Идешь по непохожим одна на другую улицам и через некоторое время отмечаешь, что их своеобразие достигнуто осмысленным расположением оконных проемов, балконных ограждений, панелей, стеклянных витрин. Самая эффектная магистраль — проспект Народной милиции с многоэтажными домами и зеркальной лентой магазинов — пролегла по краю обрыва над Кленице, не заслонив, а, наоборот, раскрыв запоминающуюся панораму Млада-Болеслава.
— Мои сверстники обычно не покидают родной город,— говорила мне Зузана Кубатова.— Почти все находят здесь дело по душе, а значит, и свое место в жизни. Если бы не Душан, никуда бы не уехала.
Две главные дороги ведут из Млада-Болеслава. Одна старая, крутая, с тяжелыми поворотами и неожиданными препятствиями. Другая прямая и широкая, проложенная недавно. Она начинается сразу за ратушей и стрелой мчится на восток. Вдоль нее продолжают расти новые кварталы.
Алексей Тарунов, наш спец. корр. Млада-Болеслав — Прага — Москва
Над пенистой рекой Агстев голубели лесистые горы. Свежий ветер неслышно пробегал по долине и мягко обнимал сосновые рощицы, развалины древних храмов, опрятные домики из розово-сиреневого туфа.
— Во-он, видишь,— показал куда-то вниз в сторону долины Володя.— Склон над самой рекой распорот желтоватой линией. Там и проходит трасса...
Мы стояли со сменным маркшейдером тоннельного отряда № 17 Владимиром Казаряном у входа в штольню, которую строители железной дороги Иджеван — Раздан начали прокладывать перпендикулярно будущему стволу одного из тоннелей, чтобы ускорить темп проходки.
Я многое слышал о железной дороге через Памбакский хребет еще до того, как попал в Агстевскую долину. Слышал от разных людей, специалистов различных рангов и профилей, рассматривал чертежи и карты, на которых инженеры уверенно рисовали линию будущей дороги. Контуры действующей железнодорожной сети маленькой горной республики довольно просты.
Железнодорожная линия, ответвляясь от Закавказской магистрали, по долине реки Дебеды проникает в северную часть Армении. И тут на пути дороги встает мощный щит Памбакского хребта. Магистраль огибает его с севера и, пересекая Джаджурский перевал, выходит на просторы Ширака, а затем и Араратской долины. Получается огромная подкова — длинный и утомительный окольный путь. А между тем город Иджеван, расположенный на северо-востоке республики в долине реки Агстев, которая берет свое начало на северных склонах Памбакского хребта, с недавних пор связан железнодорожной магистралью с Азербайджаном и Грузией. Достаточно соединить 64-километровой железной дорогой Иджеван с Разданом, чтобы сократить путь из Еревана к столицам Закавказских республик, важнейшим экономическим районам страны. Однако с первых же месяцев строители дороги Иджеван — Раздан столкнулись с серьезными трудностями. Необходимо было пробить семь тоннелей, и среди них восьмикилометровый Меградзорский, соорудить двадцать два моста. На стройку съехались опытные взрывники, проходчики, мостовики, механизаторы. Среди них было много строителей тоннеля Арпа — Севан и Ереванского метрополитена. Но и для них тоннели в районе города Дилижана на подступах к Памбакскому хребту оказались крепким орешком.
— Не знаю, ара, может, мне это только кажется, но нам, маркшейдерам, здесь работы невпроворот — успевай только инструмент «заряжать»,— вздохнул Володя, прилаживая на голове ярко-оранжевую каску.— Подожди — увидишь, почему я так говорю.
Я вспомнил, с какой поспешностью Володя глотал завтрак, как задумчиво прощался с родными, рассеянно, кивком головы отвечал на приветствия знакомых, когда мы шли по сонным прохладным улицам Иджевана. И сейчас его лицо, покрытое легким загаром, было сосредоточенным. Только ясные, с голубизной глаза светились незащищенностью и добротой. Володя рывком надвинул козырек каски чуть ли не на самые брови и резко бросил в мою сторону:
— Пойдем, что ли? Кого ждать?
Мы вошли в штольню.
От сырых бетонных стен тянуло холодом. Под ногами блестела маслянистая узорчатая колея. Слева, вдоль стены, змеились провода, шланги; справа тускло горели лампочки. Накануне я побывал в тоннельном забое. Меня поразили его размеры, чугунные тюбинговые перекрытия, толстые трубы для вентиляции и подачи сжатого воздуха, мощные насосы для откачивания воды. Здесь, в штольне, диаметр которой раза в два меньше тоннельной, все проще. Но и тут приходится отвоевывать буквально метр за метром. Когда строители выйдут на линию тоннельного ствола, разработка начнется в двух забоях.
