по-детски довольно, будто у Гоши отросли новые ноги. — Теперь все хорошо. Блинцов не хочешь? Со сметанкою!
Гоша дернул плечами и всмотрелся в ноги — обычные, белые без загара, как у мертвеца, аж с синевой. И до слез худые.
— Ну? — снова улыбнулась бабушка. — Пойдем что ли?
Гоша снова глянул на ноги, потом со страхом на бабушку и попробовал подняться. Ноги задрожали, он схватился за колени и свалился обратно на табуретку.
— Коленки! — воскликнул он и скривился от боли.
Бабушка обняла его за голову, прижала к себе и долго гладила по темени, как заклинание без конца лопоча одно лишь слово: — Ничего. Ничего. Это ничего…
С утра, на всякий случай, Гоша первым делом оглядел ноги. Но, увы, они оказались обыкновенными. Больными.
В бабушкином домике поручней не было, и Гоше пришлось в полумраке пробираться по-над стенкой на душную кухню, потом на веранду, на крыльцо…
— От и слава Богу! — всплеснула руками бабушка, перекрестилась и поклонилась в сторону. — Пришёл?
— Пришёл… — ответил Гоша, глядя с высокого крыльца на маленькую бабушку.
— Сам пришёл?
— Сам, — хмыкнул он. Но потом, следя за её мыслью, осенился и своей — пришёл без поручней и костылей, хоть и по стенке.
Серьезно и сосредоточенно он оглядел свои ноги сверху вниз и понял, что стоит. Пошатываясь, держась за перила крыльца, но стоит сам!
Не в силах видеть своих ног хоть отчасти живыми и цепко хватаясь за двери и косяки, он, согнувшись, как торопливый старичок, вернулся обратно в дом, твёрдо сел на надежную табуретку у кухонного стола и снова оглядел ноги.
— А что за вода у вас? — обратился он к вослед вошедшей бабушке.
— Со святого источника! — ответила она не то с гордостью, не то с простоватым благоговением. — Есть у нас источник Божией Матушки. Он целительный и исцеляет всякого желающего от любой-прелюбой болезни. Такой свято-ой!
Весь день Гоша просидел на кухне, невзирая на духоту, но встать на ноги не решался: одно дело — бабушкина простота, во всём видящая чудо Божие, а другое дело непробиваемая реальность Большого мира. Что из них правда?
К вечеру, не без бабушкиной помощи, он перебрался из кухни в комнатку, улёгся на ветхую кушетку, на какой рос ещё его отец, тут же устало заснул и босой побежал по лугу к той синей полоске леса, что днём видел со двора.
А бабушка не унималась. На утро она снова упёрлась в непробиваемую стену реальности и настояла на продолжении: отправила Гошу на источник с одним из односельчан — пенсионером Яковом Владимировичем на его «Жигулях».
С ним поехали и ещё двое соседей.
На месте они помогли Гоше выбраться из машины и бегло ознакомили с местными достопримечательностями.
Пройдя горбатым мосточком, Гоша огляделся, выбрал местечко и неуклюже приземлился на траву рядом с колодцем, похожим на крошечную бревенчатую церковку без передней стенки. На дне её клубилась ключевая вода, льющаяся из трубки, и Гоша слушал журчание родника, пытаясь различить в звуке воды что-нибудь необыкновенное.
Да только для него теперь все необыкновенным было, ибо обыкновенного-то он и не ведал ещё.
Двое других спутников Якова Владимировича, тоже пожилые люди, оживленно засуетились вокруг источника. Один из них, на вид самый молодой (хотя Гоша плохо различал возрасты старше пятидесяти), по имени Роберт, с ещё довольно густыми волосами и сравнительно крепкий, тут же решительно разделся до трусов и, не крестясь, пригнулся к колодчику, умылся из струи, крякнул громко и трусцой спортсмена побежал к речушке, в которую впадала вода родника:
— Все за мной! — скомандовал он. — Вода одна и та же — значит одни и те же вещества!
Старички последовали его примеру. Вначале Яков Владимирович, улыбчивый, медленный толстяк с глубоким грустным взглядом, а за ним и худощавый, костистый дед Матвей с длинной клиновидной бородой и пугливыми глазками — самый древний из них.
После купания паломники расселись на траву рядом с Гошей, разложили скатерть с угощениями.
— Все это просто чистая химия процесса! — с уверенностью разъяснил Роберт, потрясывая в руке надкушенное яблоко. — Стоит взять воду на анализ, и тут же выяснится, что она богата каким-нибудь редким соединением. Вот и получают некоторые исцеления. А некоторые не получают — не та болезнь и не то вещество!
Гоша глянул искоса на Роберта, потом на родник, на церковку и на множество иконок, коими все строение было увешано теми, кто когда-то получил исцеление. Интересно, что было бы с ними, знай они о "химии процесса"? И что сказали бы на этот довод изображенные на иконах святые люди, которые теперь уж в точности знали все тайны?
После обеда дед Матвей, который со строгостью несогласного поглядывал на Роберта, не выдержал и разразился длинной речью в защиту обрядов и примет, без которых исцелению не быть:
— Какая еще химия? Ишь ты! — бубнил он возмущенно в свою косматую бороденку. — Тут вера нужна, и сделать все правильно надо. Нужно вещь какую-нибудь свою в ручей бросить, что-нибудь из одежды, чтобы болезнь ушла вместе с нею по течению. Вот, что надо выполнить, родник — он ведь живой! А то — вещества… Ишь! Верить надо!
Роберт только рассмеялся в ответ. Но дед Матвей, неразборчиво ворча, запустил в ручей свои старые рукавицы — руки у него болели.
Яков Владимирович, поразмыслив, с идеей деда согласился не вполне, хмыкнул скептически, но платок носовой в руках повертел. Потом, однако, сунул его обратно в рюкзак:
— Я думаю, что всё дело в свойствах человеческой психики. Это называется психосоматика. Эффект Плацебо, знаете ли. Верите вы в химию или в обряды народные — во что верите — тем и исцеляетесь, — и он, фыркая и покряхтывая, грузно свесился над водопадиком, умылся ледяной водой, щедро оплескав и живот — мучила его язва. Потом распрямился с одышкой. — Тут главное дать себе верную позитивную установку. Поверить в себя.
Старики, каждый при своем, слушали Якова Владимировича молча, что принял он за интерес, а потому взялся показать пример: закрыв глаза и погрузившись в какое-то внутреннее созерцание, ему только понятное, долго так стоял, шумно вдыхая и выдыхая воздух всем своим объемным телом, и бормотал:
— Я верю… Верю в силу подсознания. Верю… Ай, комар, зараза! Верю…
Двое других друзей подражали ему, но уж совсем несерьезно, даже выпятили вперед животы, передразнивая своего "учителя" и похохатывая у него за спиной.
Вскоре все трое ушли к речушке, где плескались, шумя, как дети, дорвавшиеся до воды.
Гоша тем временем подполз к колодцу, окунул в воду усталые
