беззвучно открываю рот.
Вот же жопа…
— Оу…
Немая сцена.
Я смотрю на Симакову, она смотрит на меня. Сука, победным взглядом.
Несколько долгих мгновений.
— Понятно… Я не вовремя…
Надо срочно валить, пока не опустилась до того уровня, где я начинаю извиняться за прерванное удовольствие сладкой парочки…
— Ты чё, охуела?!
Это не я…
Это она.
— Вон пошла отсюда!
Громкий вопль так бьёт по перепонкам, что даже морщусь.
Я в замешательстве…
Вроде же помешала…
Но уходить почему-то уже не хочу. Вот от слова «совсем».
Передумала.
Между нами накаляется воздух.
Потом Оксаночка вновь голосит:
— Дима! Ты чего молчишь? — Откидывает пергидрольные волосы за спину, демонстрируя тощие ключицы.
Ну, конечно.
Крючковский без ума от «анорексичных селёдок».
— Ладно, закончили. Пиздуй домой, Оксан.
Димина прямолинейность бьёт рекорды.
Даже я в ступор впадаю ненадолго.
Оксаночка надувает губки. Фууу… ненатурально-то как…
Присаживаюсь на пуфик в прихожей.
Вали, Симакова.
Делать тут тебе нечего.
С чего вдруг я так думаю?..
А просто…
— Давай, подруга, крути педали отсюда. Шалава проститутошная. — Это уже я буркаю себе под нос.
Дальше не слушаю.
Там мат и нелестные обзывательства.
Минут десять уходит на то, чтобы сучка свалила в свой «розовый закат».
Я всё так же сижу на пуфике и пытаюсь сделать вид, что не «при делах».
Крючковский сам выпроваживает любезную гостью.
Чем они занимались тут, угадать несложно.
И картинка сложилась ясная.
И так больно задело…
Может, я пьяна. Мозг не работает…
— Заяц… Ты чего устроила?
Поднимаю глаза.
Крючковский уже сидит напротив меня на корточках.
Мы одни.
Вокруг мягкий свет от торшера.
Ладони его гладят мои ноги от лодыжек до коленей.
Медленно…
— Что эта сука делала у тебя?
Я пьяная. Мне по хрен, что говорю…
Смеётся тихо. Опускает голову вниз, пряча глаза, а мне «кровь из носа» нужно в них посмотреть.
Эта сволочь умеет врать, как никто другой.
Почему меня это волнует?
Не хочу, чтобы он сейчас соврал мне.
Почему-то…
— Мы собирались потрахаться.
— О…
Блин…
Лучше бы врал…
— Итак, почему ты пришла?
Его голос такой обволакивающий… нежный…
— Пришла праздновать твою победу…
Болтаю в руке початую бутылку текилы.
— Но это уже не имеет значения…
Молчание.
И пристальный взгляд. Тяжёлый.
Несколько секунд… долгих…
— Что он сделал?
— Ничего… Я … Просто…
— Алин… Он обидел тебя?
— Нет.
Димка придвигается ко мне очень близко. Его лицо на расстоянии нескольких сантиметров от моего.
Мне невыносимо хочется прижаться к нему и снова попробовать твёрдые губы на вкус.
Кажется, я с ума сошла, но повинуюсь внутреннему инстинкту.
Ставлю бутылку с алкоголем на пол.
Обхватываю мощную шею Крючковского и тяну на себя.
Прижимаюсь губами к твердой полоске его рта.
Тягостное мгновение стыда и кайфа в одном флаконе.
А потом…
Его руки обнимают меня крепко, и поцелуй становится более глубоким.
Язык Димки проникает мне в рот и сцепляется с моим.
Я в таком состоянии, что чуть-чуть ощущаю себя порнозвездой. Смело прижимаюсь грудью к его голому торсу и языком орудую у него во рту.
Мне так хорошо…
Забываю про неудачный поцелуй с Ваней, недавнее присутствие Симаковой, и полностью отдаюсь ощущениям в объятиях своего «недодруга».
— Заяц… — Хрипит он, с трудом оторвавшись от меня.
