истерзанного пытками калеку.
— Господь всемилостивый, когда же он закончится, — произнес барон, разглядывая тучи и протягивая Волкову флягу с вином.
Тот только вздохнул в ответ, глядя на попа, который уже бесконечно долго говорил с сыном ведьмы, невзирая на дождь. Волков взял у барона флягу. Сержант, Сыч и стражники терпеливо ждали, когда поп отпустит грехи одному и перейдет к другому. Наконец, поп перешел к Соллону и осенил его святым знамением, начал с ним говорить.
— Сержант! — Крикнул барон.
Перепрыгивая лужи, сержант подбежал к барону.
— Скажи попу, чтоб поторопился, мы промокли до костей, а коннетабль еще не выздоровел.
Сержант кивнул и побежал к попу. Поп, послушав сержанта, тоже понимающе кивал, но это никак не повлияло на скорость процесса. Соллон явно не торопился умирать и что-то говорил, говорил и говорил священнику. Наконец, барон не выдержал и заорал:
— Сержант, заканчивайте там уже!
Сержант вежливо отстранил попа, несмотря на его протесты, и они быстро с Сычом вздернули калеку. Поп еще что-то бормотал и осенял святым знамением Соллона, когда Сыч надел тому петлю на шею. Поп не успел даже договорить, как Сыч и сержант потянули веревку. Вскоре, зеваки стали разбегаться, все было кончено.
— Фольков, поехали, выпьем горячего вина с медом и специями, а то заболеете, — предложил барон.
— Да, хорошая мысль, — согласился солдат.
И тут в пелене дождя он увидел крепкую повозку с добрым возницей. Повозка катилась с востока к замку.
— Я поднимусь к вам, господин барон. Выясню, кто это, и поднимусь.
В донжоне на первом этаже было тепло. Управляющий Крутец велел разжечь очаг. Он и Волков сидели за столом. Приезжему они присесть не предложили. Богато одетый молодой человек лет девятнадцати стоял напротив с гордым видом и ждал, ока управляющий закончит читать бумагу.
Крутец закончил читать и поднял глаза на юношу. Они оба были одного возраста и оба важничали друг перед другом. И все-таки Крутец был важнее. Улыбаясь, он произнес:
— Так вы и есть Абрам Гирш, который выкупил трактир в деревне Рютте у Авенира бен Азара?
— Конечно, это я и есть, — ответил молодой человек с заметной долей сарказма.
Честно говоря, ему было обидно, что эти двое, молодой управляющий, который вряд ли старше, чем он, и солдафон-коннетабль, даже не предложили ему сесть. И он должен был стоять, как проситель, как какой-нибудь мелкий купчишка, а они, как господа, рассматривали его просьбу. А ведь это была вовсе не просьба. Это было правильно оформленная купчая, которая давала ему право владеть трактиром.
— А вы, из каких Гиршей? — Спросил управляющий, откладывая бумагу. — Из тех, что из Креденбурга? Или из тех, кто из Байронгоффа?
— Это одни и те же Гирши, и я из них, — не без гордости сказал юноша.
— И с каких же это пор Гирши стали интересоваться шинками? Вы ведь всегда были мытарями и ростовщиками.
— Этот трактир я купил по случаю, — отвечал Абрам Гирш небрежно. — Были лишние деньги, и почему бы не купить, подумал я. Или вы считаете, что я не имею права?
— Имеете, имеете, — заверил молодой управляющий молодого покупателя. — В землях государя нашего, императора, вы имеете право покупать все, что захотите, кроме земли.
— Так я землю и не покупаю, я покупаю трактир.
— Абсолютно верно. Вот только нотариус, что заверил вашу купчую, как я вижу, — Крутец опять заглянул в бумагу, — он же из Креденбурга.
— Да, я заверял сделку там.
— В таком случае, я буду вынужден сделать запрос вашему нотариусу, вы уж извините, но пару недель вам придется подождать, прежде чем вы вступите во владение трактиром.
— Что это значит? — Насторожился Абрам Гирш.
— Не волнуйтесь, это простая формальность, простая формальность. Вы ведь знаете, ваш герцог не любит нашего герцога, а наш герцог не любит вашего, поэтому наш прошлогодним эдиктом велел проверять ваших нотариусов, не воры ли, не мошенники.
— Это возмутительно, — сказал юноша.
— Успокойтесь, господин Гирш, ваши юристы делают тоже самое. Как говорится, господа бранятся, а у подданных синяки.
— А если я заверяю купчую у вашего нотариуса?
— Вступите в правообладание немедленно.
Абрам Гирш недовольно забрал бумагу со стола.
— Я не буду ждать две недели, я оформлю все у вашего нотариуса.
— Это правильное решение, — заметил Крутец. — Ведь прибыль за две недели значительно превысит затраты на нотариуса.
Гирш еда заметно поклонился из вежливости и хотел уйти, но его остановил Волков.
— Гирш, передайте Авениру, что я все еще жду деньги, что он обещал.
Гирш нагло ухмыльнулся Волкову прямо в лицо:
— Вряд ли я смогу.
— То есть? — Не понял солдат.
— Я веду дела не с Авениром бен Азаром, а с его семьей, с его доверенными лицами.
— Ну, что ж, так передайте его семье, его доверенным лицам, что он сбежал, не заплатив обещанного.
— А расписка у вас имеется? — Поинтересовался юноша ехидно.
— Нет, он обещал мне на словах.
— Ну, раз так, — нагловато заявил юноша, — то и денег вы не получите. Как говорится, нет подписи — нет золота.
— Хорошо, а как мне найти Авенира?
— Я не знаю. Думаю, что он уже далеко, — юноша повернулся и пошел к выходу.
— Какой наглый, — вслед ему произнес Крутец. — Думает, что если его семья кредитует герцога Ренбау, то может вести себя невежливо даже в нашем герцогстве.
— И, что? Этот сопляк через пару дней вступит во владении трактиром и будет нам здесь мозолить глаза?
— Вряд ли. Гирши такими мелочами не занимаются, — ответил Крутец, — он его перепродаст.
— Может, выкупим? — Предложил солдат.
Конечно, Волков был солдатом, смышленым, но солдатом, а вот Крутец был из рода городских чиновников да еще с университетским образованием. Он приблизился к Волкову и зашептал:
— Можно, кончено, и выкупить, а можно и…
— Что?
— Сжечь его, — продолжат управляющий.
— Сжечь? — Удивился солдат.
— Да, сжечь. А на его месте построить больше и лучше, с хорошими номерами, с печью и с хорошей кухней. И это будет дешевле, чем купить.
— А разве Гирш не предъявит нам претензии?
— В том-то и дело, что нет. Вы, что, закона не знаете?
— Какого закона?
— Закона о земле, принятом еще при Людвиге Втором Справедливом.
— Нет, не знаю.
— Так вот, — пояснял Крутец. — Любой, кто приобретает землю в славном герцогстве Ребенрея, должен принести присягу принцу Карлу, а присяга приносится как?
— Как? — Спросил солдат.
— Во время присяги вы должны положить руку на Святое Писание. Ни один жид никогда не положит руку на святую книгу. Скорее, он согласится ее отрезать. Поэтому ни Гирши, ни кто-либо
