысли, что его не просто так называли зятем.
— Что, допетрил? — хмыкнул Иль. — По законам рода, ты либо насильник и подлежишь отделению головы от тела, либо ты почти член рода, взявший в жены мою дочь.
— Вот оно что… — усмехнулся паладин, хмуро глядя на Зайру. — И выбрала ты специально, и шарахались от тебя, зная последствия, так?
Девушка втянула голову и молча кивнула.
Паладин же безмолвно взглянул на главу Гультов и спросил:
— Скольких из вас мне придётся убить, чтобы отказаться от этого предложения?
— Всех членов рода, — хмыкнул Иль. — Включая женщин и детей. Около тысячи человек. Но не думай, что правящий род будет стоять и смотреть на твои потуги в стороне. Тебя быстрее придушат во сне по-тихому… или показательно казнят.
— Папа… — начала было девушка.
— Ты сделала правильный выбор, дочка. Этот свадиец силён. Будь он дракарцем, то его прибрал бы к рукам правящий род, к гадалке не ходи. А так… Наш род получит своё.
Гош вздохнул и напомнил:
— Я не дракарец…
— По роду — да. А по подданству… Ты ведь уже всё решил, так?
— Что-то вы слишком много знаете.
— А еще хорошо умею думать, — хмыкнул глава Гультов. — Фарг уже с тобой разговаривал?
— Час назад, — хмыкнул Гош.
— И?
— Я принесу извинения роду Фаргов, а тот сопляк принесёт извинения Зайре.
— Умно, — хмыкнул Иль. — Но я был бы не против поломать парочку Фаргов. Хотя… Нет. Это будет лишним. Сейчас не до междоусобиц.
Мужчина поднялся и, с отвращением взглянув на кружку с чаем, поправил одежду:
— Итак. Свадьбу будем играть, когда вас отпустят на практику…
— А-а-а… — начал было Гош.
— Практику будете проходить у нас. Вольные каперы в конец оборзели. Раньше хотя бы делали вид, что соблюдают приличия, а сейчас внаглую грабят наши рыбацкие деревни. Надо вправить им мозги… или перебить к морским чертям.
— Я как бы…
— Своих друзей можешь брать с собой. Заварушка будет знатная, и лишних магов не будет точно. Оплата сдельная — по десять медяков за голову. Корабли мы выкупим все… если они после вас еще смогут плавать.
Гош вздохнул и поднялся, после чего протянул руку главе Гультов.
— Мы будем.
Тот взглянул на руку и спросил:
— Фракиец?
— Нет, но тоже умею держать обещания.
Иль пожал руку и собрался выходить, но перед самым выходом добавил:
— Не отказывайся от предложения Церебры. Она хоть и дура редкостная, но своё дело знает.
* * *
— Это слишком, — недовольно покосился на Церебру скрюченный старичок, опиравшийся на палку. — Сто семнадцать игл. Он не выдержит.
Старшая рука света, не сводящая с Гоша глаз, покачала головой.
— Ты недооцениваешь его.
— Я реалист. Сто семнадцать игл, каждая из которых — это боль. Он сойдёт с ума!
— Этот — не сойдёт, — уверенно заявила женщина.
Паладин, стоявший на коленях, был покрыт иглами. Руки его, чтобы иглы в них не касались тела, держались за клинок.
— Эй! Вы ещё тут? — спросил он, не сводя взгляда с рукоятки своего клинка.
— Мы здесь, — повысила голос Церебра.
— Ты говорила, что двигаться нельзя. Так?
— Так.
— А говорить?
— Тебе будет не до разговоров, — произнесла старшая рука света. — Боль будет очень сильной.
— Плевать на боль, — хмыкнул Гош. — Я могу читать молитву?
— Можешь, но заклинание крыльев держать обязательно. Ты помнишь конструкцию?
— Помню!
— Церебра, он же строит заклинание мыслями, так? — уточнил старичок. — Как он будет держать его?!!
— Просто смотри, — покачала головой та и громко произнесла: — Ты можешь начинать!
Паладин промедлил несколько секунд, после чего тихо, почти шёпотом произнёс:
— Во славу Твою и во имя Твое…
Его тело тут же окутал свет, но он был неравномерный. Иглы начали работу, и их концы засветились рунами.
—… Не оставь без взора Своего, подари Свою улыбку… — продолжал молитву Гош, уже цедя её сквозь сжатые зубы.
Свет от тела исчез, и в этот миг артефакты полыхнули светом, отразив на стенах помещения копии нанесенных на них рун.
— Дабы биться мог я во славу Твою, за веру и правду, по разумению и заветам Твоим…
КРАГ!
Часть игл с оголенной спины паладина вылетела и ударила в стены, вонзившись в неё. Кожа на спине принялась рваться, и из неё показались продолговатые наросты из янтаря.
— Церебра… — взволнованно произнёс старичок. — Останови это! Его тело не выдержит!
— Заткнись, Векс. Заткнись и смотри, — не сводя взгляда с паладина, огрызнулась Старшая рука света. — Смотри и запоминай. Так рождаются герои.
—…Во имя Твоё! Во славу! — проревел Гош.
КРАГ!
С хрустом два огромных янтарных нароста хрустнули и раздвинулись в стороны, превратившись в прозрачные янтарные крылья.
— С первого раза… — смотря на Гоша, произнесла Церебра. — Ты хотя бы слышал, чтобы кто-то мог повторить такое с первого раза?
— Ч-ч-что это?
— Суть тех, кто идёт путём Янтарного света, — ответила она. — Чистый янтарь и свет…
Крылья продержались не больше двадцати секунд, после чего хрустнули и пошли трещинами.
ПУФ!
В один миг весь янтарь разлетелся по комнате яркими оранжевыми светлячками. Умолкший Гош, до этого продолжавший читать молитву, покачнулся.
Кисти отпустили рукоятку меча, и паладин рухнул на бок, не обращая внимание на иглы, которые вошли в тело еще глубже.
— Целителя! — метнулся к двери старичок, бросив палочку, словно она ему никогда и не требовалась.
Церебра же подошла к паладину, изо рта, носа и глаз которого шла кровь.
— Янтарные крылья на пути стального неба, — произнесла она, не сводя взгляда с ученика. — Я не ошиблась, выбрав тебя.
* * *
Ари смотрел на стены тренировочной комнаты, каменная кладка которой пошла трещинами. Нами, стоявшая рядом с ним, смотрела на потолок, что зиял огромной выбоиной.
— Слишком мощно, — произнёс
