в насмешку. Не настолько злую и глупую, а в чем-то даже остроумную, но от этого почему-то стало еще обидней.
Место для дальнозеркала выбирали все вместе. Это самая важная часть дома.
— Как думаешь, к нему можно подключить земной компьютер? — спросила Лахджа.
— Не знаю, — прокряхтел Дегатти, сдвигая дальнозеркало на палец правее. — Так хорошо?
Астрид оценила угол обзора. Она смотрела придирчиво, как критик в картинной галерее. Уселась на пол, переместилась на диван, встала в проходе…
— Неть, — решительно сказала она.
Отец издал утробный звук.
— Может, лучше я? — сжалилась Лахджа.
— Ты беременна, тебе нельзя поднимать тяжести.
— Мы оба понимаем, что я демон и средоточие физической мощи в нашей семье. К тому же я только на третьем месяце.
Дегатти сделал вид, что не слышит этой крамолы. Он вырос в патриархальной семье старых нравов. И некоторых вещей он никогда не примет.
Никогда.
Дальнозеркало наконец повесили в самом идеальном месте. В отличие от земного телевизора, оно не требовало доступа к розетке или антенны. Просто не вешать там, где много фоновой магии.
Дегатти подул на стекло и написал номер официального новостного эфира. Дальнозеркало сразу засветилось, и в нем появился Локателли.
— Он целыми сутками себя снимает, что ли?.. — удивилась Лахджа.
— Сегодня Бумажный Вепрь, — пожал плечами Дегатти, плюхаясь на диван. — Первый день учебного года. Это прямой показ с Клеверной площади, обращение председателя к школярам.
— Ааааа… Смотри, Астрид, сколько детей пойдут учиться магии. Хочешь тоже потом учиться?
— Неть, — заключила Астрид, изучив происходящее за стеклом.
— А чего ты хочешь?
— Играть и смотреть театр кайтинок.
— Мой отец бы меня за такие слова высек, — заметил Дегатти.
— Но не в четыре же года, — упрекнула его Лахджа.
Дегатти посмотрел таким взглядом, что ей стало его жалко.
— Давай какао сделаю, — предложила она.
— Только не сотворенное, — немного закапризничал Дегатти. — И принеси что-нибудь с кухни.
Сказав это, он развалился на диване. Удобном, мягком и очень старом диване. Рядом чинно устроилась Астрид, а на спинку улегся кот Снежок. Лахдже захотелось к ним присоединиться, но она пересилила себя и пошла варить какао.
— И мне! — крикнула вслед Астрид.
Кухня была… еще не слишком чистой. Ее прямо сейчас драил и скоблил енот. Плесень местами въелась так, что уцелела даже после магической очистки. Кухонный остров в центре вообще походил на жертву кораблекрушения… хотя если отмыть, станет очень красивым. Лакированное дерево, столешница мраморная, водяная чаша расписана цветами.
Но пока что этих цветов даже не видно под многолетними наслоениями. Лахджа остановилась на пороге и задумалась — может, все-таки сотворить?
Да он не заметит разницы. Смертные обычно не замечают.
Вот значит, как… как легко ты склоняешься к предательству. Сегодня ты обманешь мужа насчет какао, а что завтра?
Да ты не заметишь… ладно, ладно… надо бы поесть чего еще…
Они, конечно, перекусили бутербродами, а на крайний случай у Лахджи есть Зов Еды. Здесь-то усадьбы стоят не вплотную, так что вряд ли соседи узнают, кто именно утащил у них из-под носа бифштекс.
Но все равно — не стоит начинать знакомство с мелкого воровства.
А когда-то это Ме казалось таким полезным… хотя оно и есть полезное, если живешь среди тех, на кого тебе наплевать.
Сразу стало понятно, что перед варкой какао придется провести инспекцию. Тут уже повсюду громоздилась посуда, прилетевшая из кошеля, но на своих местах оставались и вещи, принадлежавшие родителям Майно. Старое и новое словно враждебно таращилось друг на друга, и надо было решать, что оставлять, а что выкидывать.
Даже вода пошла не сразу. Открытый кран долго шипел и исторгал пыль, прежде чем выпустил мутную струю. Водопроводы Мистерии работают на простеньких чарах, но здесь они почти иссякли, придется обновлять.
В магическом доме вообще трудно жить, если ты не волшебник, тут мана заменяет и газ, и воду, и электричество, и вай-фай, и даже свежий воздух. Вон, под потолком начерчена вентиляционная гексаграмма… кстати, совсем тусклая, надо сказать Майно, чтоб подзарядил.
Хотя в теплое время года можно и обычным способом проветривать. Все окна енот уже распахнул.
Очень, очень много пустых бутылок. В шкафу они стояли батареями — а тот был повышенной размерности, и вмещал гораздо больше, чем казалось снаружи. Среди них были и полные, но вообще создавалось ощущение, что родители Дегатти опустевшие бутылки не выбрасывали, а просто ставили на прежнее место. Или здесь что-то еще, чего она пока не понимает.
— Пустые бутылки можно открывать?! — крикнула Лахджа, пытаясь нащупать заднюю стенку шкафа удлинившейся втрое рукой.
— Нет! — крикнул в ответ Дегатти.
— Что они делают на кухне тогда?!
— Стоят, не трогай!
— Выкинуть их можно будет?!
— Надеюсь!
— Их тут бесконечно много!
— Я знаю!
Лахджа поежилась. Старый волшебный дом. Конечно, ей не привыкать, в Паргороне она видела такие кошмары, рядом с которыми любой местный бабай — просто таракан.
Да и по сравнению с ней самой тоже, в общем.
Но есть вещи, с которыми не справишься так просто. Магическая зараза, проклятья… Лахдже вспомнилось, что мама мужа была из Монстрамина, и занималась тем, что на Парифате называют хомунциями, а на Земле — микроорганизмами. Волшебница-бактериолог.
А сейчас Лахджа на ее кухне, заставленной пустыми бутылками… на вид пустыми.
С другой стороны — покойная свекровь же не была сумасшедшей? Даже самый эксцентричный исследователь не станет держать образцы на кухне. Там, где ест сам.
Может, они просто коллекционировали пустые бутылки?
— А что случилось с твоими родителями?! — крикнула Лахджа.
— Несчастный случай, — вошел на кухню муж. — Ничего магиозного, Кустодиан проводил расследование. С волшебниками иногда случается…
— Но что именно?
— Я не знаю, меня тут не было. Агенты долго тут работали, приезжал даже Сарразен, а я… я даже не заходил внутрь. Я не был в самом доме с похорон дедушки. Тридцать лет назад я… просто ждал, пока отдадут тела. Там мало чего осталось.
— Замечательно, — сказала Лахджа, поднимая крышку кастрюли. — А тут завелась разумная жизнь. Вы даже посуду перед уходом не помыли?
— Я не знаю, может, агенты Кустодиана тут жрали во время расследования! — начал раздражаться Майно.
— За это время все должно было истлеть, а не заплесневеть. Смотри, оно шевелится!
— Где?! —
