осужденный, что по выходе из колонии зайдет в магазин, а там все настоящее. А если не настоящее, то так и написано будет — масло пальмовое, сардельки ливерные, помидоры с ГМО, креветки из искусственного белка. Всех и делов-то добиться правду на этикетках напечатать. И необязательно такую мечту в тюрьме мечтать.
Примечание: после решения правительства усилить борьбу с незаконным использованием кокосового масла годовой импорт его вырос на 30 %.
Жил-поживал священнослужитель, а еще точнее — монах. Конечно, большинство людей, отвалившись после сытного застолья на спинку дивана, не согласились бы, что он жил-поживал. Сказали бы, что он влачил жалкое существование. С бытовой точки зрения они были правы. Но монах не для того ушел подальше от людской суеты, чтобы рассуждать, какой шашлык лучше. Он как раз мечтал, чтобы не мешали ему думать о жизни и Боге и смотреть на небо, звездное ночью и голубое днем.
И, конечно же, народ, прослышав о святом старце, стал его навещать, своими бедами, да болезнями озабочивать. Просили помолиться за них и получить прощение за совершенные ими грехи.
Первое время объяснял монах, что надо самому прийти к Богу, вернее, душа должна к Богу обратиться. К некоторым увещевания его находили дорогу. И монах молился вместе с ними. И молитвы их были чисты от просьб о земных-приземленных устремлениях. Видел он, какими красивыми становятся люди: спины выпрямляются, морщины разглаживаются, в глазах свет доброты появляется.
Если хоть один человек таким уходил от него в мир, радовался монах и ждал — верил, что и другие придут.
Но большинство все-таки посещали его в надежде, что молитвы монаха скорее будут услышаны Богом, чем их собственные. Видимо, полагали, что он состоит в штате небесной администрации и ему легче до самого верха добраться. То есть, действовали по привычной устоявшейся методике: к президенту попасть можно только найдя подходящего человечка в его администрации. По этой же методике-привычке устоявшейся одновременно с просьбой о молитве приносили и дары привычные, деньги чаще всего.
Каждый раз монах долго боролся с неприязненным чувством, остававшимся после их ухода. Повторял, что не ведают они, что творят. Понимал, что не просто направить их на путь истинный. Поэтому молился еще неистовее и размышлял, какие слова надо найти-подобрать, чтобы помочь их душам.
Со временем почитать его стали, как святого. Слава разнеслась, что он и болезни разные вылечивает. Еще больше появилось посетителей, даже неверующие навещали, хотели посмотреть-поглазеть, как на туристическую достопримечательность.
Приезжал как-то и «разоблачитель-просветитель», намеревавшийся правду-истину вскрыть, доказать, что не может человек от болезней избавиться, пообщавшись с монахом. Пришлось «просветителя» просветить, что такое микробиом, как при контактах с живыми существами, да и вообще с окружающим миром, происходит обмен микробами и вирусами. Что не все они вредные, а есть и очень даже полезные, способные с вредными и сражаться и побеждать. «Разоблачитель» с возможностью схватить заразу при общении с другими существами согласился. А того, что можно и полезные микробы получить, способные излечить от хвори, никак не хотел признавать.
Пришлось напоминать о прививках, объяснять, как они действуют. И уж совсем неожиданным для «разоблачителя» стала информация о том, что только 10 % микробов признаны вредными для человека, и те же 10 % — жизненно необходимыми. А остальные 80 % в зависимости от «оперативной обстановки» присоединяются к тому или другому лагерю. Все, как у людей. Битва добра и зла непрерывно происходит в мире микробиома человека, да и вообще всех живых существ. В зависимости от того, кто одержит победу, можно выздороветь, стать хронически больным или покинуть этот мир.
Разоблачитель религиозного мракобесия был ошеломлен научным объяснением случаев чудесного излечения и практически перестал оказывать сопротивление. Когда же речь зашла об экспериментально доказанных фактах благотворного воздействия хорошего настроения и положительного психологического состояния на организм больного, а именно такой эффект возникает у страждущих после очистительной молитвы, «разоблачитель-просветитель» бежал с поля битвы.
Другой бы человек гордился такой победой, тем более одержанной на поле противника и по его правилам. А монах помолился, чтобы, прежде чем учить других, «разоблачители» сами не ленились учиться.
Однако и у самого монаха не все так благостно обстояло. И дело не в грехах, которые он по молодости совершил. Он все-таки человек был. Потому и отринул все мирское, чтобы замолить их и просить Бога простить его.
А случилось все давным-давно, давнее некуда. Было ему двенадцать лет. После отдыха в пионерском лагере возвращался он вместе с другими ребятами домой. Ехали они (современные ювенальные блюстители в обморок бы упали) на грузовике, где из комфорта были только матрасы, постеленные в кузове. Ехали долго, но весело, пели пионерские песни, а затем и дворовые, хулиганские, поскольку в кузове воспитателей и пионервожатых не было.
И тут отличился отрядный возмутитель спокойствия Найденыш. Кличка к нему такая прилипла потому как, то он что-нибудь эдакое находил, то его самого после долгих поисков находили. Подвернулся ему под руку узелок, который в кузов положила баба Нюра, которая ехала в кабине. Баба Нюра, теперь монах это понимал, была совсем не старой, а скорее женщиной раннего среднего возраста, тихой и незаметной. В лагере была подсобной работницей на кухне и, когда выпадало пионерам дежурить в столовой, обращалась с ними по-доброму, почти ласково. И к ней дети относились хорошо, хотя и знали про ее серьезный недостаток — она выпивала. Ходили слухи, что когда-то исполняла она ответственные должности, но потом что-то случилось, и появился у нее этот самый недостаток. Покатилась она вниз. Ее с этим недостатком в пионерлагерь ни за что бы ни взяли. Но когда она была трезвая, то становилась такой беззащитной, жизнью сломленной, что всякий ее жалел и верил, что избавится она от пристрастия к бутылке.
Так вот, развязал Найденыш узелок, а там конфеты. Немного, горсти две. Он конфеты и раздал всем пацанам. Попытался монах будущий остановить всех, предложил не есть конфеты чужие. А Найденыш и говорит: «Посмотрите на обертки, нам же такие на закрытие лагеря к ужину давали. Не покупала баба Нюра эти конфеты, а стащила, ведь магазинов около лагеря нет».
На самом деле всем было известно, что конфеты покупали на вес, а раздавали поштучно, на всех поровну делили, так что почти всегда что-то оставалось.
Попытался наш будущий монах сказать, что не сама же она эти конфеты съест, а детей своих угостить-порадовать хочет. Но уже поздно было — все пацаны-пионеры конфеты мигом проглотили. И теперь сидели и
