над песками. И вот уже в контурах стали вырисовываться вагоны поезда, окрашенные в ржаво-коричневый цвет, словно обветренные от времени и жары. Этот поезд был не таким ярким и величественным, как тот, что уже представлял в своих мечтах. Он был крайне простой, рабочий, как и люди, которые в нем ехали, устроившись на руде, угле и чем только можно.
— Пора! — крикнул старик-бедуин, указывая на снующих тут и там людей.
Тепло попрощавшись с кочевниками, я устроился в компании местных, и меня пригласили на ковер, что уже был гостеприимно расстелен, мои новые попутчики также пили чай и ели и поделились со мной курочкой, чей от которой аппетитно пахло травами.
Поезд медленно тронулся, и рельсы отозвались глухим скрипом. В вагонах сидели рабочие, одетые в поношенную одежду. Их лица были усталыми, а в глазах читались следы тяжёлой работы и жизни в пустыне. Они никуда не спешили, их движения были медленными и размеренными, словно они были частью этой пустыни, частью её вечного ритма.
Поезд медленно продвигался сквозь песчаное море. Следом ворвался поток солнечного света, озарив пыльные ковры и лицо мавра, который сидел рядом со мной. Он устремил свой взгляд вдаль, его глаза словно впитывали в себя краски пустыни, которая проплывала мимо.
Вдалеке проплывали пейзажи пустыни, такие похожие и в то же время колоритные. Барханы, покрытые песками разных оттенков — от золотого до красно-коричневого, — меняли свою форму и цвет под лучами солнца, словно живые существа. Редкие кусты колючих растений, упрямо растущие в песках, отбрасывали длинные тени, словно призраки прошлого. И всё это было окутано нежной дымкой миража, который в пустыне может ввести в заблуждение и заманить в бездну. Но я не чувствовал страха, я ощущал умиротворение. Я видел красоту этой бескрайней пустыни, красоту, которую можно увидеть только в глубине души. Я понимал, что этот поезд, эта пустыня — это не просто место, а опыт, который останется со мной навсегда.
— Вы никогда не забудете этот поезд, — сказал мавр, словно прочитав мои мысли. — Он оставляет в душе неизгладимый след, который не исчезает со временем.
— Ты прав, но я никогда больше не поеду на этом поезде, — ответил я. — Но и не забуду сей опыт. Ибо это было очень познавательно. — Мавр улыбнулся, и в его глазах сверкнула искорка мудрости, словно он видел все мои мысли и чувства. Он знал, что этот поезд оставил во мне неизгладимый след, и он был рад за меня.
Поезд медленно двигался по бескрайней пустыне, издавая неприятный скрип. До самого горизонта простирался песок, усыпанный лишь редкими камешками, словно застывшее море в ярости полуденного солнца. Золотистый песок, пыль и обжигающий воздух — всё это напоминало о суровости этой земли, на которой жизнь цепляется за своё существование с отчаянной силой. Вдали, на горизонте, виднелись неясные очертания, которые могли быть как миражами, так и реальными поселениями. С каждым километром, который преодолевал поезд, эти очертания становились более чёткими и обретали форму небольших поселений, затерянных среди бескрайних песков.
Эти поселения, словно оазисы в пустыне, внезапно вырастали среди бескрайних просторов. Глиняные домики с низкими крышами теснились вокруг небольшой центральной площади, где кипела жизнь. Люди в одежде, защищающей от солнца, неспешно прогуливались по пыльным улицам. Торговцы громко расхваливали свои товары, а дети играли вдали. Поезд с грохотом проезжал мимо, и жители этих поселений внимательно наблюдали за ним. Казалось, они хотели хоть на мгновение оказаться в том мире, который проносился мимо них. В этом мире, как они знали, жизнь была более быстрой, а опасности — другими. А поезд, уже проехав одно поселение, приближался к следующему.
Закат окрасил небо в яркие оттенки красного и пурпурного, а затем скрылся за горизонтом, уступив место звёздному небу Мавритании. Аромат бодрящего чая приятно согревал душу и тело.
Вокруг небольшого столика из темного дерева сидели мавры, одетые в яркие традиционные одежды. Женщины, с яркими красками на лице, неспешно рассказывали истории, смеясь и жестикулируя изящными руками. Мужчины, с бородами и строгими лицами, слушали их с улыбками. На столе устроенном на ковре, покрытом яркой скатертью, стояли блюда с кусками жареной рыбы, пахнущей пряностями и морем. На стороне, стояли миски с финиками и орехами, заполняя воздух сладкими ароматами. Каждая чашка чая, поднесенная к губам, была целой историей. В ее теплоте чувствовалось гостеприимство этой земли, в аромате — неповторимый дух Мавритании, в каждом глотке и укусе — вкус жизни, прожитой в ритме пустыни. И все они, сидя за столом под звездным небом, были частью этой истории, частью этого очарования, частью этого вечного танца жизни и пустыни. Поезд объединял нас, и неважно, как беден ты был. Во время пути, все вы друзья и тебя угостят чаем или чем-то ещё. Ибо чем беднее народ, тем он «светлее».
Тишина пустыни, глубокая и безмолвствующая, словно поглощала все звуки, оставляя только шум собственного дыхания. Песок, раскаленный днем, ночью отдавал тепло, согревая тело мягким ощущением. А над головой… Над головой раскинулось звездное небо, такое яркое и близкое, как будто само создано для того, чтобы завораживать и вдохновлять. Звезды сияли в пустынном небе особо ярко, как драгоценные камни, брошенные на черный бархат. Их сияние проникало в самую глубину души, заставляя забыть обо всех земных проблемах и бедах. Млечный Путь, широкая река света, пересекала небо от горизонта до горизонта, словно приглашая путешествовать по неизведанным мирам.
Тысячи звезд мерцали и переливались, создавая удивительный узор на темном полотне ночи. Каждая звезда казалась живой, с собственной историей, с собственным сиянием. И ты стоял, вглядываясь в это небесное чудо, и чувствовал себя маленькой частью чего-то великого и непостижимого. Пусть ты уже и видел это небо много раз, но каждый раз оно завораживало тебя заново. В нем было что-то таинственное, что-то манящее, что-то, что заставляло задуматься о вечности, о бесконечности Вселенной. И ты понимал, что все эти звезды смотрели на тебя сверху, на незначительного путешественника в пустыне. Но их сияние согревало и дарило надежду.
Но в ночи были не только звёзды, но и любопытный разговор с таким же не спящим.
Старый мавр с седой бородой, похожей на песок пустыни, сидел на коврике под пальмой. Он опирался на свой посох и смотрел на вечерний ветерок, который шелестел в листве и доносил до него ароматы пряностей и далёких стран.
— В Мавритании существует древняя традиция поэзии, которая передаётся из поколения в поколение, — начал он.
