когда Шерон положила ладонь на его предплечье. Что-то всплыло в ее памяти. Смутное, нечеткое, связанное с металлом.
Она лихорадочно перебирала варианты. Там. У ямы, рядом с незнакомцем?
Нет. Раньше. Гораздо раньше. Еще когда лежала в могиле.
Во мраке. В темноте. Горячий ветер, удары молота, синее пламя, металл.
Да! Металл!
Она все вспомнила, и Мильвио, видя, как расширились ее зрачки, коротко бросил:
— Что?
— Сон. А может быть… бред? Я видела. Я… была Мерк. И он, — Шерон коснулась левого запястья, там, где под кожей сросся с костями браслет первой тзамас. — Показал мне самое начало. Первый ее шаг. Я знаю, что это за металл. Спаси меня Шестеро! Знаю!
Сбиваясь, путаясь, восстанавливая по памяти события, она рассказала все, что помнила.
— Гвины? — Мильвио хмурился, глаза его потемнели. — Полагаю, из их костей Мерк создала не только браслет. Но и остальные артефакты Шестерых.
— Меч с дурацким именем, например, — любезно произнесла Лавиани, потирая бабочку на ладони. — Тот самый, принесенный из Аркуса, принадлежащий Тиону, а после одному треттинцу.
— В Фэнико нет тьмы, — сейчас волшебник оставался слишком серьезен, чтобы обращать на нее внимание. — И в колокольчике Вира. Таувины пользовались им тысячи лет. Тьма не рождает свет.
— Зато свет рождает тьму, когда гаснет, — пробормотал Тэо.
— Даже если кости гвинов пошли на создание артефактов, Мерк хорошо потрудилась, вытравив тьму и заставив их работать на себя и братьев с сестрами в совершенно новой ипостаси. Интересно. Если это правда, то очень интересно.
— А статуэтка Арилы? Тоже из них? — спросила госпожа Эрбет.
Мильвио качнул головой:
— Сомневаюсь в этом. Нет. Перчатка доспехов Темного Наездника не имеет ничего общего с другими артефактами. Она дышит той стороной, вмещала в себе дух Вэйрэна, свела его с ума, как и Скованного. И полагаю, ты можешь ее использовать и оставаться собой лишь потому… — он заколебался, и Бланка правильно поняла, отчего тот замешкался.
— Потому что я новая Мири, пусть и без памяти о прошлом. Одна из Шестерых. Кажется, мне придется принять этот факт.
— Придется.
— А еще получается, именно ты притащила Мерк кости первых детей асторэ, — вставила свое веское слово Лавиани.
— Ага, — скучным тоном отозвалась Бланка. — А «меня», судя по словам Шерон, поддержала в этом Мали. А Мерк была лишена своего дара, и мы даже не догадываемся, как она его обрела. И истина в том, что все события прошлого — лишь пепел в порту Рионы. Потому что настоящая беда рядом с нами.
— Ты права, — согласился Мильвио. — И я не представляю, как справиться с этой сущностью. У меня нет решения… А что скажешь ты?
Та сложила пальцы домиком:
— Его призрак. Я все еще сомневаюсь, что знания Храма, о которых вещают дэво, не ошибочны. Ради! — Она повысила голос, и одна из трех фигур встала с колен, быстро подошла, поклонилось.
— Следы служат, о милосердная.
— Расскажи моим друзьям то, что рассказал мне, как победить это.
— Медная книга Храма говорит, было так на заре времен. Когда в иной город пришел мрак, его прогнали братья и сестры, используя жизнь таувина. Наша всеблагая богиня поведала нам сие через страницы: «Будет, как уже случалось и сгинуло. Вновь я пойду по следам моих следов, ведомая сквозь острый мрак. И сделаю то, что должно, как это требуется, через багрянец». Так сказала она.
Лавиани протяжно зевнула, даже не утруждая себя, чтобы прикрыть рот ладонью.
— Довольно сложно найти в этих строках какой-то призыв к действию. — Тэо сомневался не меньше сойки.
— Мы знаем из других преданий Храма. Кровь таувинов обладает большой силой, ибо озарена светом мира лун и солнц. В прежние века, после раскола между учениками Шестерых, такие, как госпожа, — последовал кивок в сторону Шерон, — охотились на рыцарей света. Ловили их последний вдох, собирая силу.
Шерон пыталась обратиться к браслету, но тот словно и не слышал ее больше. Тишина. Точнее — пустота.
— Я бы не вошла в кипящую воду, — сказала она, — над которой клубится пар, если бы кто-то утверждал, что та холодна, лишь основываясь на старом пророчестве. Кровь сойки может оказаться пустышкой. Сможет ли она вообще помочь? Шрев не таувин.
— Да, — с уверенностью сообщил Ради. — Ибо милосердная это увидела.
Лавиани снова протяжно зевнула, выражая свое полное презрение к происходящему. Тратить на это слова она решительно отказывалась.
— Ты знаешь, что делать, если Облако окажется рядом? — спросила Шерон у Бланки.
— Нет, — честно призналась та. — Но я так же ответила бы, спроси ты меня об искари прежде, чем мы вошли в Аркус. Вся моя надежда на то, что это случится, как там. Или как в даирате, когда я шила пространство.
— Цепляешься не за опыт, а за надежду, — Лавиани сокрушенно покачала головой. — Рыба полосатая, да проще сунуть голову в пасть к голодному крокодилу, надеясь, что тот выберет не тебя, а печеную тыкву, чем лезть к твари в теле Нейси, которая пожрала большую часть Рионы. Вот ты на это рассчитываешь, рыжая?
— Ты же сама сказала.
— Надежда — зыбкий песок. Лично меня она подводила много раз.
— У меня нет выбора. Я рискну. Потому что в противном случае не видать тебе твоих талантов. Иду туда исключительно ради тебя.
Они обе усмехнулись друг другу, и сойка едва поклонилась, принимая эту иронию, как должное. Как лучший из всех возможных комплиментов.
— Есть еще проблема, — Тэо смотрел на серый город, раскинувшийся перед ними. Отсюда, с дворцового холма, открывался мрачный вид на огромное кладбище, которое когда-то называли Рионой. — Я сделал несколько попыток попасть в оставленные районы. Но меня отталкивает от границы.
— А меня нет, — влезла Лавиани. — Просто охватывает такой ужас, что ноги сами поворачивают назад. Как ты собираешься войти туда, Бланка? Что говорят писания Храма?
— Ничего.
Лавиани подумала было зевнуть, но лишь обреченно махнула рукой.
— Оно защищает себя, пока спит, — высказал предположение Тэо.
— Пока меняется и набирается сил, благодаря тысячам убитых, — Шерон, говоря это, поняла, что ее голос почти осип. Смерти вокруг никуда не делись, звали ее, шептали, молили, ненавидели и смеялись с издевкой. Приходилось запирать их в самый дальний уголок сознания, чтобы не слышать, не сойти с ума.
— Решение есть, — произнес Мильвио. — Когда армия Тиона высадилась на Талорисе и продвинулась к школе волшебников, Мелистат, используя силу шауттов, по сути ту сторону, закрыл свой дворец для всех живых. Никто не мог перешагнуть невидимую грань.
— Полагаю, теперь последует история, как твой дружок обманул Скованного? — кисло протянула Лавиани.
Легкая улыбка, в которой не было ни капли радости:
— Асторэ дали ему
