class="p1">— С нечистой силой знаешься, а мне так приперло — один только чёрт и может помочь.
Хлюп-хлюп-хлюп… чавк-чавк-чавк-чавк. Вы издеваетесь?! У меня в ответ забурчало в животе.
— Скажи же, где мне его сыскать?
Хлюп-хлюп-хлюп… и вдруг, я аж вздрогнула, утробный смех и насмешливый хриплый бас:
— Тому не надо чёрта искать, у кого колдунья за спиной, хе-хе-хе…
— Чаво?! — мой кузнец аж завис.
— Тово! — распутываюсь и высовываюсь из мешка. Хватит, надоело, и в носу свербит дико, и жрать хочу… — Я колдунья, чего надо?
— Ититская сила! — бедный Вакула сел мимо лавки, выпучив на меня глаза и осеняя себя каким-то священным знаком вроде креста стихий под довольный гогот Пацюка. — Т-ты… ты хто?!
— Понь в пальто… то бишь в мешке, не видишь, что ли?
Кузнец выпал в астрал.
Пацюк лукаво прищурился на мой жадно шевелящийся нос, потом на миску с… это что вообще такое? Маленькие пирожки? Один «пирожок» из варёного теста лихо выпрыгнул под его взглядом из глубокой макитры, плюхнулся в миску со сметаной… Хлюп-хлюп-хлюп… и сиганул прямо мне в рот. Вот это обслуживание… и контроль магии великолепный. О, творожок… я благодарно кивнула, жуя угощение.
Пацюк, хмыкнув, магией подвинул миску ко мне.
Хлюп-хлюп-хлюп… чавк-чавк-чавк-чавк.
Вакула с отвисшей челюстью только глазами водил за летающими туда-сюда варениками. А, вот как они называются… Два последних мы с Пацюком, не сговариваясь, влепили ему в разинутый рот, жаль, он не оценил.
— Вы что, издеваетесь? — отплевавшись, возопил искатель королевской обувки.
Пацюк загоготал, я фыркнула.
— Зря, вареники очень вкусные. Спасибо вам за угощение, уважаемый Пацюк.
— Та нема за шо, уважаемая синяя конячка. Звать-величать-то вас как? А то энтот лоботряс счас в бега кинется.
— Меня зовут Луна. Рада познакомиться.
Мы с Пацюком церемонно раскланялись.
Кузнец икнул и нервно покосился на дверь. Та красноречиво хлопнула и брякнула засовом. Первое от приподнятой брови Пацюка, второе — от моей.
— Спелись… — пробормотал Вакула, сглотнул и махнул рукой. — А и ладно, мне хоть чёрт, хоть рогатая кобыла, лишь бы помогли достать царские черевички.
— Ладно, раз твою зазнобу так на них повело, достанем, — я пожала крыльями. Вакула, похоже, только теперь их заметил и опять вытаращил на меня глаза. — Где ваша царица проживать изволят? Кто показать может? Хоть на карте?
Пацюк пакостно хекнул.
— В Санкт-Петербурхе столица нонеча. А карта… Та ихде тую карту здесь найдёшь? Вот кого этот обормот искал, тот тебе дорогу и покажет. А как закончите — заходите, вареников хватит. Ишь ты, чёрта ему… может, ещё и в ступе да ленточкой перевязать? Хо-хо-хо!
Я заржала, вообразив такую картину, и под смешок Пацюка полезла обратно в мешок, пройдясь по нему чарами очистки.
— Ну, что застыл? — Пацюк прищурил глаз на ошарашенного действом Вакулу, того аж подкинуло. — Встал, взял и понёс!
— З-зачем? К-куда? — выдавил бедолага.
— Назад к Солохе, куды ж ещё. А зачем — Луна скажет. БЕГОМ! — под громовой хохот Пацюка Вакулу с моим мешком спиной вперёд вынесло за распахнувшуюся дверь. Силён дед…
— Фу-у-у… — слегка опамятовавшийся на холоде Вакула потряс головой. — Чуешь… Луна, да? Ты там?
Он осторожно тряхнул мешок.
— А куда я денусь? — я поёрзала, устраиваясь поудобнее.
— А ты правда поможешь мне добыть черевички?
— Правда. Слово принцессы тебя устроит?
— Ты — принцесса?! Ого… бывают конячьи принцессы?
— Я вообще-то пони. Ещё точнее — я аликорн. Пони, владеющая сильными чарами. И я очень издалека, а сюда меня принёс… один приятель твоей знакомой Солохи. Вот помогу тебе, и буду думать, как обратно домой попасть. Может, тогда уже ты мне помочь сможешь.
— Та я б с радостью, ежели черевички добудем… только я в колдовстве ни тпру, ни ну. Это к тётке Солохе, она толк знает.
— Не боись, с чарами я сама разберусь, а вот пожить здесь, может статься, мне надо будет несколько дней. Сам понимаешь, синие говорящие конячки здесь не водятся.
— А, так вот зачем мешок, — смекнул кузнец, подкинул меня повыше на закорки и потопал вперёд. — Ох и заморочили ж вы мне голову, аж не допёр. Ладно, коли надо — я тебя спрячу. А как черевички добывать будем?
— Того самого приятеля Солохи запряжём. Он мне дорогу укажет, я ж тут не местная. Где у вас что, не знаю. Вот путеводной грифонской звездой кочевой и поработает.
— А ну как не захочет? — озаботился Вакула, хрустя утаптываемым снегом.
— Захочет, — я предвкушающе улыбнулась. — Иначе я ОЧЕНЬ сильно огорчусь, а огорчать меня — дело крайне неблагодарное, уж поверь.
— Ясно… Слухай, а у вас там все лошади… то бишь, эти, пони, синие? А то я уж подумал, белая горячка догнала, хоть и опрокинул всего чарку сегодня.
— И вот почему все меня принимают за похмельный глюк, а? Нет, Вакула, у нас там все разноцветные. Пони бывают разные, синие, жёлтые, красные.
— Вот так диво... — Вакула цокнул языком. — Весело у вас там, я погляжу.
— И не говори. Дивный народ... Ладно, мы где?
— Ко двору Солохи аккурат подходим.
— Тогда неси меня прямо в сарай. Солоха нашего клиента туда сволокла, помнится. Сразу и обсудим.
— Ладно, помоляся… С богом, — Вакула отворил калитку и двинул к сараю.
— Куда ж без меня, — проворчала я, пытаясь вытащить подвернувшийся под ногу хвост. Скрипнули петли. — Эй, Вакула, только ставь мешок осторожней, круп у меня не казённый!
— Ага, понял. А только нет тут никого. Во, сама погляди. — Мой мешок аккуратно приземлился и я высунулась наружу. Вот честно, я скоро стану мастером маграме — каждый раз магией этот ляганый шнурок завязывать-распутывать, блин понячий!
Так, что тут у нас…
— Как это нет? Вот, смотри. — Очередной мешок в углу поднялся, развязался и вытряхнулся.
— Свят-свят… — мой кузнец попятился, опять крестясь. — Чёрт! Настоящий!.. Ну… Ай да Солоха… от
