Около полуночи на другом берегу ручья поднялся шум — раздавались воинственные крики, затем прозвучало несколько выстрелов. Хэмминг и Райт схватили винтовки и приготовились к обороне. Но я уже составил определенное мнение о боевых способностях балунда, к тому же очень устал. Отказавшись от участия в смертной битве, я повернулся на другой бок и, пожелав друзьям спокойной ночи, закутался в одеяло. Мое спокойствие подкреплялось очень простым соображением — ружья балунда били не дальше, чем на полторы сотни шагов, а расстояние от лагеря до деревни и до границы леса составляло добрых триста. Попытка же штурма представлялась мне совершенно невероятной.
Таким образом, мы никак не реагировали на устрашающие демарши балунда. Потратив еще около часа на крики и стрельбу, отважные воины скрылись в темноте, глубоко уязвленные нашей бесчувственностью. Остаток ночи прошел спокойно.
Утром, отобрав восемнадцать носильщиков, зарекомендовавших себя лучше прочих, мы велели им переложить грузы на наших пленников; каждый человек, идущий налегке, отвечал за сохранность груза и арестанта. Мы рассудили, что ночное нападение дает нам право применить хотя бы такую меру взыскания, позволившую к тому же использовать «вражеские силы» для облегчения дорожных тягот.
Тропа по-прежнему шла через густые джунгли. На протяжении всего пути нас сопровождали вооруженные балунда — прячась за деревьями, они двигались параллельно каравану, а с наступлением темноты опять начиналась пальба. Поскольку выстрелы не причиняли никому ни малейшего вреда, мы решили воспринимать их как ежевечерний почетный салют.
Через два дня, 3 августа 1906 года, между деревьями показались многочисленные хижины. Мы направились к селению в очень приподнятом расположении духа — сегодня нам впервые попались свежие следы слонов.
Охота и приключения на Руфиджи
Итак, я достиг поставленной цели — идя с запада, вышел к восточноафриканскому побережью. Но теперь я решил опять вернуться во внутренние районы страны, в бассейн рек Руаха и Руфиджи, чтобы поохотиться и пополнить мою коллекцию фотографий. Мы двинулись по направлению к Кидату и далее по течению Руахи до того места, где она сливается с Руфиджи. Почти ежедневно мы натыкались на свежие следы слонов и носорогов.
Однажды утром я услышал громкий рев, доносившийся с реки. Схватив камеру, под прикрытием кустов я осторожно подобрался к берегу и увидел зрелище, навсегда оставшееся у меня в памяти: сражение бегемотов. Бой на мелководье вели два могучих самца. Они сцепились, словно гигантские бульдоги, и поднятые ими волны окрашивались потоками крови. Вокруг, на почтительном расстоянии, за битвой наблюдало стадо. Огромные звери свирепо кусали и трясли друг друга; то один, то другой скрывался в воде.
И бойцы, и наблюдатели были так увлечены схваткой, что мне удалось подобраться на двадцать шагов и сделать несколько снимков, прежде чем закончилась битва.
Очень забавны детеныши бегемотов. Как все дети, они любят играть — и друг с другом, и с родителями. Но природа не наделила бегемота ни темпераментом, ни возможностями, требующимися для веселой возни со своим потомством. Поэтому малыши используют взрослых в качестве спортивного инвентаря. Однажды я наблюдал стадо, расположившееся отдохнуть. Из воды выдавались лишь ноздри да широкие спины, неподвижные, как валуны. Только детеныши никак не желали угомониться: они гонялись друг за другом, поднимая брызги, ныряли, кувыркались, а когда все это надоело, затеяли новую игру: выбрав подходящую спину, взбирались на нее и с шумом и плеском съезжали в воду — сперва по очереди, потом все вместе. Владелец спины никак не реагировал на происходящее.
Слоны здесь встречались уже довольно часто, но их преследование на открытой местности — дело не только трудное, но и опасное, в чем мне пришлось не раз убедиться на собственном опыте. И все же, когда 3 ноября я наткнулся на свежие следы одинокого самца, соблазн оказался слишком велик. Предупредив своих людей, я отправился за слоном.
След то исчезал на высохшей земле, то вновь появлялся; так прошел день. Переночевав, я продолжил преследование и через несколько часов ходьбы неожиданно увидел не одинокого самца, а небольшое стадо, в котором, к моей неописуемой досаде, были только слонихи. Притаившись в кустах, я проклинал неудачный день и прикидывал, куда мог уйти тот одинокий слон, которого я ищу. Между тем поднялся небольшой ветерок, и дул он в самом невыгодном направлении — от меня к стаду. Почти сразу же одна из слоних насторожилась, растопырив уши, быстро вытянула хобот и двинулась в моем направлении. Пройдя кусты и не заметив меня, она вернулась к стаду. Но ветер не утихал, и слониха повторила свой маневр еще трижды, приходя во все большее возбуждение. На четвертый раз она определила направление совершенно точно, и у меня не осталось выбора. Калибр 8 мм — далеко не самое подходящее оружие для охоты на слонов и потому требует большой точности при стрельбе. Первый выстрел остановил слониху, а два последующих прекратили ее мучения.
