Итак, становилось ясно — подход к шельфовому леднику весьма и весьма затруднителен — кругом панцирь полей и караваны айсбергов. Наш «Адмирал Владимирский» — судно океанографическое, не ледокол, а потому возможности его небеспредельны. Но столь великое и дерзкое желание заглянуть за горизонт овладело нами, что в ночь с 9 на 10 января мы сделали первую попытку...
С погодой, признаться, нам повезло больше, чем первооткрывателям. Ветер совсем стих. «Адмирал Владимирский» споро шел на юг. В 00 часов появились первые льдины. Но чем дальше, тем их становилось все больше и больше.
Ход корабля уменьшили до самого малого. Уже несколько раз борта вздрагивали от ударов массивных льдин. В носовом трюме постоянно несла вахту аварийная команда — на случай, если какой-то осколок панциря Антарктиды окажется все-таки крепче корпуса. Аварийный лес, пластыри, пакля — все было наготове. А лед становился все сплоченнее, монолитнее. И в конце концов достиг крепости 7—8 баллов. Вперед уже нашему кораблю никак не продвинуться. Медленно развернувшись, мы легли на обратный курс. Этим первая попытка и завершилась.
В девять часов утра 10 января льды остались за кормой. Но вот вахтенный метеоролог Александр Кузьмин принес космический снимок — на нем едва заметно просматривалась тоненькая полоска чистой воды, вроде речки среди сплошного льда. Уточнить ее местоположение, ширину и направление отправляется экипаж вертолета, возглавляемый командиром отряда Виктором Лебедем.
Все быстрей и быстрей вращаются, отливая серебром на летнем антарктическом солнце, лопасти верткой машины. Запрошено разрешение, получено «добро» на взлет. Легко взмывает в небо бело-красная «стрекоза». Все вышли на верхнюю палубу — с нетерпением и надеждой ждут ее возвращения.
Проходят томительные минуты... Вскоре ответ знают все. Да, «река» есть! Очень извилистая и узкая. Но это уже шанс, которым, естественно, мы решили воспользоваться. И снова держим курс на юг. Опять вдоль бортов судна проплывают льдины самых причудливых форм.
Сплоченность льдин угрожающе возрастает. Мы это видим. Но перед нами так много увлекательного, что опасность на миг уходит в сторону. Вот вспорхнула со льдины стайка кочурок. Тюлень Уэдделла нехотя плюхнулся в воду со своего странствующего лежбища, расколотого судном. А невдалеке, в разводьях, летят вверх фонтаны из блестящих спин малых полосатиков — китов Минке.
Интересовало нас в эти минуты и другое — куда же подевалась замеченная из космоса «речка»? Впереди стелился сплошной лед...
И снова пришлось отступать. Но попытка лишь подогрела страсть встретиться с Антарктидой. И мы обсуждаем новые варианты прохода через белый панцирь. Желание одолеть упрямую броню льда овладеваем буквально всеми.
Раздается команда:
— Курс зюйд!
Командир «Адмирала Владимирского» капитан 2-го ранга Роман Панченко покидает ходовую рубку и взбирается на фок-мачту, в «воронье гнездо». Так испокон веку — и по сей день — моряки зовут марсовую площадку на передней мачте. Но в отличие от парусников наших предков этот пост полностью радиофицирован, и оттуда Роман Пантелеймонович дает команды рулевому и штурману, оставшемуся в рубке.
Опять вздрагивает от ударов льдин корпус. Все чаще. Все сильнее. Наша надежда на успех висит на волоске. Кажется, что и в третий, может быть, последний, раз отступим. И вдруг Геннадий Филимонов кричит:
— Вижу водяное небо! — Значит, за полосой льда чистая вода. Геннадий — старый полярник и хорошо изучил повадки Арктики. Доводилось бывать ему и в Антарктиде. Вот и вновь пригодились его знания.
Теперь все смотрим на командира. Как опытный дирижер, он управляет судном, умело уклоняясь от встреч с большими льдинами. Проходят томительные мгновения, последнее препятствие — и мы выходим на чистую воду.
— Попали в «речку»! — раздается с носа.
Слева и справа величаво возвышаются айсберги. Среди них и столообразные, и пирамидальные, и наклонные, молодые и старые. На штурманской вахте некогда любоваться полярными красотами: она наскоро определяет их координаты и наносит на путевую карту. С этого момента холодные глыбы льда — нечто вроде маяка, на который мы будем ориентироваться на обратном пути.
