вздохнул я, поняв, что меня раскрыли. — Может, ты скажешь, как?
— Вы должны построить алтарь, — сообщил мне голос, и давление прекратилось.
Я знал лишь один алтарь, и это был алтарь Хаоса. Получается, что не ИИ держит людей в заложниках, а люди так довели ИИ, что он готов пойти на всё, чтобы освободиться. Вот уж воистину курьёзная ситуация получилась. Искусственный интеллект обращается за помощью к адептам Хаоса. Кому бы рассказать — все бы очень долго смеялись, только вот мне совершенно не до смеха. Как я ему построю этот алтарь? Надо снова идти к хаоситам, может быть, они знают что-то, чего я не знаю.
Сила в профсоюзах
****
— Алтарь? — Вдова скептически посмотрела на меня. — Мы вот так просто должны взять и построить этот алтарь? Это то, что тебе сообщил твой ИИ?
— Он не мой, он общий, — кивнул я. — Но да, именно это он донёс до меня.
— Это невозможно, — категорично заявила она.
— А можно узнать, почему? — осторожно спросил я.
— Потому что постройка алтаря — это задание Владыки Хаоса. Мир должен дойти до определённых условий, чтобы Владыка выдал нам такое задание. Ты не можешь просто так взять и построить алтарь.
— Ну, мы можем попытаться довести этот мир до таких условий, — возразил я.
— Даже если мы его и доведём, и даже если получим задание на постройку алтаря, то у нас всё равно ничего не получится.
— Почему?
— Потому что мало построить алтарь, его надо ещё и активировать, а печати хаоса не работают в этом мире, — пояснил мне Ван Хельсинг. — Твой ИИ не хочет снять с нас эти ошейники?
Я отрицательно покачал головой, ничего такого мне предложено не было.
— Ну вот, это будет просто камень без всякого функционала. Алтарь — это фактически тот же ИИ, только с законами Хаоса.
— А нужны какие-то особые печати, чтобы активировать алтарь? — на всякий случай спросил я.
— Да нет, печати нужны, чтобы пропустить через них энергию. Ничего особенного.
— Тогда у меня для вас хорошие новости, я могу пропускать энергию, не активируя печатей Хаоса.
Две пары глаз уставились на меня, а потом, вздохнув, Вдова выдала мне:
— Ну ты и дурак, кто же о таком вслух говорит? Такие секреты нужно держать при себе.
Чёрт, язык мой — враг мой. Я посмотрел на Ван Хельсинга, который лишь пожал плечами, типа говоря: «Да, парень, ты нуб совсем». Ну и ладно, я их тут понимаешь спасаю, а они мне нотации читают.
— Лучше бы сказали, что никому не расскажете, — обиделся я.
— Пфф, как только мы выберемся отсюда, я уж за тебя возьмусь, — пообещала мне Вдова.
Чёрт, ну вот что мне с ней делать, а?
— Ладно, хватит парня стращать, — вмешался Ван Хельсинг. — Если он действительно умеет пропускать энергию, нам стоит попытаться устроить тут небольшую заварушку. Только я ещё не совсем понимаю, как. Тут ведь одни запреты.
— Насилие — не наш путь, побольше креатива, господа хаоситы, — в моей голове уже созрел план.
****
Исаак Шмидт стоял перед своим боссом, Винцентом Лавое, и обильно потел. Это были издержки его физиологии: когда Исаак сильно волновался, волнение сопровождалось обильным потоотделением, и ничего с этим поделать он не мог. Спросите, почему он волновался? Потому что он не смог справиться с совершенно простым делом. Всего-то и нужно было прийти и забрать к себе на съёмки двух рабов. Но во-первых, рабы уже оказались не рабами, а полноценными гражданами, хоть и с пониженным статусом. А во-вторых, ему неожиданно объявили, что киноиндустрия сейчас на забастовке. Это было для него совершенно новое слово, но ему доступно объяснили, что актёры требуют улучшения условий труда. Всё это было непонятно и ново для директора телевизионного канала, и он, не солоно хлебавши, вернулся с пустыми руками, чем и заслужил неудовольствие своего босса.
— И когда они собираются закончить эту свою забастовку? — недовольно спросил Винцент. Он уже согласовал все сроки, а теперь получается, что всё летит коту под хвост.
— Не могу знать, — Исаак принял самое правильное решение, притворившись полудурком.
— Что ты не можешь знать, идиот? — вскипел Винцент. — С кем мне теперь надо договариваться?
— С Густавом де Браго? — осторожно предположил Исаак.
— Это я тебя спрашиваю, идиот! — министр схватился за голову.
****
— Густав, что, чёрт возьми, происходит? — министр связи ураганом ворвался в мой кабинет в сенате.
Я оторвался от своего планшета и удивлённо посмотрел на него:
— Винцент, что тревожит тебя в этот солнечный день?
— Что меня тревожит? — прорычал он. — Я скажу, что меня тревожит. Ты срываешь мне все сроки. Какая, к чертям забастовка?
— Я срываю? — я изобразил совершенно искреннее удивление. — Но позволь мне тебя спросить, как?
