увидеть звезды, — это первое, что пришло ей на ум, и внезапно Бланка поняла, что сказала правду. Да. Действительно хочет. Она уже несколько лет не видела ночное небо.
— Мечта достойная Мири. Я восхищен красотой твоих помыслов.
Ее не тронуло его восхищение.
— Ты ведь не случайно задал мне такой вопрос?
— Ты прозорлива, как и говорит Медная книга.
— Скажи, Ради. В Храме считают, если будут льстить Мири по поводу и без, та одарит вас своей любовью? — на этот раз она не стала скрывать раздражение. — Я уж точно не одобрю мед, что льется на каждый мой чих. Так в чем причина твоего вопроса о мечтах?
— Тебя терзает тревога, о милосердная. Я хотел отвлечь тебя.
Госпожа Эребет чуть приподняла брови. Она была удивлена. Сильно. Мало кто мог понять и заметить, что ее что-то беспокоит или волнует. Братья могли. Даже — Кельг. Они слишком хорошо ее знали. А вот остальные — нет. Не замечали, как чуть поджимаются губы, или приподнимается подбородок.
— Почти получилось. А что насчет звезд, Ради? Сейчас они есть?
— Нет, госпожа. Все небо в странных облаках. Это длится уже почти неделю. Ни одной звезды.
— Жаль. Впрочем, я все равно не могу видеть так далеко.
— Ты видишь гораздо дальше. Через века.
— Опять никчемный мед.
— Прости меня за мою слабость. Я до сих пор не могу заставить себя говорить с тобой так, как ты этого хочешь. Как с обычным человеком. …Итак?..
Вопрос был адресован дэво, вошедшим в сад.
— Да. Это случилось, — быстро ответил Ремс, самый молодой из троицы. — Я выследил их. Надо торопиться.
Ради перевел вопросительный взгляд на второго.
— Все так, — подтвердил Саби, опираясь на окованный металлом посох. Он сутулился и казался больным. — Все так.
— Зреет предчувствие, мне не понравится то, что я услышу сейчас, — проронила Бланка. — И оно настолько сильное, что я бы пожелала заткнуть уши, но это уж слишком по-детски. Говори, Ради.
— Мы не сделали ничего, кроме того, чего ты желала.
— Я желала увидеть звезды, как ты помнишь. Ты собираешься мне их показать? Если нет, то хватит ходить вокруг да около.
— В твоем пророчестве о той, что разорвет мир, было несколько непонятных строф. Что сшить его можно, если рядом будут краб и светлячок. Один из них даст нитку.
— Так… Светлячок это Вир. Его рисунки. Краб? — И прошептала едва слышно: — Проклятый тьмой краб.
Она знала, у кого татуировки с изображением крабов. Крабов, ползущих по песку.
Шрев.
Это было невозможно. Он умер в Туманном лесу. Убит Тэо. Сгнил на дне канала. И память о нем осталась лишь в ее ночных кошмарах.
Потребовалась огромная воля, немыслимая, чтобы заставить себя сделать шаг вперед, скинуть оцепенение, прогнать липкие пальцы паники.
А если Шрев нашел Вира… Варианты выходили совсем мрачными. Она порывисто встала со скамейки:
— Я там нужна?
— Так ты сказала. В Медной книге. Взять нить, — Саби смотрел в пол, словно ему было больно глядеть на нее прямо.
Она помнила слова Ради о том, что в прошлом с бедой, случившейся в Рионе, уже справлялись, и для этого им потребовался таувин.
— Кто даст эту нить? Краб или светлячок?
— Прости, госпожа. Сие неведомо. Мы можем узнать, лишь придя туда. Ремс покажет дорогу. Его ведет запах.
Путь она запомнила плохо. Ради и Саби подхватили ее под руки, чтобы Бланка шла быстрее. Тревога нарастала, женщина несколько раз теряла важную мысль, затем вычленила ее, сказав:
— Тот, другой. Он очень опасен.
— Мы тоже, милосердная, — ответил Саби равнодушно. — И ты. Ты опасна не меньше. Если он может, то пусть страшится.
Внезапно она увидела, как нити на до этого недостижимом для ее взгляда небосводе пошли волнами, закачались и погасли точно также, как и зажглись. Теплый ветер, пронесшийся мимо, взметнул ее локоны, лизнул шершавым языком щеки.
— Что это было? — спросила она. — Что вы увидели?!
— Вспышка, о милосердная. Алая вспышка до облаков!
Моста Арбалетчиков больше у Рионы не было. На месте крутых берегов лишь дым, а внизу, перекрывая обмельчавшее русло, дымилась груда каменных блоков, которая погребла под собой памятник Родриго Первому.
Ноги Вира по колено погружались в вонючий жирный речной ил, смердящий протухшей рыбой. Он с трудом делал медленные шаги, едва не падая в эту грязь, прежде чем добрался до завала.
Обод его щита все еще оставался раскаленным и металл светился бледным розовым светом, медленно остывая. Вир ощущал опустошение от того, что потратил все таланты, вложив их в артефакт Нэ столь бездумно и недальновидно.
Он видел, как Шрев, словно змея, уклонился от луча, врезавшегося в ближайшие дома, а после, когда Вир повел щитом следом за сойкой, в мост, спрыгнул вниз прежде, чем вся конструкция обрушилась.
Конечно, можно надеяться, что постройка рухнула на голову противнику, но отчего-то Вир сомневался в своей удаче и верил в удачу Шрева.
И все равно он не собирался отступать. Поэтому не стал убегать. Начал искать.
На этой стороне завала сойки не было, и Вир, карабкаясь по горячим камням, начал подъем вверх, на «хребет», чтобы перевалить через него и спуститься с другой стороны. Все равно ему пришлось бы это сделать, по столь отвесным берегам вернуться в город уже не получится, надо идти по руслу на запад.
Путь занял неожиданно много времени. От некоторых каменных блоков, которые не подняли бы и десять человек, остались лишь лужицы остывающей лавы, уже покрытые черной коркой, но все еще обжигающие. Приходилось искать новый путь, ломая ногти и рискуя сорваться.
Наконец, он оказался наверху, но прежде, чем начать спуск, внимательно осмотрел дно, затянутое дымом, который не спешил рассеиваться.
Ничего не увидел, и шел с осторожностью, слушая, как потрескивают остывающие камни, как внизу рассерженно журчит вода, которая не может найти выход. Ожидал, что затаившийся противник использует талант или, на худой конец, бросит нож, но ничего такого не случилось.
Он спрыгнул в воду, где было мелко, пока еще по щиколотку — и увидел Шрева.
Тот лежал у самого берега, на боку, наполовину погруженный в грязь. Его ноги были придавлены каменным блоком и, как понял Вир, от них вряд ли осталось хоть что-то. Но меч до сих пор был в его руке. Он чуть приподнял голову, зло сверкнул глазами, с усилием, не удержав стона, бросил клинок Виру.
— В тебе до шаутта сюрпризов… — едва слышно проронил сойка, затем скрипнул зубами, сдержав стон.
— И что мне с ним делать? — Вир поднял меч. — Прикончить тебя?
— А ты
