своего подчинённого, после чего непроизвольно поморщился. Посередине страницы была довольно детальная иллюстрация чего-то, что состояло из множества длинных нитевидных отростков с ромбовидным телом в центре, а под ним была иллюстрация мыши, которая была покрыта подобными нитевидными отростками, а грудная клетка была набухшей. Внизу рисунок был подписан:
«Рис 58. Вторая стадия заражения».
— Ну и мерзость же, — пробормотал Олексус, присмотревшись к мышке, после чего его взгляд скользнул вверх и он начал читать.
Над иллюстрациями красовалось название этого существа — костный паразит Осторох. Пробежав глазами по странице, Олексус вопросительно взглянул на Лекса.
— Переверни.
Перевернув страницу, он сразу же зацепился глазами ещё за три иллюстрации.
«Рис 59. Третья стадия заражения». Мышь на ней выглядела уже менее противно: нитевидные отростки уплотнились, создав вокруг неё небольшой панцирь.
«Рис 60. Четвёртая стадия заражения». Множество отростков начали создавать пластины на спине мыши, которые на вид были обтекаемы. Между больших промежутков среди пластин была нарисована обычная мышиная шерсть.
«Рис 61. Пятая стадия заражения». Общий вид мыши перестал ассоциироваться с мышами. Пластины обострились, промежутки между ними почти исчезли. Если бы не явно мышиная морда, то Олексус бы подумал, что это какой-то экзотический броненосец.
Закончив просматривать картинки, Олексус так же пробежался глазами по тексту, после чего вопросительно поднял глаза на Лекса.
— Ты думаешь, это хрень из пластин этого остороха?
— Вероятнее всего. Думаю, владелец этой пластины достал её от животного пятой или шестой стадии, — ответил Лекс.
— Шестой? Но тут написано про пять.
— Да, потому что там было ещё пол страницы, но я не решился оторвать и её, а книгу на выход не давали. В общем, художник смог зарисовать только пять стадий, так как шестая стадия является угрожающей жизни. Редко какой зверь доживает до шестой стадии из-за различных болезней, вызванных осторохом, но если всё же переход на шестую случается… Думаю, подобная пластинка является самой ослабленной зоной такого зверя. Кузнецы сказали, что такая пластинка выдержит пару выстрелов из винтовки. А теперь представь, что есть зверь, который способен выдержать десяток попаданий полковой артиллерии.
— Ладно. Хорошо поработал. Можешь отдыхать, тебе ещё надо восстановиться до следующей операции, — сказал Олексус, положив руку на плечо своего подчиненного.
— Да, спасибо. Врач сказал, что если я буду питаться благословленной едой, то уже послезавтра окончательно выздоровею.
— Ну, вот и славно. Если что, жди указаний в точке пять.
— Вас понял.
Расставшись с Лексом, Олексус аккуратно сложил бумагу и положил её рядом с пластиной, после чего направился в сторону внутренних стен.
***
— Добро пожаловать, господин, — поприветствовала Олексуса прибирающаяся возле входных дверей служанка.
— Здравствуй, Мина. Отец дома?
— Нет. Господин Дораш занят государственными делами и заявил о своём отсутствии в течение недели.
— Хорошо. Приготовь мне ужин и накрой на стол.
— Как вам будет угодно.
— Брат, неужели вернулся? — вдруг раздался звонкий голос его сестры.
— Да, Лориана, я немного задержался по личным делам, — холодно ответил Олексус.
— Что с тобой случилось? Выглядишь побитым, — побеспокоилась Лориана.
— Не твоё дело… — резко ответил Олексус, но, немного помолчав, добавил: — Упал на улице.
Мягкая улыбка Лорианы, которая подошла к нему посмотреть на ранку на переносице, могла попросту пленить обычного человека, но Олексус чувствовал лишь раздражение.
— Сильно ударился. Может, я…
— Не стоит, — прервал её Олексус, и решительно пошёл вглубь особняка.
Лориана могла лишь печально смотреть ему в спину. Через пятнадцать минут переодевшийся Олексус спустился в обеденный зал, где его ждали дымящиеся блюда. Но кроме прислуги в зале сидела его сестра, которая тихо и маленькими кусочками ела омлет. Никак не отреагировав, он занял свое привычное место, возле которого стояла Мина, и подготовился кушать. Неловкое молчание обеденного зала нарушали лишь аккуратные стуки столовых приборов о керамику.
— Как у тебя дела с учебой? — вдруг спросила Лориана, нарушив тишину. — Как успехи в фехтовании?
Но Олексус не отвечал, продолжая кушать.
— Знаешь, недавно у нас был бал, на котором присутствовала сама её высочество Лузиа. Бал вначале был красив и хорош, но затем на её высочество было совершено покушение.
Олексус прекратил есть.
— Покушение? — переспросил он.
— Да. Злодей использовал винтовку и стрелял снаружи дома и ранил её высочество.
— Ясно, — холодно сказал он, но внутри был взбешен.
Неважно, какие у него отношения с родственниками, они останутся его кровью, несмотря ни на что, поэтому если кто-то посмел стрелять в сторону его семьи, то он должен поплатиться.
— Но хорошо, что на бале был военный медик и все обошлось.
— Военный медик — это который сэр Адлеран?
— Нет, увы, под маской я не узнала человека, всё же был маскарад. Но он был очень молод для полноценного врача, что странно.
— Но раз на твоем балу было покушение на императорскую дочь, то к тебе разве не приставили следователя?
— Да, недолгое время он витал вокруг меня, но вскоре его отозвали, а меня пригласили в качестве бонны для Её Высочества Ротезии.
— Думаю, тебе это в самый раз.
— Ну что ты, всё же это большая честь для меня…
— Да-да, изволь избавить меня от раболепия перед императорской семьёй.
От этих слов Лориана поникла.
— Всегда ты такой. Выражение почтения — не всегда раболепие.
— Ага, а как ты назовёшь то, что простой народ боится произносить имя и титул императора, маскируя это под выражение почтения? Скольких людей ты знаешь, которые без опаски говорят про императора не «Его Величество»? Зная тебя — ни одного.
— Зачем ты так?
— Зачем? Мне противно это — что ты, что отец, что мать до самой смерти.
— Не смей упоминать в таких разговорах матушку! — в ярости и со слезами на глазах крикнула Лориана.
Это сработало на Олексиса как оглушающий удар. В один момент он понял, что сам только что сказал и, потупив взгляд, приопустил голову.
— Да, ты можешь говорить подобные слова про меня. Да, ты можешь говорить их и про отца. Но не СМЕЙ говорить о подобном про матушку! Я на сегодня закончила! — громко заявила она, после чего пошла к выходу,