Я снова тянусь к нему. К чему разговоры сейчас…
— Если мы не остановимся… я точно тебя трахну…
— Ну и что…
Я хочу его невыносимо! Зачем эти слова?..
— Не хочу, чтобы ты потом пожалела об этом.
Что???
Я уже изнываю вся!
— Ты такая панда… — Смеётся тихо. Поглаживает пальцами по щеке. — И растрёпа. Иди в душ. Я дам тебе футболку.
Блин.
Об этом я как-то не подумала…
Выгляжу, наверное, как пугало огородное, поклёванное воронами…
А ещё соблазнить тут кого-то пытаюсь…
Вопреки своим низменным желаниям, просто киваю в ответ.
Почему я хочу его?
Почему именно Крючковского?
Чёрт побери.
Дима поднимается и тянет меня за руку вверх, заводит в ванную, включает свет и воду.
— Залезай. Я не смотрю.
Твою мать!
Мне хочется, чтобы смотрел!
И не только…
Точно сбрендила…
Он выходит.
Раздеваюсь.
Забираюсь в ванну и встаю под теплые струи.
Нужно смыть с себя всё.
Пошлую грязь клуба…
Прикосновения Корзуна…
Вопли Симаковой…
Только одно хочу оставить себе.
Минуты в объятиях Димки.
Зачем, не знаю.
Просто, чувствую, что это было искренне с его стороны, и от этого такое тепло на душе…
Вытираюсь его полотенцем.
Надеваю его футболку. Когда принести успел?
Вдыхаю терпкий аромат… Кайфую…
Открываю дверь ванной.
Тут же сталкиваюсь с широкой обнажённой грудью Крючковского.
Блин…
— Думал, ты утонула…
— Нет…
Двигаюсь ближе… Хотя уже некуда…
Смотрю в светлые глаза.
— Пойдём спать.
— Хорошо…
Мы просто не можем сдержаться.
Его губы находят мои, прежде чем я успеваю сделать вдох.
Димка подхватывает меня под ягодицы и несёт, а потом опускает на кровать.
— Я не смогла… — Шепчу ему. — Не смогла с ним…
— Тише… Не думай об этом…
— Прости… — Не знаю, зачем это. Просто шепчу в бреду.
Димка стискивает меня всю, будто я последнее, что ему предстоит потрогать, и целует шею, ключицы, грудь.
— Зайчик… — Дышит тяжело и часто… — Мой заяц…
Его футболка на мне мешает, закрывая полный доступ к моему телу, и я сама тяну её через голову, чтобы освободить ему поле для ласк.
— Останови меня, прошу… — Выдыхает мне в пупок, жаля горячими поцелуями…
Его плечи под моими пальцами подрагивают, и я вижу, что его кроет не меньше, чем меня.
Пошло оно всё.
Я готова.
— Не хочу. — Говорю уверенно. — Не останавливайся!
Я не вижу его глаз, только чувствую ласки рук, губ и языка.
Они спускаются вниз.
«Туда»…
Честно говоря, не ожидала, что порочные губы Крючковского опустятся настолько…
Язык Димы, ненасытный, будто дорвался до чего-то невероятно желанного, творит невозможные вещи… Эти ощущения для меня абсолютно новые. И описать их словами просто нереально…
Я не могу просто лежать. Извиваюсь, как змея.
— Ааааххх… — Выдыхаю со стоном. — Пожалуйста, перестань…
Отстранившись от меня на мгновение, Димка демонстрирует просто великолепную выдержку.
Ухмыляется нагло и снова приближается к моему лицу.
— Ты такая сладкая…
Я теряюсь в ощущениях.
Зачем говорить такое? Мой мозг и так заплыл и не соображает…
— Ты точно готова?
Нет, конечно…
Но сейчас я абсолютно уверена в своем решении.
Просто киваю.
Большего и не нужно.
Его губы, со вкусом «меня» снова запечатывают мой рот и больше не отпускают, пока я не чувствую тягучую боль от первого в своей жизни проникновения.
Сжимаюсь вся и напрягаюсь.
Он совершает несколько движений, от которых у меня
