диван так диван, — заключил Костя, резко встал. И гораздо быстрее, чем надевал, снял кроссовки, даже не пытаясь развязать на них шнурки.
Подавив глупый смешок, я прошла за Костей, который уже примерялся к диванчику в гостиной.
Он скептически смотрел на это мебельное великолепие, скрестив руки на груди.
— Что? — поинтересовалась я аккуратно, встав рядом с ним и тоже уставившись на диван.
— Да вот, думаю, на этом диване высплюсь я или только моя задница?
— Может, он раскладывается?
Костя наклонился, подцепил один край диванчика, другой. Встал перед ним на колени, посветил фонариком телефона по днищу, но, похоже, ничего не нашёл.
— Не раскладывается, — заключил он безрадостно. — Ну, ладно. Как-нибудь устроюсь. Всё равно уже поздно ехать домой.
Костя завёл руки за голову и стянул толстовку. Набросил её на спинку рядом стоящего стула, следом снял и футболку.
Когда он взялся за ремень джинсов, я поняла, что на этом пялиться на него достаточно.
Можно подумать, до этого дня я не видела его обнаженного торса.
— Спокойной ночи, — обронила я, убегая как трусиха за стеллаж, где меня ждала кровать. Но пришлось вернуться, чтобы отдать Косте плед, который всё это время грел мои плечи. — Возьми, — я протянула ему плед, стараясь при этом не смотреть в сторону Кости. Ремень уже брякнул, значит, джинсы вряд ли сейчас прикрывают его зад. — И, давай, я дам тебе постельное. Хотя бы простыню постелешь. И подушку тебе дам. У меня на кровати их все равно аж четыре штуки.
— У меня здесь больше, — насмешливо фыркнул Костя, намекая на миллион мелких разноцветных подушечек.
— Ну, смотри сам. Если что, я предложила, — протараторила я, наконец, смогла быстро уйти и спрятаться под одеялом на новой мягчайшей кровати, в которой утонула, как в облаке.
Глядя в потолок, ждала, когда Костя тоже ляжет и выключит свет напольной лампы.
Через минуту свет погас. Под тяжестью Костиного тела тихо скрипнул диванчик.
— Спокойной ночи, — произнес он тихо.
— Спокойной, — отозвалась я эхом и прикусила нижнюю губу, думая о том, как ему там наверняка неудобно. Этот диванчик хорош, но явно не для сна крепкого мужчины ростом выше метра восемьдесят.
Я перекатилась на бок, спиной к нему, и закрыла глаза, надеясь как можно скорее уснуть. Завтра сложный день. Наверное, сложнее, чем сегодняшний. Мне нужны силы и ясная голова.
Я старалась думать о завтрашнем дне, как его выстроить, но в итоге постоянно отвлекалась мыслями на Костю, который ворочался на маленьком диванчике и вздыхал, явно испытывая дискомфорт.
Я слышала, как он уронил на пол, наверное, все диванные подушечки. Как поскрипывал под ним диван на тонких деревянных ножках, и как сам он кряхтел, пытаясь устроиться поудобнее.
— Может, поменяемся? — предложила я, наверное, минут через двадцать этой пытки для нас обоих.
— Я — нормально, — отозвался тут же Костя.
И снова я слушала двадцать минут пыхтения и не меньше пыхтела из-за того, насколько его дискомфорт был осязаем.
Не выдержав, я скинула с себя одеяло и сползла с постели. Зашла за стеллаж и, не сдержавшись, усмехнулась, увидев Костю, одна нога которого лежала на полу, а вторая на спинке дивана.
Он лежал на спине, обнимал маленькую круглую подушечку и делал вид, что у него всё классно.
— Это, по-твоему, нормально? — повела я бровью.
— Я уже даже почти уснул, — сонно произнес Костя, повернувшись ко мне лицом.
— Уснул? Вот так? Слушай, давай поменяемся. Мне здесь точно будет нормально. По крайней мере, нормальнее твоего «нормально».
— А чем плохо моё «нормально»? — нарочито возмутился Костя и вновь отвернулся от меня, сделав вид, что засыпает. — Моё «нормально» самое нормальное «нормально», — сонно пробормотал он.
Закатив глаза, я подошла к Косте ближе и ещё раз оценила масштаб «трагедии».
— Ну, неудобно же тебе, — цокнула я возмущенно. Подхватила край пледа, лежащего на полу, и специально накинула его на невозмутимое Костино лицо. — Так тоже нормально? — спросила я насмешливо.
— Вы в курсе, что в вашей ночлежке плохо обращаются с постояльцами? — вопросил Костя, садясь и стягивая с головы плед.
— Я не виновата, что постоялец упирается и не хочет лечь на нормальную кровать, в которую влезет полностью. Давай меняться. Иди на кровать.
Я демонстративно скрестила руки на груди, показывая всем своим видом, что никуда не уйду, пока он не согласиться поменяться.
— Девушка, хватит звать меня в свою кровать. Я не такая, — кокетливо протянул Костя.
— Дурак, — хихикнула я и ткнула кончиками пальцев ему в лоб.
Всё так же обнимая подушку, Костя вдруг встал во весь рост рядом со мной.
От того насколько близко он оказался, на миг перехватило дыхание. Пульс участился, кровь зашумела в ушах. Дыхание вдруг сделалось частым и поверхностным.
— Да положи ты уже эту подушку и иди спать, — излишне напористо я пыталась вырвать из его рук подушечку, чтобы отвлечься.
Но Костя даже не шелохнулся. Его взгляд в темноте квартиры казался практически осязаемым.
Я смотрела на его шею и пыталась собраться с мыслями, чтобы просто заставить себя уйти или хотя бы ляпнуть ещё хоть что-нибудь.
Вновь дёрнула эту чертову подушку, которая сейчас, похоже, служила для нас обоих своеобразным щитом.
— Мы так и будем делать вид, что нас волнует эта подушка? — глубоким, словно не своим голосом произнес Костя.
Мне будто стало холодно.
— Меня волнует, что тебе неудобно, Кость, — выдохнула я, так и не осмелившись поднять взгляд от его шеи, на которой в полумраке виднелась пульсирующая венка.
Кажется, её пульс был слишком быстр.
— А меня волнует, как долго мы ещё сможем ходить друг перед другом на цыпочках и делать вид, что не думаем об одном и том же?
В ответ на его слова я скользнула взглядом по его губам, слегка приподняв подбородок. Вновь опустила взгляд и машинально прикусила нижнюю губу.
Мы всё ещё держались за одну подушку, и оба достаточно крепко.
Волнение внутри нарастало. Костя не спешил разбавлять образовавшееся напряжение разговорами. Я понимала, что всё это время он смотрел на меня, ждал моего взгляда и, возможно, того, что первой заговорю я. Но пока я не могла смотреть выше его губ, чтобы заглянуть в светлые глаза и показаться такой же решительной, как он.
— Костя… — выдохнула я устало, чувствуя, что капитулирую.
Прикрыла глаза и подалась вперёд, уткнувшись лбом в колючий подбородок. Приоткрыла рот, чтобы сделать глубокий вдох, и почувствовала, как Костя отпустил подушку.
Теперь «со щитом» осталась только я.
Сжимая в пальцах мягкую ткань, ощутила, как Костя невесомо коснулся губами лба.
Незаметно, я подняла лицо