Тянутся долгие часы. И вдруг раздается возглас:
— Есть шашлык! — Значит, новое открытие... На сей раз в экран радиолокатора медленно, как бы нехотя тоненькой полоской вплыла Антарктида. И мгновенный шквал радостных криков:
— Ура! Земля!
Все разом устремили взгляды на свои «Салюты», «Маяки», «Востоки» — 17 часов 20 минут. Теперь надо было определить координаты северной широты границы шельфового ледника.
Особенно хлопотно пришлось магнитчикам. И здесь им оказал неоценимую услугу полимаран «Спрут» конструкции Роберта Ряйккенена. Впервые за всю историю океанографических исследований в Антарктиде с немагнитного судна были проведены магнитные измерения.
Исследования продолжались до глубокой солнечной полярной ночи. С рассветом, определенным только по времени, мы повернули обратно, проходя по бывшему шельфовому леднику. В лоции же отныне появится корректура: шельфовый ледник Беллинсгаузена стал короче на 50 миль. Уточнены и глубины — от 2500 до 2800 метров.
Вспомнили мы снова Ф. Ф. Беллинсгаузена и М. П. Лазарева. Подивились сходству — ведь на первом этапе своего плавания они тоже сделали три попытки проникнуть к материку. И дошли до широты 69°25". Нам посчастливилось пройти подальше, достичь 69°42" и наблюдать берег, который никто ни разу не видел с моря...
Окончание следует
Море Содружества Л. И. Митин, контр-адмирал, научный руководитель кругосветной Антарктической экспедиции, С. А. Дорогокупец, капитан-лейтенант
На вересковых пустошах Альбиона
Е ще несколько лет назад англичане считали, что на их островах по сравнению с континентальной Европой с экологией все в порядке. В качестве одного из основных аргументов приводился тот факт, что местные энтомологи продолжают открывать на зеленых лугах Великобритании новые виды насекомых. Вроде бы есть промышленность с ее обильным дымом, много автолюбителей, фермеры без оглядки на завтрашний день щедро сыплют в землю пестициды, но о чем тревожиться, если ученые находят новые виды насекомых и получают мировую известность за свои открытия?
Так продолжалось до тех пор, пока в печать не попали сведения о серьезных тревогах английских энтомологов. Водилась до недавнего времени в Англии маленькая, но красивая синяя бабочка «макулинеа арион». Как писали поэты XVIII века, без нее просто немыслимы вересковые пустоши туманного Альбиона. Но вот ученые убедились, что бабочка начинает исчезать. Ядохимикаты и автомобили, индустриальный дым и застройка пустошей аэродромными сооружениями сделали свое дело.
В 1972 году был даже создан негласный комитет ученых по спасению этого вида насекомых. Энтомологи взяли под свой контроль тридцать полян, где еще оставались воспетые поэтами синие крошки. Но загрязнение окружающей среды оказалось сильнее.
В прошлом году англичане ознакомились с отчетом комитета, из которого следовало, что нежная и красивая «макулинеа арион» окончательно исчезла с Британских островов; в нем же ученые вынуждены были признать, что в Англии сейчас под угрозой исчезновения еще сто видов дневных и ночных бабочек. Солидная цифра привела в уныние. И потому совсем без иронии прозвучал призыв энтомологов срочно создать в Англии резервации для бабочек по примеру стран Африки, где устроены национальные парки-заповедники для зебр и буйволов.
Г руппа польских биологов, инженеров и специалистов по защите окружающей среды объединила усилия для решения чрезвычайно важной проблемы. И своей цели этот коллектив из Люблина добился.
Как известно, отходы целлюлозных фабрик, заводов молочных продуктов, пивных предприятий далеко не безвредны. Они разлагаются в водоемах и отравляют все живое. Усваивать их могут лишь сорные водоросли. Но те, в свою очередь, тоже бедствие...
Теперь же отходы предложено собирать, смешивать и поселять в них культуру специально селекционированных почвенных грибков. Да, да, панацеей от всех бед оказались грибки. Им присущ отменный «аппетит» именно на смесь подобных отходов. Правда, необходимо добавлять еще некоторые минеральные соли. Но результат достигается двойной — нейтрализуются опасные стоки и получается прекрасный субстрат, из которого для домашних животных вырабатывается белковый концентрат.
При дополнительной очистке биомассы по новой технологии польские специалисты получили высококалорийный порошок с превосходным грибным вкусом. Из него уже сделана опытная партия соуса, от которого не откажутся самые придирчивые гурманы.
