но на аукционе присутствовать не будет, её задача — управляться с покупками в дороге. Если там будут флерсы, я не позволю каким-то сомнительным личностям их приобрести. Только весенние divinitas или зелёные пары могут ими владеть. А кроме флерсов, могут быть ещё перевёртыши, ну и сами дети-лебеди. Но за лебедями будем присматривать лично я и Шон.
Венди польстило моё предложение и оказанное доверие, Шон покривился: не хотелось ему подвергать дочь такому риску, но промолчал. И правильно, возражать — значит обидеть её, а присматривать за ней и охранять по мере сил он всё равно будет. Ники согласилась слегка растерянно. Она ещё слабо верила в свои силы и самостоятельность. Ну да мы её надолго одну и не оставим.
А вот кандидатуру Эльвисы как своей возможной напарницы Шон безапелляционно отверг, чем немало меня удивил. Причем какого-либо логичного объяснения не дал и связь нашу закрыл. Мне это совсем не понравилось, но выяснение отношений я отложила на потом.
Наш разговор оказался похожим на совещание штаба перед военной операцией. Я прямо гордилась собой. И откуда только у меня взялась такая деловая хватка? Каждому раздала роли и задачи до поездки, во время и после… Очередь дошла до Шона, и когда он заявил, что вместо Эльвисы с ним поедет Бромиас, перед моим мысленным взором сразу всплыло лицо «старшего грязули», беженца из Майями.
Я вспомнила, что этот хлыщ поначалу пиратствовал, воруя крохи поклонения у стремительно слабеющих богов, а потом стал божком-талисманом племени кочевников, по совместительству разбойников, которым и оставался не одну сотню лет.
Откуда я знаю, кто такой Бромиас?
А откуда я знаю про хаотиков?
Я, наверное, застыла с остекленевшим взглядом, чем напугала своих близких. Шон тут же открыл связь:
«Пати! Пати! Что с тобой?»
«Откуда я столько знаю?»
«От меня», — удивился он.
Уловив бурю эмоций по поводу этого «от меня», Шон тут же принялся пояснять:
«Ты же нас связала. Себя и меня. Крепче и глубже, чем мать дитя. Поскольку я старший, то знаниями наполняешься ты, но я тоже иногда что-то получаю».
«Что?» — испугалась я. Мало того, что я незаметно для себя наполняюсь информацией от кого-то другого, так я и отдаю.
«Пати, — Шон уловил мой страх и агрессию, — я знаю, как ты боишься потерять самостоятельность и контроль над своей жизнью, но мне-то ты можешь доверять. Ведь я весь твой: и мыслью, и словом, и делом».
Усовестил он меня, но извинений даже в мыслях принимать не стал. Уловив моё раскаяние, он тут же вернулся к делу:
«Я знаю о Косте. О том, кем он был для тебя…»
«Даже я не понимаю, кем он был для меня».
«Отцом», — тут же ответил Шон.
«Третьим?» — скептически переспросила я.
«Наставником, если тебе так больше нравится. Но я не разделяю эти понятия. А ещё я понимаю, что значит для тебя Вик, — поспешил добавить он, — и как вести ресторанный бизнес», — в последней фразе я уловила улыбку.
«А то, что я сейчас… руковожу — это тоже пришло от тебя?»
Шон улыбнулся и в мыслях, и в реальности.
«Пати, решения принимаешь ты и только ты. Просто сейчас у тебя больше информации для этих решений. Только и всего. Хотя, если ты не всегда знаешь, где моя память, а где твоя, надо научиться чётко различать. У меня с этим проблем нет: уж слишком чуждо то, что приходит от тебя».
«А у меня есть», — буркнула я.
«С практикой всё образуется».
Придя в себя, я согласилась на замену Эльвисы Бромиасом и вскоре завершила наш разговор. Все расходились из-за стола с разными чувствами и мыслями. Тони, как всегда, был спокоен и готов ко всему, Венди находилась в приподнятом настроении и готовилась доказать, что она взрослая и может быть полезной. Ники сомневалась, предстоящее её скорее угнетало, она искала опору в Тони, как всегда. Шон погрузился в обдумывание частностей предстоящей операции.
А я почувствовала необходимость поговорить с Ландышами. Они прятались от меня весь день, но не ложились спать так рано, как флерсы, поэтому я решила, что вполне могу застать их в оранжерее бодрствующими.
Так и вышло. Они нашлись на куче опилок для мульчирования, неплохое ложе они себе там устроили. Увидев меня, близнецы инстинктивно дёрнулись, будто хотели удрать. Но скрыться было некуда, и они сели рядышком, повесив головы и кутаясь в огромные шарфы-шали.
Меня обидело такое их поведение. Я не сделала им ничего по-настоящему плохого и никогда не была жестока с ними.
— Почему вы избегаете меня? Разве я давала повод бояться себя? — немного раздражённо спросила я.
Мальчик вскинул голову и удивленно глянул на меня.
— Нет, вы не давали повода себя бояться, — ответил он.
Очень информативно.
— Почему вы меня избегаете? — повторила я.
Они поёжились и переглянулись.
— Ваша доброта к нам чрезмерна и почти нестерпима, — тихо промолвил беловолосый.
Я застыла, пытаясь осмыслить эту фразу. Не вышло.
— Почему?
— Мы угроза для вас! Для всех вас! — в отчаянии вскричал мальчик. — Приходил Ласковый Палач… За нами ведь приходил… — тихо прошептал он.
— Ласковый Палач? Оптимус Прайм? Откуда вы его знаете?
Близнецы лишь ещё больше съёжились, втянув головы в плечи.
— Значит, правда, что это его мать вас изуродовала…
Они дёрнулись, будто я их ударила, и задышали часто-часто.
— Всё-всё! — я испугалась такой реакции на свои слова. — Молчу.
Подождав, пока они чуть успокоятся, я продолжила.
— Я смогла договориться с Оптимусом об отсрочке на год. До следующей осени я должна сделать из вас настоящих флерсов.
— Это невозможно, — подала голос девочка. — Это необратимо.
— Необратима только смерть, и то не всегда, — ответила я.
— А убитых нами вы тоже вернёте? — горько кривясь, спросил мальчик.
— Нет. Не верну. Их смерть пала на головы тех, кто отдал вам приказ.
— Без приказа! Мы убили без приказа!!! — завопил беловолосый.
— Угу, — согласилась я. — От опустошённости не соображая, что делаете.
Они лишь сокрушённо покачали головами, мол, со мной бесполезно говорить.
— Отсрочка, — напомнила девочка, — значит, по истечении года он вернется и убьет нас?
— По истечении года он вернется, чтобы засвидетельствовать, что вы вновь стали флерсами, — отчеканила я. — А сейчас я требую от вас полного повиновения мне и моим вассалам,
