ведь тварь должна была понять, что здесь ей не рады. Отступить, дабы зализать полученные раны. Но нет, чудище продолжало кружить, выгадывая новую возможность для атаки. И пусть терпения Глэду было не занимать, все произошедшее изрядно подточило его выдержку, а тянущееся бездействие врага заставила переменить планы.
— Def rush ino, — зло прошептал сид, и в сторону врага устремилась россыпь ледяных осколков.
Чародей недостаточно четко чувствовал своего врага. При этом рыба еще и постоянно двигалась, затрудняя попадание. Но в то же время она была столь громадна, что промахнуться оказалось почти невозможно. В особенности, если бьешь целым шквалом снарядов. Так что уже спустя несколько секунд монстр почувствовал на себе первые удары. А за ними пришла следующая волна. И еще одна и еще.
Эти атаки не могли повредить жизненно важным органам врага. Все ценное в организме твари было надежно спрятано за шкурой, толстым слоем жира, мяса и костей. Однако Глэд помнил, что перед ним пусть чудовищное, но вполне живое существо, которое хоть и может перемещаться между мирами и питаться магией, но при этом также способно испытывать боль и истечь кровью. Даже царапина ослабляла монстра. А этих царапин от атак возникали десятки, складываясь в полностью иссеченное тело врага. И если только противник не желал умереть, он должен был отступить или решиться на новую атаку. Монстр выбрал второе.
Новый разбег чудища встретил частокол льда, но рыбу он, как и прежде, не остановил. Она рванулась на поверхность и внезапно, в самый последний миг, отклонилась в сторону, ударив из воды хвостом. Хорошая тактика, но оказавшаяся ошибочной. Между изменением направления движения и самой атакой прошло несколько секунд. Целая бездна времени, за которую Саэф успел убраться с опасного места, а Глэд подготовиться и встретить врага точно рассчитанным выпадом.
Хвост взметнулся в воздухе, раскидывая веер брызг, а затем встретился с лезвием копья, мгновенно срезавшим добрый кусок плоти. А спустя несколько секунд рыба вновь исчезла в пучине морской.
Сид настороженно замер, всматриваясь вниз. Теперь, после стольких поражений, враг уже должен был понять тщетность своих попыток. Однако… Нет, чудище отказывалось сдаваться. Оно вновь закрутилось под всадником и его конем. Теперь уже выписывая идеально ровные круги. Один, второй, третий. Постепенно сужающиеся, четкие. Глэд увидел, как вода пришла в движение, как волны сменились круговыми завихрениями, в самом центре, там, где находился он и Саэф, превращаясь в воронку.
— Вперед! — отдал сид единственно возможный приказ, и конь сорвался с места, уходя из ловушки.
Монстр ждал именно этого. Стоило коню сделать первый шаг, как чудище сменило траекторию движения. Рванулось к поверхности в очередной атаке.
— Gwint cinnal se, — проговорил чародей, и тут же крикнул, — прыгай!
Набравший скорость Саэф оттолкнулся ногами от воды и воспарил в высоком, невероятно длинном прыжке. Причиной стал ветер, бережно окутавший и понесший тело коня. И пусть чары, использованные Глэдом, не были полноценным полетом, их более чем хватило для того, чтобы уйти от атаки монстра. Вынырнувшее из воды чудище схватило лишь пустоту, а с неба на него полились новые потоки пламени.
Саэф опустился на воду, пролетев полсотни шагов. Глэд обернулся в седле и рассмотрел израненную тушу противника, а в следующий миг монстр начал истаивать со стороны морды, а затем и вовсе исчез из пространства. Именно так выглядел переход в другое измерение, в Скаф, что подтверждал мощный выброс хаотичной энергии. Противник сбежал, наконец утратив надежду на победу. Оставив уставших, потрепанных фейри одних, посреди бескрайних морских просторов. В трех часах пути от Эрина, в пяти от Альбиона.
— Да чтоб тебя там живьем сожрали, тварь! — с чувством произнес Глэд и его пожелание ржанием поддержал Саэф.
Их бой окончился, но впереди еще оставался долгий путь без всякой возможности передохнуть. Сид чувствовал, что к концу этого перехода он возненавидит море всеми фибрами своей души, но все же отдал приказ продолжать движение. На восток, ко все еще далекому берегу.
* * *
Могучие волны накатывали на побережье. Бились о камни, искрящимися брызгами взлетали ввысь, и каждый раз отступали, неизменно проигрывая земной тверди. Море волновалось, и птицы, устроившие гнезда на гребнях скал, также пребывали в оживлении. Носились в небе, громкими криками наполняли воздух. Они знали, что вскоре на это место обрушится настоящая буря и страшились за свои гнезда. За только недавно отложенные яйца и еще не родившихся птенцов. Но сделать ничего не могли. Сильный ветер уже гнал тяжелые тучи с запада, наполнял ими небо, скрывая за собой только начавшее клониться к горизонту солнце. Природа готовилась показать свою силу и вокруг не было ничего, что могло нарушить ее законы, ничего странного или неестественного. До определенного момента.
Сперва в море на западе обозначилась белая точка. Всего лишь рябь на воде, так могло показаться. Но затем она стала расти, приобретать форму, приближаться. Полчаса и точка превратилась в фигуру всадника, скачущего по поверхности воды. Конь бежал стремительно, будто за ним гнались фоморы, наездник же его припал к гриве и не шевелился. Могло показаться, что чародей находился без сознания, но это было не так, просто потому, что его скакун все еще держался на воде, пусть и спешил убраться с нее на твердую землю.
Глэд упрямо подпитывал чары все время пути. Тянул магию из пространства, тратил собственные резервы. И напрягал тело, едва справлявшееся со столь длительным и мощным использованием магии. Из-за этого к боли в ногах вскоре добавилось жжение во всех органах, в коже и костях, а головокружение стало таким, что не позволяло держаться вертикально в седле. Облокотившись на шею верного коня, сид на время почувствовал облегчение, но вскоре боль вернулась вновь, а затем усилилась, почти вытеснив все мысли из головы. Именно по этой причине к концу перехода чародей пребывал в столь плачевном состоянии. Он уже почти ничего не видел перед собой, не осознавал реальность, сконцентрировавшись лишь на поддержании чар.
Меж тем берег приблизился, крепостной стеной навис над «мореходами». Для обычного коня он бы стал непреодолимой преградой. Но лишь слепец назвал бы Саэфа обычным. Его породу создали искусные маги, заложенные свойства закрепились во множестве поколений боевых коней. А сам жеребец привык к нехоженым тропам, к горным долинам и ненадежным уступам. Не стал он теряться и перед новой преградой, ставшей на пути.
Бешеный разбег, прыжок и скакун взлетел наверх, к единственному в окрестностях подобию спуска. Копыта животного ударили в твердый камень и тут же задние ноги напряглись, выбрасывая животное выше, дальше
