толкнул девицу. Вот же ж! Она охнула и начала заваливаться на кучу грязного снега.
В белой куртке и светлом платье…
— А ну, разошлись! — закричал он, подлетая и хватая сразу двоих за шкирки.
Те попытались и его пихнуть. Он увернулся.
— Да пошёл ты, дядя!.. Ты знаешь, кто я?! И…
Не особо тактично отпихнув менее говорливого, Илья тряхнул наглого поганца.
— Рот закрыл.
Ему даже голоса не пришлось повышать. Он умел говорить с такой интонацией, на которую реагировали все. В судах отточил.
Парень замолк.
— Э…
— Что у вас тут? Трое на одного? Заебись!
Тот, которого он держал, рыпнулся снова, оскалившись. На вид не больше одиннадцати-двенадцати. Самый паскудный возраст, когда самоутверждаются за счёт более мелких.
Парнишка, которого били, встал на ноги и, недолго думая, побежал.
— Саша, стой! — крикнула девица, про которую Илья на время забыл, мысленно уговаривая себя не вздёрнуть хулиганов прямо тут.
Под белы рученьки — да на серьёзный разговор к серьёзным дядям.
Понятное дело, что хулиганьё и такие стычки — неизбежная реальность в жизни любого мальчишки. Даже с ним пару раз в подростковом возрасте подобные истории случались, когда матушка при виде его синяков едва не падала в обморок. А он гордился… И даже рвался идти дальше. Но где-то его смогли тормознуть…
— Да отпусти ты меня!
Держать Илья никого не собирался. Нотации им читать — тоже. У них есть родители, старшие товарищи, вот они пусть воспитанием и занимаются.
Ретировались пацаны с поля битвы резво. Сверкая пятками и закидывая воздух ошмётками грязи.
Ладно, чёрт с ними.
Илья покачал головой и повернулся к девушке.
А тут у них что?
А тут был маленький апокалипсис. Это Турисов понял сразу.
Бывает такое: смотришь на человека — и в голове зажигается красная кнопка. Проблемный.
Есть такие люди. Которые что бы ни делали, кем бы себя не окружали — всё у них шло через одно место.
Сидящая на куче снега дамочка была именно такой.
Молодая, лет двадцати пяти. Может, даже моложе — чёрт её разберёт в сумерках.
Илью заклинило на её волосах. Они растрепались и рассыпались локонами по лицу и плечам. Воздушные пряди изумительного цвета — цвета спелой пшеницы.
Сейчас колористы творили настоящие чудеса. Как говорится, любой каприз за ваши деньги. Но почему Турисов не сомневался, что это настоящий цвет?
Как и всхлипывания.
— Ты в норме?
Он присел перед девушкой, протянул руку, намереваясь ей помочь встать. И не был готов к тому, что по его ладони ударят перчаткой.
— Не ты, а вы! Ой, простите, я…
Она вскинула огромные глаза на него.
Н-да…
Илья на несколько секунд завис.
То, что красивая — сразу ясно. Нереально большие глаза с нереально длинными ресницами спрятаны за круглыми очками в тонкой оправе. Нос и щёки в веснушках, мешающих оценить возраст.
И губы. Полные… Про такие говорят — чувственные. Сейчас — в каплях от растаявшего снега.
Илья мотнул головой, прогоняя наваждение.
— С тобой всё в порядке?
— С вами! Почему вы мне тыкаете? — девчонка громко шмыгнула носом.
О как…
Илья недобро усмехнулся и выпрямился.
Заучка, что ли, ему попалась? Или у девчонки шок?
А ему, собственно, не всё ли равно? Хулиганов разогнал? Разогнал. О самочувствии у барышни поинтересовался? Поинтересовался. Может дальше ехать.
Турисов и развернулся, намереваясь пойти к машине. Поморщился, увидев, что его брюки безнадёжно испорчены.
Сам хорош… Нашёл, что надеть при такой погоде.
Но всё-таки не белое…
Как некоторые.
— Вы… Вы куда?
Голос за спиной дрогнул.
— К машине, — недружелюбно бросил мужчина.
Проявил благородство, называется… Отчитали, по рукам дали.
Вот и помогай людям.
— А я?..
Турисов нахмурился сильнее.
— Ты… — начал он. Но вспомнив, как его настырно поправляли, сказал по-другому: — А откуда мне знать, чем планируете заняться вы?
— Вы… Вы не можете меня бросить. Нет-нет, не можете!
Неприятное подозрение царапнуло в груди.
У девчонки шок? Может, её приложили сильнее, чем он думал? Вроде бы только толкнули.
Илья вздохнул и сжал зубы. Вечер переставал быть томным. Попил пивка с парнями…
— Не могу — значит, не могу.
Он не стал спорить. Сначала отогреет её, даст водички, а потом отправит на такси домой.
— Помощь всё-таки примешь… примете или сами из сугроба выберетесь?
Девушка не сразу попала пальчиками в перчатки. Потом провела рукой по лицу.
— А где моя шапка?
Точно шок.
— А я откуда знаю?
Чёрт!
Телефон в машине оставил, а фонари тут так себе светили.
Интуиция говорила, что нужно уйти. Вот взять и уйти. Девушка взрослая, сама разберётся. Ему нужны лишние проблемы? Нет.
Шапку он увидел рядом со своим ботинком. Тоже белая… С отлично отпечатавшимся на ней следом сорок третьего размера. Н-да… Теперь точно никуда не уедешь.
Нагнувшись, поднял шапку и потряс ею, надеясь, что грязный след чудесным образом испарится. Ничего подобного, припечатал он шапку серьёзно.
— О! Нашлась!..
— Не нашлась, — рыкнул недовольно Турисов. — Грязная она. Так, ладно. Хорош сидеть на снегу… Как вас зовут?
— Марфа Ивановна.
— Училка, что ли?
Где-то в другом городе остались его интеллигентность, обходительность и образованность. Приехал в промышленный город — соответствуй.
— Учительница, — поправили его и снова шмыгнули носом.
Теперь многое встало на свои места.
Вздохнув, Илья протянул руку.
— В последний раз предлагаю помощь, — предупреждающим тоном сказал он.
Если эта дамочка что-то выкинет… Он молча всучит ей шапку и уйдёт. Даже не оглянется.
Его помощь таки соизволили принять. Именно соизволили, вложили руку, обтянутую перчаткой, в его.
Илья потянул девушку на себя. Попой в сугроб она провалилась прилично. Он вроде особо и не напрягался, не прилагал усилий, чтобы выдернуть её. Потянул легко. Но она всё равно едва не взлетела в воздух и впечаталась ему в грудь, заставив пошатнуться.
Он мгновенно скоординировал тело, мысленно поблагодарив тренера по боксу, который надрачивал его на правильную стойку и координацию.
Теперь Турисов знал, что девочка мелкая. Ему ниже плеча. Она как-то странно впечаталась в него. Идеально, что ли…
Или виновата его распахнутая лёгкая парка? В том, что произошёл контакт их тел.
— Что вы творите? — прозвучал разгневанный голос. — Я… Вы…
— Тихо, — прервал он словопоток, готовый сорваться с пухлых губ училки. — Идём в машину, греемся, и там уже вы меня отчитываете.
За что — непонятно.
И да, он всерьёз несколько раз акцентировал внимание на губах этой Марфы… Нет, МарьИванны…
Мне всегда говорили, что я — ходячая катастрофа.
А я всегда спорила.
Зачем навешивать на человека ярлыки?