На протяжении нескольких недель я охотился в окрестностях Кисаки, но без особого успеха: хотя мне довольно часто удавалось подобраться близко к слонам, густые заросли мешали сделать точный выстрел.
14 декабря Хэмминг вернулся в форт. Физическое напряжение, которого требовала охота, стало для него непосильным — особенно после очередного приступа черной лихорадки. К тому же оставались нерешенными земельные споры на границе Валундалэнда, где Хэмминг в подобных случаях исполнял обязанности главного арбитра. Мы дружески простились, и он отбыл в Каронгу.
Как-то в полдень, когда я, лежа в тени, предавался послеобеденной сиесте, прибежали двое людей, ходивших за диким медом, и сообщили, что в бамбуковой роще пасется стадо слонов. Я отправился в указанное место, но убедился, что в стаде только слонихи и несколько юных слонов, едва вышедших из детского возраста; взрослых самцов не было, и охота исключалась.
Обратный путь не обошелся без приключений. Я шел впереди, рядом с проводником, а оруженосец и бой в нескольких шагах следом. Вдруг все вздрогнули и остановились; послышалось короткое ворчание, что-то желтое мелькнуло и скрылось в траве.
«Чуи», — лаконично произнес проводник. Вскоре мы увидели бушбока, только что убитого леопардом. Велев бою отделить голову с рогами, я прислонился к дереву. В ту же секунду большое золотистое тело с шумом свалилось на землю в двух шагах от меня и, издав злобное шипение, исчезло. Все произошло так быстро, что я не успел не то что выстрелить, а хотя бы поднять ружье. Видимо, второй леопард спал на ветвях дерева и проснулся, когда мы были уже слишком близко. Едва я оперся о ствол, нервы у пятнистого убийцы сдали, и он решил, что пора удирать. Счастьем для всех нас было то, что никто не оказался на пути леопарда.
Вскоре я увидел, что оставленную нами тропу пересекли слоны. Идя по следам, мы быстро догнали их; это были две слонихи с пятью слонятами. В принципе, представлялась возможность массового отлова — я мог легко застрелить взрослых животных.
Пока я наблюдал за стадом, со стороны речного русла, из тростниковых зарослей, донесся треск и шаги еще одного слона. Взгляд в бинокль показал, что это взрослый самец с прекрасными бивнями.
Сделав небольшой крюк, чтобы зайти с подветренной стороны, мы взобрались на крутой берег — высота его здесь достигала примерно двадцати футов. После первого выстрела из винтовки 450-го калибра слон не упал, а только повернулся; одновременно я увидел, как пуля взрыла песок на другом берегу. Неужели промах? Второй выстрел, и снова взметнулся фонтан песка, а серый колосс стоит неподвижно, но было слышно, как он захрипел. Я выпустил одну за другой еще три пули, и слон медленно опустился на землю. Он попытался встать, но шестой выстрел с дистанции не больше пяти метров прекратил его мучения, В последний момент отдача тяжелого ружья сбила меня с ног, и я покатился по песчаному склону; слон в это время был уже мертв. Оказалось, что первые две пули прошли навылет.
Длина бивней составила 7 футов 9 дюймов при общем весе 188 фунтов. Это был лучший трофей из всех, добытых мной до тех пор.
На следующий день мне удалось подстрелить еще одного слона, а вечером я нашел в колючих зарослях слоновий скелет с прекрасно сохранившимися бивнями. Мало того — наутро мне попался еще один большой бивень, весивший больше 70 фунтов; правда, он был не лучшего качества. Таким образом в течение трех дней я набрал 426 фунтов слоновой кости — неплохой результат, особенно если учесть, что за это время я убил только двух слонов.
Съездив в Дар-эс-Салам и сделав необходимые покупки, я вернулся в Морогоро. Я был особенно доволен тем, что в Дар-эс-Саламе мне удалось наконец починить свой велосипед. За месяц до этого он не выдержал неравной борьбы с ухабами африканских дорог, и рама переломилась пополам. Теперь все было исправлено, и я чувствовал себя быстрым и свободным, как птица в небе. Велосипед верно служил мне все время пребывания в Восточной Африке, и я очень рекомендую это нехитрое транспортное средство для путешествий по караванным путям в буше.
