нее пояснила:
– Отец Виктории – Ичиро.
Юрика сопоставила факты и замкнула логические цепочки, помогая, правда, себе руками с оттопыренными указательными пальцами, в результате чего они, следуя воображаемым линиям на мысленно представленном генеалогическом дереве, скрестились в воздухе.
– Ичиро – это настоящее имя Джина Саргаса, да? Моего брата? Тогда она племянница Ранмаро, а не кузина. И моя, кстати... Или я чего-то не поняла?
– Отец Ранмаро – Кристиан, – пришел ей на помощь Дженази. – Брат-близнец Валерии. Где он, кстати? – спросил мужчина у матери Виктории и тети Ранмаро.
– Мертв.
– Как это произошло? – голос Дженази выражал искреннее сочувствие.
– Ришари убила его, – Валерия произнесла это совершенно обыденно. Неестественно спокойно. – Подробнее эту историю, и ту, почему Ранмаро со мной, а не со своей матерью, я расскажу в нашем доме. И ты, Юрика, – она обратилась к девушке, – ты ведь тоже, наверное, не знаешь, кем был твой отец.
– Был? – спросила она севшим голосом.
– Я все расскажу, когда мы окажемся дома.
***
– Вы здесь живете? – спросила потрясенная Юрика, когда ее и Дженази привели к большому особняку за чертой города. Путь получился неблизким, так что она успела немного пообщаться с Ранмаро. Выяснилось, что они регулярно упражняются в парке на мечах, и совершенно случайно Виктория первой издали рассмотрела белые волосы и фиолетовые глаза дяди, и приняла его за Ичиро. Тем более, что рядом была она, Юрика, которая, как им было известно, находилась под его опекой. Так как Виктория испытывает к отцу нежную и трепетную любовь – в огромных саркастических кавычках, думала она не долго.
Как именно племянница смогла на таком расстоянии рассмотреть цвет глаз Дженази, Юрика решила не уточнять.
Брат оказался старше ее на два года, его отец был убит сразу после рождения парня, а мать он видел только на картинах, фотографиях и в старых фильмах. Незавидная судьба, но когда девушка представила, как он провел восемнадцать лет своей жизни в подобном дворце под заботливым крылом тети и в компании двоюродной сестры (или все-таки племянницы?), в ее душе оказалось достаточно много места для зависти.
– Отец купил этот дом сразу после завершения войны, – ответил Ранмаро. – Так что здание уже довольно старое и требует ремонта. У нас, правда, сейчас небольшие финансовые трудности, да и от помощи Белгорро тетя отказывается...
– Какое-то знакомое имя, – произнесла Юрика, ни к кому конкретно не обращаясь. – А какой именно войны?
– Ну разумеется, – улыбнулся парень. – Ранфарга Белгорро знают все. Он навещает нас иногда – друг семьи, как-никак.
Вопрос про войну остался без ответа.
– Оху...
– Юрика! – прикрикнул на племянницу Дженази.
– Очешуительные связи, я хотела сказать.
Ранмаро поспешил спрятать свою улыбку, Виктория презрительно фыркнула.
«Какие-то проблемы, племянница?» – мелькнуло в глазах Юрики, когда она ответила дочери Валерии очень прямым взглядом.
«Целых три, – прочитала она в ее глазах. – Ты на две головы ниже меня, у тебя отвратительные манеры и... Боже, с каких пор стрижку овец доверяют слепым?»
Да, Виктория одним только взглядом в ясной и доступной форме могла высказать все, что думает. Поразительный талант.
Юрика хмыкнула про себя: она стригла себя сама, и получалось у нее, мягко говоря, не очень, хотя ей самой и нравилось. Таков был ее собственный стиль.
Наконец они все вошли внутрь. Валерия сразу повела Дженази наверх, и поднимаясь с ним по лестнице, сказала дочери и племяннику:
– Покажите Юрике дом, спросите, не голодна ли. В ближайшие два часа она – ваша гостья. А мне пока нужно серьезно и о многом поговорить с вашим дядей... – взгляд женщины остановился на Виктории, – Да, дядей.
– А как называется старший брат бабушки? – спросила Юрика, когда взрослые (Ранмаро и Виктория уже не были детьми, как и сама Юрика, но если учесть, сколько лет Дженази и Валерии...)
– Двоюродный дед, – ответил Ранмаро.
Юрика честно старалась не рассмеяться, он тоже. Виктория хмурилась.
– Он мой дядя. Просто дядя, – сказала она недружелюбно. – Идем на кухню, там осталось кое-что с обеда.
– Я не голодна, – поспешила с ответом Юрика.
– По тебе не скажешь.
– По тебе тоже, хотя ты не сирота и не росла в приюте, – съязвила девушка.
Ранмаро, чувствуя себя не в своей тарелке под перекрестным огнем двух невзлюбивших друг друга родственниц, взял младшую сестру за руку и потянул к одной из боковых дверей холла.
– Тогда давая я покажу тебе картины тети Валерии. Она известная художница.
– В узких кругах, – нейтральным тоном добавила Виктория.
– Хорошо, веди, – улыбнулась Юрика.
– Кстати, все картины, которые ты увидишь в доме, принадлежат ее кисти.
Девушка, прежде чем покинуть холл, еще раз внимательно его осмотрела и обнаружила по-меньшей мере дюжину полотен. Она не была специалистом, но они впечатляли.
Решив рассмотреть поближе одно из полотен, метр на два, изображающее синего медигра под струями водопада, Юрика обнаружила подпись Валерии – VL со стилизированным изображением меча с крылышками под семью звездами. Точно такой же знак она уже видела на воротах особняка, дверях, клинках Ранмаро, Виктории и Валерии, и десятке предметов интерьера.
– Что это?
– Герб Великого Дома Лэйт, – ответила Виктория. – «Небо держится на чести и доблести».
– Я так понимаю, чести и доблести Лэйт? – Юрика не удержалась от иронии.
– Да, – короткий и прямой ответ дочери Валерии, словно удар меча, напрочь отсек желание Юрики углубляться в тему теории родового превосходства. Она имеет дело с самой настоящей аристократкой с явными замашками представительницы класса эксплуататоров.
– И каково это – расти в приюте? – спросила Виктория спустя минуту, заметив наконец, что начала конкретно перегибать палку. Они уже шли по длинному коридору, с одной стороны которого в стене были высокие окна с витражами, а с другой –
