что он — не один, что в этот тяжёлый, трудный час кто-то находится рядом с ним, кто-то очень близкий и надёжный.
Когда он проснулся, то почувствовал себя отдохнувшим и почти здоровым, его нога была аккуратно забинтована, и Северус подозрительно оглядел комнату, прикидывая, что если здесь была мадам Помфри, то… Но никаких признаков того, что его лечила штатная целительница, в комнате не было. Было нечто совершенно другое: на тумбочке стояла плошка с жаропонижающим зельем, рядом свернутое полотенце и мешочек с остатками порошка из сушеных и перемолотых трав, вечный атрибут травников, а Северус знал только одного — Помону Стебль. Возник было вопрос, но и тот тут же сгинул за ненадобностью. Стебль декан Пуффендуя, а кто там учится столь сердобольный, что способен позвать на помощь своего декана? Правильно, Поттер.
И Северус невольно улыбнулся, вспоминая славного мальчишку. Конечно, Поттер и только Поттер способен проявить сочувствие к больному взрослому. Потому что он так воспитан, что он, Люпина не знает? Этот волчара до мозга костей — волк, и ко всем на свете он относится истинно по-волчьи, в смысле всех он любит, по-зверски. А каков волк — такой и волчонок.
Гарри сидел на полу в гостиной и кидал пушистые шарики, за ними самозабвенно гонялся Ролли, ловил и приносил. И все это под тихие восторженные вздохи многочисленных зрителей. Весть о том, что у Гарри необыкновенный кот, довольно быстро собрала аудиторию, сначала недоверчивых и язвительных, потом удивленно-восхищенных, и вскоре Ролли оброс поклонниками, особенно сильно его обожали девочки, и маленькие, и большие, все без разницы одинаково любили его потискать и угостить чем-нибудь вкусненьким. Ну а кот этим внаглую пользовался, бессовестно играл их сердцами, напропалую эксплуатировал своих обожательниц, да и как устоять перед его небесным очарованием, когда он подходит и, вытянув шею, заглядывает тебе в глаза, а потом нежно трётся мордочкой об руку и мягко мяукает, нежно так, тягуче. А если он торопился и глотал свое же мяуканье, то у него выходил такой звук, перед которым ну никтошеньки не мог удержаться, да и попробуйте проигнорировать кошачье «ма-ма»! Удержитесь? Тем более, что тебя просит белоснежный кот с полудлинной шелковистой шерсткой, с бежевыми ушками и колечками на длинном толстом хвосте. Ах да, ещё и глазки у него голубенькие, как незабудки.
Да и просил он не так чтобы много: открыть ему дверь, погладить, за ушком почесать и какой-нибудь шарик из-под шкафа достать, если тот туда закатился…
А во время ужина, когда Рон снова начал злопыхать по поводу того, какой вредный этот ублюдок Снейп, Гарри выскочил из-за стола пуффендуйцев, пролетел по залу и без разговоров впечатал свой кулак в веснушчатую рожу Уизли. Девочки взвизгнули и повскакивали с мест, Гарри же, глядя на распростертого на полу Рона, гневно прокричал:
— Прекращай оскорблять профессора Снейпа!
Повисла жуткая, давящая тишина, все почему-то оцепенели, глядя куда-то за спину Гарри. Тот, внезапно всё поняв, резко обернулся — позади него чёрной незыблемой скалой стоял профессор Снейп. Посмотрев на явно струхнувшего первоклашку, он чуть дернул уголками губ и тихо произнес:
— Публичные драки недопустимы. Отработка, мистер Поттер!
Глава восемнадцатая. Между делом или кот-миротворец
— Но, сэр! — возмущенно взвилась Гермиона. — Это Рон начал, а не Гарри, он же за вас… А вы…
— Минус пять баллов за пререкание с преподавателем, мисс Грейнджер. Мистер Уизли, минус двадцать баллов за оскорбление преподавателя, и, мистер Поттер, отработка в восемь вечера у меня в кабинете, не опаздывать.
Гарри покорно вздохнул, ну что ж, отработка так отработка, все-таки это он кулаками размахался. Гермиона успокоилась, она была удовлетворена, Рон наказан на двадцать баллов, это хорошо, будет знать. Рон был взбешен понятно чем, а Драко… Драко был в восторге, вот это да! Тихоня-барсук Поттер начистил рыло рыжему льву Уизли! Эх, ну где были его мозги? Как же так получилось, что они не смогли стать друзьями? В последнее время Драко и так, и эдак прикидывал, со всех сторон вспоминая встречу с Поттером, сперва в магазине у мадам Малкин, потом в поезде, и чем больше вспоминал, тем больше понимал, каким растяпой он был. И как теперь всё исправить? Серые глаза Драко скользили по залу в сопровождении этих мыслей до тех пор, пока не споткнулись, и глазами, и мыслями, на круглощекой и очень миловидной девочке с золотистыми косичками. Ханна Аббот, вспомнил Драко. И как только закончился ужин, он поспешил вслед за Ханной.
— Аббот, эй, подожди!
Девочка остановилась, оглянулась, а увидев, кто её окликнул, как-то странно заморозилась, заледенела и весьма прохладно посмотрела на подошедшего Драко. У неё тоже была гордость, она всё ещё помнила, как равнодушно этот высокомерный аристократ смотрел на неё на уроке полетов и как он брезгливо кривился, стоило только случайно прикоснуться к нему любому из гриффиндорцев. И если ты видишь, как кто-то относится к другому с презрением и неуважением, то автоматически у тебя в ответ рождаются те же чувства. Отношение к отношению, увы, таков закон природы, как ты — так и к тебе. И вот с таким законом природы сейчас и столкнулся изнеженный и завоспитанный аристократик Драко Малфой. На первые пять минут. Во всяком случае, на столько хватило презрения Ханны, дольше она просто не умела сердиться, но и пяти минут хватило Драко, чтобы осознать и понять. И извиниться.
— Мисс Аббот, я прошу прощения за недостойное поведение.
— Хорошо, мистер Малфой, прощаю. Что вы хотели?
— Я очень хотел бы извиниться перед Гарри Поттером за ужасную ошибку.
Ханна прониклась и отбросила формальности, заговорив обычным тоном:
— Ну, даже и не знаю, чем тебе помочь, хотя… Скажи-ка, а как ты к кошкам относишься?
— Не… никак, а при чем тут кошки?
— Значит, никак? — Ханна от нетерпения даже ногой притопнула.
— Понимаешь, у папы павлины живут, в саду гуляют, и наши садовники кошек даже на пушечный выстрел не подпускают, а жаль, когда я был младше, то очень мечтал о книззле или крапе, но мой папа слишком дорожит своими павлинами-альбиносами, — Драко сосредоточенно нахмурился.
— Альбиносы? О, понятно, я таких видела в Лондонском зоопарке в прошлом году. Очень красивые птицы, когда один такой павлин раскрыл свой хвост, мне показалось даже, что это ледяная статуя, а его хвост — это морозный узор на стекле! — при этом воспоминании Ханна даже глаза закатила.
— Вот, ты понимаешь! — улыбнулся Драко, но тут же снова нахмурился: — А всё-таки при чём тут кошки?
— При том, что у
