всё возможное, чтобы не очутиться на краю пропасти. В моей жизни и так было слишком много ошибок. Слишком много времени я провёл вдали от тех, кого люблю. Поверь мне, Соня. Лучше развивать своё сознание, слушать себя, чем неожиданно увидеть, как земля разверзается под ногами.
Я верила Княжичу, но стоило ли ему открыть тайну про кулон.
— Что ты хотела рассказать? Я хочу увидеть твой артефакт. Это очень важно.
Важно, да не нужно. Я ведь отказалась взять кулон обратно, и сейчас, в эту минуту поняла, что жалею об этом. И себя очень жалко. Как мне теперь с Эрвином говорить?
— Соня! — в голосе Мечислава послышались металлические нотки.
— Давай, я разберусь кое с чем, а потом поговорим.
Через минуту Мечислав принялся объяснять.
— Раз у тебя имеется артефакт, надо усилить его магические свойства. Я научу, как это сделать. У тебя всё получится.
Похвала Мечислава бальзамом пролилась на мою вечно не уверенную в себя душу.
— И знаешь, что будет главным? — вопрос Мечислава заставил меня насторожиться. Стать подопытным кроликом как-то не светило.
— Сознание. Настройка сознания, концентрация на конкретную задачу и получение результата.
Я ухмыльнулась, Америку Мечислав, конечно, не открыл. Дело оставалось за малым, всего лишь изменить своё мнение, как говорил прорицатель Зарх — мой первый учитель в мире невероятных возможностей.
— Когда человек что-то для себя решил, сделал знание своей реальностью и не подверг сомнению, он застыл в развитии. Говоря простым языком, его миропонимание блокирует возможности, не оставляет места для… чуда. Лучшее, что получилось у тебя, Соня, это разрушение привычных убеждений.
Мысль о том, что именно Верховия активировала моё сознание, я не стала озвучивать. Волшебство этой земли разрушило моё добровольное рабство под названием «реальность», я покинула тюрьму иллюзий и вышла на свободу.
Я два дня убила на то, чтобы уговорить себя и прийти к мысли, что мое самоуважение не пострадает, если я попрошу вернуть кулон. На третий день, наступив на собственную гордость, явилась к Эрвину. Посвящать Мечислава в конфликт по поводу кулона я не хотела. Наши отношения касались только нас двоих.
Переборов смущение и неловкость перед ужином я пришла в комнату Эрвина и, набрав больше воздуха, на одном дыхании произнесла отрепетированную фразу.
— Я сожалею, что сказала тебе на балу, и хочу вернуть кулон.
Фу-у…сказала.
Эрвин развернулся ко мне и мгновенно ответил.
— Конечно, он твой, я так рад, — и неожиданно смешался точно подросток. — Соня, я такой глупец. Прости за моё недостойное поведение. Ты простишь?
Чтобы не разнюниться, я прижала ладонь к губам. Ночной бег по Светозару, его забота обо мне, изменил многое, оставив прошлое в прошлом — обида сгинула бесповоротно и навсегда.
— Давай больше не возвращаться в тот день. Никогда.
Я потянулась к Эрвину с поцелуем, он прижал меня к себе и яростно атаковал мои губы.
— Никогда, — облегчённо прошептал, оторвавшись от меня.
И солнечный камень оказался на своём законном месте. Эрвин вытащил его из кармана и, бережно отодвинув волосы, водрузил на мою шею, не забыв при этом несколько раз поцеловать меня около ушка. Его поцелуи теплом окутали моё тело, и я с трудом освободилась из его объятий.
— Нас давно ждут в столовой…
— Соня, — прошептал он, развернув меня лицом к себе, придерживая за плечи. — Ты часть моего сердца, и этого не изменить.
Ужин в кругу семьи прошёл в непринуждённой обстановке. Клим и Эрвин сблизились, когда разговорились о гонках, и теперь вели заинтересованную беседу. Я молчала, делая вид, что разговор о гонках мне безразличен. Даже когда, захлёбываясь от восторга, Клим рассказал, как его обогнала девушка на дикарке, я и ухом не повела, хотя Эрвин кинул на меня ироничный взгляд. Моя личность держалась в секрете от всех, в том числе и от семьи Княжича.
День оказался таким длинным и насыщенным, что вечером я еле доползла до комнаты, в которой меня разместили. Даже жесткий матрас не помешал мне отключиться, едва я упала на него.
Ночная побудка была внезапной и стремительной. В мозг впился ужасающий тонкий писк, от которого хотелось заорать в полный голос. Истерично схватив подушку, я накрыла голову, сдавив уши. Писк не прекращался, вдруг на пороге, снеся дверь с одной петли, показался Эрвин с перекошенным лицом.
— Что это? — простонала я, не снимая с головы подушку.
В коридоре послышался топот, и в комнату ворвался Мечислав в халате на голое тело. Мы все трое уставились друг на друга.
— У вас никого? — выдохнул Мечислав. — Кто-то повредил защитный контур.
— Что за ужасный звук? — простонала я из-под подушки.
— Сейчас, — Мечислав рванул из комнаты, а Эрвин бросился к кровати, пытаясь намотать на голову моё покрывало. Звук становился невыносимым.
— А-а-а! — я стонала в голос, — уберите!
Звук резко исчез, за ним мои вопли.
— Если меня будут так будить каждую ночь, я сбегу в лес. У меня и сейчас было желание выпрыгнуть в окно.
— Здесь третий этаж, — сбросив покрывало с головы, сказал Эрвин.
— Да хоть десятый!
Вторая половина ночи прошла под неусыпным надзором Эрвина. Он остался в моей комнате, прилёг на полу, но я пододвинулась, уступив ему место, и Эрвин переполз на кровать.
Жидкий рассвет еще только начал пробиваться в окна, как хмурый Мечислав, ввалившись в комнату, объявил.
— Срочно уезжаем в башню.
Княжич так и сказал в Башню, чем меня сильно заинтриговал.
— Здесь оставаться опасно. Я не верю в случайности. На моей памяти никто раньше не пытался проникнуть в мой дом.
В спешке мы похватали вещи, в утренних сумерках нас уже ждал мобиль Мечислава. Мы покидали в грузовой отсек машины немногочисленные пожитки и, опережая рассвет, помчались из города. После событий ночи у меня не было сил смотреть по сторонам, я смежила веки, привалилась к Эрвину и отключилась.
Меня разбудили в конечной точке нашего пути. С трудом подняв голову, я протёрла глаза. Круглая Башня Ветров располагалась на вершине горы, окруженная полуразрушенными крепостными стенами. По словам Княжича древняя крепость — форпост, построенная во времена разделения и вражды между народами, служила для отражения атак и сдерживания врагов. Стены спасали от пеших нападающих. В башне проживали почти все обитатели крепости, кроме слуг, которые ютились в хозяйственных постройках, а на крыше когда-то часовые несли вахту, наблюдая за окрестностями и небом.
Форпост давно стал никому не нужной древностью, хотя сама башня сохранилась достаточно хорошо. Верховенцы предпочитали жить в городах и посёлках, давние распри ушли в прошлое. В
