Конец приблизился, его щупальца тянулись по полу ее сосуда, пока она не оказалась окружена.
Я больше всех твоих врагов, вместе взятых, — прошептал он, проникая в ее воды. — Дай мне поглотить тебя, и я уничтожу все, что стояло на твоём пути. Духов, людей, драконов — все, что причиняет тебе боль. Я съем их всех. Мне нужна только твоя жизнь. Дай мне свой неумирающий дух, свой сосуд как мою точку опоры, и я сотру все. Я уберу грязь, которая вредила тебе, из этого мира, и когда я закончу, твое измерение родиться заново. Пустая доска, чистая земля, где поднимутся новые духи. Чистые. Свободные души без оков, без прошлого или боли. Это я предлагаю, Алгонквин. Ты получишь свой рай, и цена — только ты.
Это было заманчиво, но…
— Что толку от рая, если я его не увижу?
Это тебе решать, — сказал он, поднял черный гладкий панцирь его лица к бурлящей магии сверху. — Хотя лучше спросить, что толку сейчас от твоей жизни? Что ты отдаёшь? Поражение. Потерю. Я возьму это, а взамен отдам тебе то, что сейчас невозможно: второй шанс. Лучшую жизнь для всех духов земли, которые будут после тебя.
— А духи, которые есть теперь? — спросила она. — Одно дело — моя жизнь, а деревья, звери и горы? Мы — земля. Если мы уйдем, что останется?
Не может быть нового начала без Конца, — тихо сказал он. — Пора сделать выбор. Или ты принимаешь это поражение на веки, до конца времён, или ты отдаешь себя мне и позволяешь все начать заново. Я буду поглощать без предрассудков или жалости, начав с тебя. Когда я закончу, твой мир будет концом, но обещаю, я не дам ему развалиться. Когда я закончу убирать его, я оставлю в твоем измерении достаточно магии для нового начала. Может, в этот раз получится правильно.
Алгонквин сжалась в шар. Его слова не были новыми. Таким всегда было их соглашение, но она не думала, что придется платить. Она была уверена, что сможет все исправить, преодолеть это, всегда так думала. Но в этот раз у Алгонквин не было выхода.
Даже в ее самый долгий период бодрствования Смертные Духи были там, бушевали на земле, которая была ее телом. Она и ее духи-товарищи будут страдать от прихотей безумных врагов вечность. И не будет шанса сбежать, надежды на свободу. Она видела только будущее, которое было живым адом. Неужели смерть была так плоха?
Смерть — это покой, — пообещал Левиафан, его щупальца сомкнулись над ней, как сеть. — Ты не устала?
Она устала. Устала, ей надоело. Надоели люди. Надоело бороться. Надоело так надеяться, чтобы снова и снова все терять. Все это надоело.
Так отпусти, — шептал он, его тьма сжалась сильнее. — Я позабочусь обо всем. Тебе нужно просто впустить меня.
Она отвернулась, посмотрела на себя в своей воде, на то, что она потеряет.
Уже потеряла, — терпеливо исправил Левиафан. — Это кончено, Алгонквин. Впусти меня.
Ей было нечего сказать. Он был прав. Как бы сильно она ни билась, она не могла победить сама. Уже нет.
Вздохнув, Хозяйка Озер сдалась. Она расслабила сжатую воду, позволила ей течь по ее владениям и Левиафану, чьи черные щупальца уже погрузились в воду и пили ее. Его тени тянулись во все части, черные щупальца были как корни, а бессмертная Алгонквин, сама земля, начала умирать.
И в физическом мире, в ночном небе над дымящимся городом, горящим, как круг фейри с новой магией, тень Левиафана начала становиться реальной.
