останавливало.
«Что забыла в этой выгребной яме, сестренка? – настроение Ичиро падало тем ниже, чем выше он поднимался по лестнице. – А впрочем, неплохой способ выразить свое отношение к матери».
Прошло примерно десять лет с тех пор, как Мэй покинула особняк на западе Судо и перебралась на север, в один из стремительно растущих мегаполисов республики Векилах. Не смогла покинуть континент и решила затеряться в людском муравейнике. Наивная в какой-то степени попытка, ей ведь прекрасно известно, что есть Судо для Ришари.
«С другой стороны, Вердиро и Дакиэрро для нее закрыты, а Железный Архипелаг ей отвратителен не меньше, чем я и мама,» – думал Ичиро, найдя нужную квартиру и стучась в дверь. Хотя он мог этого и не делать: его раздраженное настроение сводная сестра должна была ощутить еще когда он только вошел в подъезд.
– Открыто, – раздался голос Мэй из глубин квартиры. Ичиро охватила внезапная дрожь: в последний раз он видел ее несколько лет назад. Чувство, с которым он сейчас боролся – это в большей степени радость или страх?
– Привет, – улыбнулся он, обнаружив сестру за очередной дверью.
– Привет, – равнодушно ответила она, похоже, даже не собираясь опускать дуло крупнокалиберной снайперской винтовки, направленное Ичиро между глаз.
– Калибр маловат, – он старался сохранить лицо, уже успев представить последствия попадания бронебойного-зажигательной. Или какой-то еще, отличающейся предельно разрушительным эффектом. И Мэй не промахнется.
– Я знаю. Зачем пришел?
Ичиро поймал себя на мысли, что сейчас Мэй кажется ему особенно красивой. Она стала нравиться ему с тех пор, как он заметил, что приемная дочь его матери уже не ребенок. Изящная чистокровная яо с копной черных жестких волос на голове, раскосыми карими глазами и характером дикой кошки. Порой он даже сравнивал ее с Валерией.
– Хочу, чтобы ты вернулась. Хотя бы в «Стаю».
– Отказываюсь, – ответила Мэй без колебаний.
– Мне нужна твоя помощь. Я собираюсь вернуть дочь, жену и брата.
Взгляд Мэй изменился. Совсем чуть-чуть, едва заметно, но все же растаяла одна крохотная льдинка из того бесчисленного множества, которое хранилось в бездонном колодце ее черных глаз.
– Это невозможно, – ответила она. – Некоторые вещи нельзя простить. И ты знаешь, что я прекрасно понимаю Валерию. Вы – чудовища.
– Мы – это наша семья, или только я и мать?
– Ты и Ришари – это все, что осталось от вашей семьи, – с ненавистью ответила Мэй, но когда она произносила слово «семья», Ичиро увидел то, что хотел, в ее глазах, услышал то, что ожидал услышать, в ее голосе.
– Нет, Мэй. Дженази вернулся.
Сыну Богини Юга не пришлось долго ждать момента, когда тяжелая винтовка аккуратно ляжет на пол у ног своей хозяйки, словно какой-то домашний зверек.
– Сегодня или завтра он уже будет во Фламби. Я хочу остановить его. Не могу допустить, чтобы он забрал Ранмаро так же, как и Юрику.
– Юрика уже с ним? – мысли Мэй витали уже очень далеко, по ту сторону океана, над одним тихим маленьким городком. – Как она?
– Она с Дженази, сестра.
– Не называй меня так, – отрезала Мэй, приходя в себя.
Ичиро, вновь поймав ее глубоко враждебный взгляд, и сам вдруг ощутил приступ неприязни к девушке. Совершенно новое чувство по отношению к ней. Наверное, все дело в том, что сейчас в его жизни очень многое поставлено на кон.
– Я буду ждать тебя внизу десять минут. Решай быстро, – достаточно зло бросил Ичиро, выходя из квартиры. – Дженази вернулся неожиданно для всех нас. Так же неожиданно он может и исчезнуть.
Зная, что получит ответ в любом случае, сын Богини Юга стал быстро спускаться по лестнице вниз.
***
17 июля 998 года.
Пронзительный вопль новорожденной с легкостью преодолел препятствие в виде тяжелой дубовой двери, сообщив порядком изнервничавшемуся Ичиро, что спустя девять месяцев ожидания его сестра наконец появилась на свет. Как много это значило для него? Сложно передать словами, особенно после того, как он потерял возможность видеться с Викторией и Ранмаро. Винсенту-Мэй он вряд ли когда-нибудь сможет считать частью семьи – четырнадцатилетняя девчонка-яо не более чем кукла для его матери. Впрочем, только ей Ришари позволила принимать у себя роды.
– Ичи! – истошный вопль Винсенты (Ришари дала Мэй это имя сразу после удочерения) на девять десятых состоял из глубокого животного ужаса, а то, что осталось, было зовом о помощи, настолько сильным, что тело Ичиро начало действовать само по себе.
Превратив прочную дверь в облако щепок, он ворвался в комнату, выбранную для родов, и приготовился разорвать на части любого, кто только что рискнул
посягнуть на жизнь его матери и сестер. И остолбенел, когда понял, что происходит: Мэй голыми руками держала лезвие меча Богини Юга, которая собралась пронзить тело своей новорожденной дочери. Разница в силе была несравнимой, но девочке как-то удалось остановить клинок в паре сантиметров от тела ребенка. И к огромной удаче Мэй, это был не гибельный клинок Дженази – его Ришари на время беременности держала от себя подальше.
У Ичиро не было времени спрашивать, что происходит, и как именно ему следует поступить, он решил, когда увидел совершенно безумный взгляд матери.
Стремительный бросок вперед – и он в прыжке вытащил сестру из-под острия меча, сбросив с кровати мать и Мэй. Вместе упали на пол, только Ичиро сразу же откатился в угол, повернувшись к матери спиной и бережно прижимая новорожденную к груди. И он был готов, когда меч Ришари пронзил его тело насквозь, чтобы только добраться до ребенка.
Лезвие вышло чуть выше головы девочки – мгновенье назад Ичиро опустил ее в район солнечного сплетения. И он тут же свободной рукой схватил его, не позволяя матери вытащить меч из тела и нанести новый удар.
– Что ты делаешь? – совершенно спокойно спросил он.
– Мне кажется, это очевидно, – Ичиро не видел лица матери, но хорошо представил маску дикого зверя на его месте, стоило ему только услышать этот ненавидящий все и вся голос. – Хочу убить ее.
– Зачем? – говорить, когда правое легкой
