Тут, выше облаков… Тут нет ничего плохого… И нет ничего того, что заставляет меня быть таким…]
Его грозный взор упал на землю.
Горло спёрло.
По лицу потекли слёзы.
[Ияков: Мир создал меня слабым и заставил меня стать сильнее… Заставил меня убивать… Заставил меня быть тупым, безрассудным и жестоким… Я пытался отойти от этого. Я пытался стать нормальным человеком…]
Ему вспомнились те короткие деньки, что он провёл вместе со своей любовью. Так мало, словно его лишь подразнили этим безмятежным блаженством.
[Ияков: Мир… Ты хочешь, чтобы я был таким… Ты хочешь, чтобы я и дальше нёс разрушения…]
Крылья полностью скрыли солнце, и на многие сотни километров ночью распласталась громадная крылатая тень.
[Ияков: Мир… Я уничтожу тебя… Ты пожалеешь, что заставил меня играть по твоим правилам…]
***
Некоторое время спустя
[???: Мистер Лондуаэр, рад сообщить вам, что наш правитель, высокоуважаемый Оддомис принимает ваше предложение о помолвке.]
[Лондуаэр: Рад об этом слышать. В наши времена это более чем необходимо.]
На не таком уж и большом, но на целом троне восседал лысый мужчина в красивой красной мантии, которая облекала его кольчугу и стальные доспехи. Ему было где-то под 30. Его черты лица были самыми что на есть простецкими, но от того только более грозными: обвисший широкий нос, грузные брови и веки, холодные и вечно куда-то устремлённые карие глаза, сжатый рот и шрам на левой щеке.
Это был Король Лондауэр. Он правил всей западной и северо-западной частью Континента. Под его правлением объединилось довольно-таки большое количество самых разных графств, включая Рибл, Цвейс и другие. Сейчас же однако эти когда-то великие города были не более, чем глубинкой или перевалочными пунктами.
Под напором армии и стратегии все эти территории пали перед Лондауэром.
[Лондауэр: Позовите мне моего сына!]
Он махнул рукой и посол, восседающий на одном колене покинул его зал, а слуга в чёрном фраке понёсся куда-то в другую комнату крепости.
[Лондауэр: Гхрр…]
Король мрачно облокотился на свой локоть и грустно прорычал.
Ему было очень неприятно соглашать на те сделки, которые сейчас проводились.
Дело в том, что за последнее десятилетие, и правда, слишком много всего поменялось. Сначала умер правитель великой Южной Империи, причём по каким-то чуть ли не сказочным обстоятельствам и за не имением другой кандидатуры огромное государство просто распалось под гнётом феодальных распрей и восстаний захваченных сателлитов.
Но после этого началась череда великих завоеваний. Псилактик Оддомис, человек южных кровей, покорил наконец-таки весь Юг с его буйными пустынями и не стал двигаться дальше вглубь Континента, дабы не повторить ошибку своего предшественника.
Восточные земли как-то сами скоординировались в единую Федерацию, где лидирующее место занял некий псилактик-идеолог Мальран. (Хотя Лондауэру и казалось, что всё это было лишь пусканием пыли в глаза, и не было у них никакой «демократии», а лишь формальная «федеративность».
[Лондауэр: …]
Именно на этих личностях и строилась, как нынешняя эпоха, так и проблема короля. Это десятилетие и так уже успели обозвать «Век трёх королей», и Лондуаэр среди них был, если так рассудить, чуть ли не самой выдающейся фигурой.
Всё дело в том, что ему удалось объединить все эти обширные, полные магии места, будучи самым обычным человеком. Для истории Континента это был вообще нонсенс, но Лондауэр, и правда, не был никаким псилактиком и в подчинении у него таковых не числилось.
В создании Лонкестра (короткого названия всего королевства) ему помогали лишь стратегия, тактика, военные хитрости и навыки дипломатии. Некоторые псилактики просто согласились на объединение, некоторые были убиты самыми хитроумными путями, а некоторые захвачены в своих же крепостях.
Лондауэр был блестящим стратегом и гениальным правителем, вот только… Он смотрел на вещи трезво и понимал, что таким гением был он и только он. Из-за этого появлялась гадкая необходимость в наследнике-псилактике, да ещё и желательно в достаточно сильном.
С учётом того, что сам король был самым обычным человеком, эта задача была достаточно проблематичной. Дети у него уже были, и достаточно взрослые – одному сыну уже было девятнадцать. Так что упор был поставлен на внуков.
[Лондауэр: …]
И как на зло самые сильные псилактики были как раз-таки правители других двух великих держав. Можно ли было с ними договориться – конечно. А вот сколько бы потом они бы за это потребовали задним числом и какое влияние через детей они окажут на политику королевства, сколько притязаний будет на титул короля Лонкестра в дальнейшем – об этом и гадать не надо было.
Тем не менее, на такие уступки приходилось идти, и это было ужасно.
[???: Что такое, отец?]
В комнату вошёл высокий юноша с кудрявыми чёрными волосами и слегка сгорбленным носом (от мамы). В целом, глаза и эта грузность у него была такая же, как у отца. Не скажи кому-то, что ему 19, так подумали бы, что все 28.
[Лондауэр: Мэнхэрд… Что ты можешь мне рассказать из последнего… Только что-нибудь хорошее, умоляю. Я так устал от всех этих договоров, что голова сейчас лопнет. Что там обсуждают сейчас?]
Сын сильно приободрился. Отец часто вызывал его по такому поводу, и юноша всегда был рад поговорить и даже посплетничать со своим отцом. Король был слишком занят, чтобы как-то участвовать в мирской или дворцовской жизни, так что многие слухи и даже важные новости он получал исключительно от слуг или сына.
Тем не менее, хоть он каждый раз и говорил, что хочет послушать что-то хорошее, все позитивные новости он пропускал мимо ушей и останавливался только на каком-то происшествии. Может в первые разы Мэнхэрд и попадался в эту ловушку, то теперь уже сразу начинал с каких-то происшествий.
[Мэнхэрд: Во дворе поговаривают, что у нас в чертогах завёлся кентавр.]
[Лондуаэр: Кентавр? Чего только не причудится придворным. Такое чувство будто у них в обязанностях прописано вечно что-то придумывать.]
[Мэнхэрд: Ирония тут состоит в том, что кентавр этот появился от связи женщины и коня, то есть…]
[Лондуаэр: Аааа… Так это тонкая ирония в сторону того слуха касательно мадам Педкинс… Хаха… Шутить тоже присуще моим придворным, всегда хотел бы обладать таким навыком.]
[Мэнхэрд: Ещё… И вот это, отец, уже серьёзно. Поговаривают, что Ияков вернулся.]
Лондуаэр изменился в лице.
[Лондуаэр: Ияков? Мы же говорим об одном и том же Иякове?]
[Мэнхэрд: Ну, на выбор у нас только Ияков Глейн, который
