богатой на странности Песмарице – одном из осколков Советского Союза, пустившемся в одиночное плавание по решению нескольких жуликов в Беловежской пуще – и придумать сложно.
А теперь вот… Дворы рассматривает и собак изучает. Мёртвых, от чего ни разу не веселее.
– Шлёма, ты здесь часто бывал? – прикрыв калитку, спросил Ватник.
– А то ж! Да сто раз. И когда здесь беднота жила, родня у меня тут была. И потом, когда барчуки всё скупили на честно заработанные срибники и строится начали активно. Клиенты же ж. Некоторым западло заехать к старому… ювелиру, вези домой, показывай. Вот и возил. А шо такое?
– Дома осматривать надо, а с каких начать – я чёрт его знает. Все крутые. Подряд будем или есть идеи?
Шлёма снова утёрся, поправил впившийся в шею автоматный ремень. Шмыгнул своим шикарным носом.
– Та шо… Ну, сперва давай к бургомистру наведаемся, к Эйхелю, у него целый замок там, за магазином. Кстати, и магазин тоже его, и охранная контора. Может, что поймём.
На въезде в Тюневку и правда стоял целый блокпост, пропускной пункт: будка с узкой щелью бронированного стекла, караулка и прочный серьёзный шлагбаум. Только вот никого там не было, ни в будке, ни поблизости. В караулке открытый оружейный шкаф – пустой, слепые отключенные мониторы, да бумажки на полу, а шлагбаум поднят: задран в небеса, словно деревенский колодезный журавль. А людей – не видно.
«Мария Целеста»…
– К Эйхелю так к Эйхелю, – вздохнул Ватник. – Жарища сегодня, хуже вчерашнего. Хоть бы дождь вмазал. Знали бы, что никого не встретим, на моей машине бы по улицам и катались, там хоть кондиционер.
– Точно, катались бы, – хмыкнул Шлёма. – Таки до первого снайпера. Пешком надо, ножками. Чему тебя только в твоих парашютистах учили. Вот в наше время…
Эта тема была бесконечной – сравнение Советской армии с песмарийской пародией на вооруженные силы стало коньком старого… ювелира. Но пародия пародией, а против ополчения Кавинской Республики – и это враг. Серьёзный, опасный, куда более обученный, чем набранные с бору по сосенке отряды.
– Да знаю я, – отмахнулся Ватник. – Потому и идём ножками. Жарко просто.
Ещё одна собака, у самого магазина, даже отвязывать не стали поводок от ярко горевших на солнце полированных поручней, там и упокоили несчастного добермана – вон морда торчит, острая, характерная.
Кто? А неизвестно кто. И где, мать вашу, люди?!
Дрон и Ворон – вторая половина разведгруппы уже ждали возле чёрного хода в магазин – широких дверей, через которые заносили товары. Грамотно устроились, не на виду, контролируя каждый свой сектор огня, и в тенёчке, что немаловажно по погоде.
Ватник махнул рукой – на прямой видимости в рации нужды не было.
– Это, что ли, замок? – уточнил он у напарника, глядя на нависавшее над магазином причудливое строение. Три этажа, вычурные башенки по бокам, острая крыша. Натуральная Германия, того и гляди кто-нибудь выглянет с балкончика и скажет… Смотря кто, конечно, высунется: если мужик с пулемётом, то гаркнет: «Хальт!», а если Рапунцель какая – может и волосами тряхнуть, томно глядя на четырёх потных мужиков.
– Таки да.
С подачи Шлёмы это «таки да» прицепилось ко всей группе, делая их – особенно в эфире – похожими на слёт одесских торговцев. Эдакие пикейные жилеты из «Золотого телёнка», только в камуфляже и небритые.
Окна, кстати, что в магазине, что в замке целы везде. Да и по всему маршруту ни малейших признаков безобразия, если бы не мёртвые псины.
Вблизи замок поражал воображение. Ведь денег стоит немеряных каждая фитюлька – и кирпич, и высокие готические окна на заказ (не какой-нибудь сраный пластик, как у него дома), основательные, деревянные, на верхних этажах с витражными стёклами. Да одна ограда из переплетенных кованых змей – произведение искусства. Широко живёт господин Эйхель.
– А он – кто? – спросил Дрон, тоже удивлённый роскошью. – Ну, в смысле, хозяин этой богадельни – кто?
– Там таки всего много… – рассмеялся Шлёма, не забывая, впрочем, оглядываться по сторонам в поиске противника. – Ну, по слухам, доля в нашей кавинской нефтянке, магазины и здесь, и в Хориве, какие-то шашни с олигархами оттуда. – Он махнул короткой толстой рукой на восток. – Богатый поц, долго рассказывать.
– А чего он в Хорив не рванул, как всё началось? – удивился Ворон, парень простой как монета в два срибника. И такой же прочный, когда надо, за что и ценился Ватником.
– Да зачем? – в свою очередь поразился Шлёма. – Основной бизнес здесь, приглядывает. Ему наши не страшны, он со всеми договорился, а песмарийцы – тем более. Он в Хориве каждый год праздник нахлобученицы спонсирует, нынешняя власть таких очень любит.
Этим загадочным словом, давшим имя празднику, да и прозвище всем своим приверженцам, но совершенно неведомым за рубежами некогда прекрасной Песмарицы предметом одежды, именовался хитроумный головной убор. С петушиным гребнем сверху, наушниками, собачьими ушами свисавшими по бокам, и весь вышитый нехитрым узором. Вещь яркая, заметная, неуловимо похожая на украшения африканских вождей средней руки. Народное украшение, говорят.
Правда, до последнего времени только музее и увидишь, а потом – раз! – и национальный символ. Становой хребет молодой песмарийской государственности.
– То есть он и здесь хорош, и у нахлов?
– Таки да. Богатый человек, умный. Не чета нам, нищете.
Здесь Шлёма по национальной привычке слегка передёргивал: уж его к нищете отнести было крайне сложно. Но и не важно это всё – иным и терять было что, а всё бросили, а он сам пришёл к Ватнику, подошёл в Кавино при переформировании разведбата и попросился в ополчение. Не из-за ненависти к нахлам, вовсе нет – из любви к Родине.
– В Эрец Исраиль мне поздновато, в Хориве делать нечего, а на Востоке я всегда чужой буду. Буду воевать, Дмитрий.
Так и сказал, хотя Ватник его гнал домой только что не матом – упёрся и всё. А когда немного успокоились все, рассказал – и ВУС, и опыт службы, и пару слов про Афган. Как такого не возьмёшь? Дураком надо быть. Вот и забрал в разведгруппу.
Пока обсуждали хозяина, прошли через открытые ворота. Будка охранника – Дрон заглянул и отрицательно покачал головой, дорожка к входу в замок, засыпанная мелким колотым камнем, необычным здесь, зеленоватым, мерцающим на солнце словно ручей. У Ватника вся квартира меньше стоила, чем покупка и доставка сюда, в Кавинские предгорья такого чуда откуда-то из Италии.
– Идём тихо, – сказал он у входа. – Без причины не орать, огонь только для самообороны, подстрелите кого штатского –