Володя привычно — руки в карманах, воротник куртки поднят — вышагивал по штольне. Я — за ним. Ноги вязли в глинистом месиве. Изредка со свода срывались крупные капли. Грохотали отбойные молотки. В пыльной полутьме казалось, что от брезентовых курток проходчиков валит пар...
Высокий скуластый проходчик работал «с оглядкой»: несколько секунд присматривался, будто выискивая слабые места в породе, потом точно рассчитанным движением пускал в ход инструмент, откалывая увесистые глыбы. Его молодой напарник «вгрызался» в породу азартно и напористо — губа закушена, светлые волосы выбились из-под каски, слиплись на лбу.
Потом проходчики покинули забой. Пыль быстро выветрилась, осела. Было слышно, как шлепались в лужицу капли.
— Да, спутал нам обвал карты,— неожиданно произнес Володя, оглядывая массу рыхлой породы, заполнившей забой.
— Какой обвал?
— Было дело... Гора внутри вся гнилая. Чуть тронь — и сыплется и льется...
И он рассказал, как два дня назад во время пересменки сполз свод. Когда фонарями осветили место обвала, то даже без предварительных замеров поняли, что работы здесь не на один день. Приступили к расчистке. Торопились: боялись нового оползня. В ход пошли даже лопаты, носилки.
Володя рассказывал об обвале, а я вспоминал беседу с одним из ведущих специалистов «Армтоннельстроя» Леонидом Аркадьевичем Арутюновым перед поездкой за Памбакский хребет. Свой первый тоннель Леонид Аркадьевич проложил в горах Абхазии в пятидесятые годы. Потом были противообвальные сооружения на Закавказской и Азербайджанской железных дорогах, автодорожный тоннель под Пушкинским перевалом, ливнеотводы на горных склонах возле города Камо, первая очередь Ереванского метрополитена .
Арутюнов склонился над картой, расстеленной на столе:
— В горах Армении очень пестрая геология. Это значительно затрудняет проходку, требует тщательного геологического анализа, сложных маркшейдерских расчетов. Район Дилижана, где проходит трасса,— говорил Арутюнов,— один из сложных в республике. Дилижан расположен на огромных оползневых массивах. Горы «начинены» глинистыми сланцами, алевритами — породами, которые при соприкосновении с воздухом теряют свою устойчивость...
— Леонид Аркадьевич, как ведется борьба с обвалами и оползнями, угрожающими строительству?
— Математическим методом специалисты подсчитали, в каких случаях в районе Дилижана могут сложиться аварийные ситуации, насколько при этом должен подняться уровень грунтовых вод. Режимные наблюдения ведутся по всей трассе. В работу, кроме геологов, включились математики, кибернетики, которые создают математические модели оползней. Предлагают свои проекты противооползневых мероприятий и химики. Полимерные вещества, если их пропустить через воду источника, вспучиваются и увеличиваются в объеме в десятки и сотни раз, укрепляя устойчивость каменного массива...
— Видишь, все отметки засыпало,— сказал Володя.
Он достал блокнот и, склонившись к лампочке, что-то записал. К своду на длинной капроновой нитке была прикреплена блестящая никелированная гирька. «Для центровки»,— пояснил Володя. Видно, кто-то из нас ненароком задел ее плечом, и она мерно раскачивалась, будто отсчитывая томительные секунды под землей. Володя поймал гирьку в кулак, осторожно разжал пальцы.
— Смотри не задень...
Перед входом в штольню напарник Володи, сухощавый подвижный парень, настраивал теодолит. С усилием вогнав ножки штатива в плотную глинистую почву, он крепко завинтил боковые винты. Казарян подошел к нему, и оба маркшейдера занялись центровкой инструмента: при замерах обвальной «пазухи» требовалась точность наблюдений. От этого зависели и безопасность проходчиков, находящихся в забое, и количество бетона, которым нужно было забить пустоту.
Парни отрегулировали прибор и приступили к наблюдениям. Володя чуть присел, ловя в окуляр ориентир на ближней горе. Его напарник записывал в полевой дневник засечки углов. Они работали аккуратно, сосредоточенно, по нескольку раз проверяя засечки. Затем установили нивелир и приступили к нивелировке. Рабочий в глубине штольни подсвечивал деления на рейке фонариком. Володя, прильнув к окуляру, время от времени диктовал напарнику высотные отметки...
