их столько? — сетовал испуганный голос Феди Кабанова
— Да ебись оно всё конём! У меня кончились патроны! — басил Пузырёв. — Теперь нас только добить осталось.
— Да уж, без патронов трудно воевать. А они сюда не залезут? — поинтересовался Жека.
— Хрена лысого они сюда заберутся! — зазвучал уверенный тенорок Контрабаса. — Только вот и нам не выбраться отсюда, пока они там.
— И что делать, мужики? — паниковал Кабанов.
— Комару хуй приделать! Ждать, пока не улетят, что же ещё? Не будут же они тут вечно торчать.
— Верно, — согласился Пузырь. — Подождём. Надеюсь, улетят скоро.
— А если нет? — засомневался Жека. — Их же там до хрена! Откуда они вообще взялись?
— А какая разница, откуда? Не до рассуждений сейчас. Они всех наших положили. Если не улетят, будем думать, как выбраться отсюда.
— Интересно, а Дмитрич жив? Кто-то его видел?
Все ответили отрицательно. Дмитрича никто не видел.
Кузьма лежал и мысленно усмехался. Неужели крылатые за ним прилетели? Нет, вряд ли стоило на них надеяться. Зачем он им? Но эту кодлу, объявившую себя защитниками правопорядка, они потрепали знатно. Кузьма вспоминал мужиков из своей смены, кого, по всей видимости, убили существа, и ощущал смесь жалости и странного торжества. Казалось, он воспринял их гибель, как месть за вынесенный ему несправедливый приговор.
Появление большой стаи крылатых немного пугало, но Кузьма лишь посмеивался над собственным страхом. Что они ему сделают? Убьют? Он и так лежал и ждал смерти. Какая разница, кто именно закончит его дни?
Но почему они решили напасть на город? Прежде никогда такого не случалось. Ну или случалось, просто об этом не писали в газетах, не рассказывали по радио и по телевизору. Кузьма, как и все жители, не знал, что творится в стране, а в мире — и подавно. Возможно, крылатые уже захватили все крупные населённые пункты, а теперь добрались и сюда. Но это сейчас не имело никакого значения.
— Что, крылатые донимают? — язвительно проговорил Кузьма со своей кровати.
— Кто там? — пробасил Пузырь.
— Да Кузя, урод! — ответил Кабан. — Сука! Фингал мне поставил.
— Теперь верите мне? — спросил Кузьма. — Или до сих пор считаете, что это я убил Валеру?
За решёткой нарисовалась могучая фигура Пузыря в камуфляжной форме и тельняшке, видневшейся под расстёгнутым воротом:
— В общем, так. С тобой потом разберёмся. Существа из карабинов не стреляют, поэтому у меня нет основания тебе верить. А сейчас помолчи. Или я тебя сам заткну, если будешь мешаться.
— Да он сам признался, — затявкал Контрабас. — А теперь юлит. Что, Кузьма, зассал? Грохнем его — и дело с концом.
— Да погоди ты, — остановил его Пузырь. — Нельзя так просто… грохнуть. Мы не гопота уличная. Но с ним — потом. А сейчас подождём, пока существа улетят, и попробуем до оружейки добраться. Там могли остаться боеприпасы. Проверить надо.
— А если не улетят? — спросил Кабан.
— Тогда будем ждать военных.
— А если и вояк всех перебили? Этих тварей пули не берут, видел? Я точно в одного попал — и хрена с два! Всё равно летает, собака!
— Без паники. Подождём, а там видно будет.
Пузырь взял командование в свои руки и теперь распоряжался, словно был главным. К Кузьме он относился без особого негатива. Он, кажется, действительно хотел разобраться в ситуации, а не просто найти крайнего, на которого можно повесить собак. Но ждать, что отпустят, не приходилось. Не тот настрой был у этой компании.
Из разговоров мужиков стало ясно, что крылатые залезли в здание, и единственным безопасным местом теперь являлся изолятор. Здесь и собрались все выжившие дружинники. Правда, никто до сих пор не знал, что случилось с Дмитричем и штабными. Они могли выжить и забаррикадироваться, например, в той же оружейке.
Через некоторое время Пузырь почему-то подумал, что существа улетели. Он оставил Контрабаса на посту, а сам вместе с Жекой и Кабаном отправился на разведку в штаб. Спустя пять минут, Пузырь вломился обратно и объявил, что «пацанов схватили». Существа по-прежнему находились в здании. Теперь все надежды возлагались на военных с ГЭС. Одна беда: было неслышно стука зениток. По крылатым вторженцам почему-то никто не стрелял.
Кузьма сумел всё-таки подняться на ноги и пройтись по камере, превозмогая сокрушающую боль. Крикнул Пузыря, попросил выпустить, но ему было отказано. На завтрак тоже не стоило рассчитывать. Пришлось ни с чем вернуться в кровать и погрузиться в свою боль, которая даже думать мешала. Пытка затягивалась.
Стук тяжёлой железной двери в холле, где находился пост охраны, и человеческие вопли вывели Кузьму из прострации. Он приподнялся и сел. Поглядел на решётку и сине-белую стену за ней. Чьи-то шаги раздались в коридоре. На пол рядом с камерой с весёлым лязгом упала связка ключей. Шаги стали удаляться и смолкли.
Кузьма не верил собственным глазам. Некоторое время он сидел и ждал. А вдруг это ловушка? Вдруг его хотят выманить отсюда и убить? Не могло быть всё настолько хорошо. Однако ничего не происходило. Прождав несколько минут, он поднялся и сквозь решётчатую дверь дотянулся до ключей. Он не собирался торчать в камере в ожидании голодной смерти. Если крылатые хотят его забрать — пускай делают своё дело.
В коридоре никого не оказалось, в изоляторе царила тишина. Кузьма отпер дверь соседней камеры. Лида сидела на кровати и глядела на него затравленным зверем. Девушка была всё в той же толстовке, в которой её увезли из дома, но теперь она выглядела ещё более растрёпанной, а черты лица заострились.
— Выходи, — проговорил Кузьма. — Мы свободны.
Испуганный, недоверчивый взгляд молчаливым укором сверлил Кузьму, словно тот был виновен во всех бедах Лиды, что отчасти являлось правдой. По крайней мере, к злоключениям девушки Кузьма тоже приложил руку, пусть он тогда и не знал, чем это всё обернётся. И теперь тихий суд больших карих глаз выносил ему приговор. Хотелось всё исправить, но время невозможно повернуть вспять.
— Выходи. Здесь никого больше нет. Мы свободны, — повторил Кузьма. — Я тебе вреда не причиню. Я не с ними.
— А как же… они? — выдавила Лида. — Те… существа… летающие. Они нас убьют.
— Они нас не убьют.
— Почему? Откуда ты знаешь? Они убили всех.
— А нас не тронут. Пошли, сама всё увидишь. Ну или можешь оставаться здесь. А я — не собираюсь. Я в любом случае ухожу.
Кузьма развернулся, чтобы идти.
— Стой! Стой, погоди. Я с тобой. Я боюсь… — Лида выбежала из камеры.
Тяжёлая стальная дверь изолятора была приоткрыта. За ней находились пост охраны и ещё две двери: одна вела во двор, вторая —
