висевшей в центре лагеря.
Общий сбор.
На плацу было особенно ветрено и неприятно.
Псевдомаги стояли, подрагивая. Оллмотт прокашлялся:
— Вещи. Только необходимые. Уезжаем через час.
И собрался уходить. Однако, его остановили недоуменные голоса:
— Мы уезжаем?
— Куда?
— Зачем?
— А Киска? — громко спросила Фобия. Ее очень сильно волновало сейчас, что будет с коровой Киской.
Психолог посмотрел с растерянностью. Кажется, он ожидал, что все молча послушаются.
— Некс! — позвал негромко.
Ола и Епсин Нексы в жизни лагеря почти не участвовали. Жили в каком-то собственном измерении, и, как только заканчивались их уроки, ученики тут же забывали о них. Поэтому появление рядом с Оллмоттом Епсин Некса удивило аудиторию.
— Объясни, — велел Оллмотт.
Некс посмотрел на псевдомагов, широко улыбнулся. Забрался, как это обычно делал Крест, на верстак, скрестил ноги.
— Дорогие детки, наступает зима, и мы переезжаем в другое место. Где нам будет теплее и комфортнее.
— Все. Объясни, — потребовал Оллмотт.
Некс посмотрел на него страдальчески:
— Они же сейчас вопить начнут.
— Пусть попробуют.
— Дорогие детки, — снова широко улыбнулся Епсин, — так случилось, что полторы недели назад вы оживили мертвого Наместника, а теперь он отправился покорять эту страну. Как только он придет к власти и снова сольет магию воедино, вам придется убить его. А теперь — полдник!
Все молчали.
Большинство даже не понимало, о чем идет речь.
Звучало все это дико.
Оллмотт вздохнул.
— Тюрьма — специально. Чтобы с наемником. Помочь воскреснуть. Ждать магического соединения. Потом убить. Хотели армию. Но вы лучше. Если управлять энергией. Научу. Время есть. Выбора — нет.
— Он знал об этом? — спросила Фобия.
Оллмотт посмотрел на нее долгим взглядом.
— Знал бы — сообщил наместнику. Не знал. Очень старался не знать.
Псевдомаги отмерли. Гул голосов закружил по плацу.
— Что значит — убить?
— Как это — нет выбора?
— Я папе позвоню.
В воздухе отчетливо закружились первые воронки намечающихся выплесков.
— Ты… — Сения Кригг шла между воспитанниками и пылала таким гневом, что псевдомаги от нее откатывались волнами. — Кто ты?
— Белатор.
Вот так вот. Один из топов военизированного отряда магов. Элитного. Закрытого.
С высшими допусками. Белаторам запросто могли отдать девятнадцать псевдомагов на растерзание. И еще десять раз по столько же.
И командоры даже не спросили бы, для чего. Этому отряду не принято было задавать вопросов.
Фобия хмыкнула и пошла собирать вещи. Шум на плацу увеличивался.
Бедолаги. Они еще не поняли, что у них действительно нет выбора.
Три года спустя.
— Ааааааааааааааа!
Фобия откатилась в сторону, пытаясь оказаться как можно дальше от Антонио. Щупальца его выплеска тянулись за ней с немилосердной жадностью.
— Одеяло, Грин. Ну же!
Она сцепила зубы, стараясь бороться.
Как там учил Крест? Ненависть. Самое сильное чувство на свете. Сейчас, в минуты огненной боли, она ненавидела их всех — невозмутимого Оллмотта, Антонио — а еще в любви клялся, ублюдок! Стоило дорваться до ее энергии, куда только подевались все чувства. Наркоман и есть наркоман.
— Грин! Пол-минуты до слопа!
Голос Оллмотта разорвал цепь ее размышлений. Она с трудом вздохнула и представила себе это одеяло — непроницаемое, спасительное. Сейчас укроется им, а потом всех перебьет к чертовой матери.
Полегчало.
Может, прямо сейчас ударить Антонио в ответ?
Антилопы, масляная краска, разрытые могилы.
Мрак.
Не помогло.
Крест в услужении у Наместника.
Ага, осьминог услужливо поднял голову. Спокойно, родной, не так быстро. Аккуратно, несильно, мы не хотим превратить Антонио в безмозглую куклу. Вот так вот, осторожно, больше похоже на щекотку. Закричал, голубчик? Будешь знать, как паразитировать.
— Хватит.
Оллмотт.
Безусловное выполнение команд. Иначе беда.
Антонио и Фобия снова закричали, загоняя назад свои выплески. Отдышались. Подали друг другу руки, вставая. Тяжело привалились плечом к плечу.
Главное — не забывать дышать.
— Тренировка окончена, — проинформировал Оллмотт, и как раз вовремя, потому что дверь спортзала открылась, и вошла Нэна.
Даже сейчас, спустя пару лет после того, как она выбрала свой путь, смотреть на девушку было неприятно.
Хотя ничего в ней не выдавало первой древнейшей. Строгий костюм, гладкая прическа, изящные очки. Ни дать, ни взять — аристократическая зануда. А на самом деле — шлюха.
Фобия уже даже ругаться перестала.
С тем, что бордель — самый верный источник информации, не поспоришь. С тем, что любовь Нэне не светит, а тела не жалко, тоже. А все равно обидно. Можно же было по-другому.
Но Нэна была нацелена на самоуничтожение.
Как и все они, впрочем.
— Сения зовет пить чай, — сказала Нэна.
Поплелись в столовую, все еще борясь с дрожью в коленях.
За столом уже сидела Несмея, она прижималась локтем к локтю глухонемого Эраста Лема.
Класл, Боцман и Епсин Некс играли в карты на диване. Ола накрывала на стол. Сения мрачно громыхала посудой на кухне. Ханна читала книгу, валяясь на полу.
Иоким Гилморт что-то строгал ножом, сидя в углу.
Вот и все их маленькое войско.
Слишком маленькое, чтобы бороться с Наместником.
Остальные псевдомаги не жили в особняке. Оллмотт, наскоро подлатав их психику, расфасовал воспитанников по стратегически важным заведениям.
Например, диспетчер такси. Или владелец бара. Или посудомойка в резиденции Командора. Большей частью их не беспокоили. Жили себе люди, работали. Не кидались за чужой энергией — уже благо. Но изредка Оллмотт все же дергал за ниточки.
— Что? — спросил он у Нэны.
Она тяжело, устало села рядом с Несмеей. Бывшая русалка тут же оторвалась от Эраста и протянула Нэне кружку чая.
Эраст и Сения остались с ними из чувства ответственности за псевдомагов. Иоким — потому что ему некуда было податься. Боцман — из врожденной любви к авантюрам. Нексы потому, что разыскивались за мошенничество во многих штатах, а еще потому, что немножко являлись тайными агентами белаторов.
— Наместник появился в столице, — сказала Нэна.
— Уверена?
Она достала из кармана листок бумаги и кинула его на стол.
С фотографии смотрел на мир молодой, обаятельный мужчина, он широко улыбался, а глаза выражали уверенность в себе и некую задумчивость.
— Наместник сменил тело? — с любопытством спросила Ханна, подходя к столу.
— Похоже, — Нэна кивнула. — Теперь его зовут Мерак Леви.
Три года ни о нем, ни о Кресте не было слышно ни слова. Где прятались,
