всем и в первую очередь себе доказать, что что-то такое существует. Это была детская мечта, рвущаяся, казалось, из самых глубин души. Когда-нибудь она пройдёт, но пока была на самом своём пике!
В конце концов, дети в таком возрасте наиболее восприимчивы и наивны. Всё ещё верят в чудо, всё ещё не знают про те рамки и ограничения, правила мира, про которые знают взрослые. К счастью, в конечном итоге дети растут, формируется привычная обыденность, привычная «нормальность». То, через что проходят все люди.
Цикл.
В последнее время девочке часто снились странные сны. Она не могла их объяснить и даже не запоминала их. Иногда ей казалось, что в этих снах она жила множество других жизней, самых разных и разнообразных. Её судьба в этих жизнях никогда не повторялась и была лишь одна единственная отличительная запоминающаяся черта:
Ни в одной из жизней она не смогла произнести ни слова.
Последний приснившийся сон Сэнди показался самым ярким и странным. Это была не другая жизнь, а нечто иное. Неописуемое, абстрактное, нечто, что могло произойти только во сне. И всё же — этот сон был намного более ярким и запоминающимся, чем любые другие сны. Настолько ярким, что по пробуждению девочка чуть с криком не вскочила.
К сожалению, она не могла.
Протирая после сна глаза, Сэнди взглянула в зеркало, недовольно поправив длинные золотистые волосы. Голубые глаза, с наивностью смотрящие в отражение, таили в себе что-то странное. Что-то, находившееся очень глубоко и далеко. Девочка, моргнув, удивлённо уставилась в зеркало, пытаясь присмотреться, но потом, смутившись своим действиям, помотала головой и принялась умываться. Ей ещё столько-столько нужно было сделать, а ведь она ещё и опоздать не хотела, скоро уже начиналась её любимая утренняя передача с двумя ведущими. А ведь потом ещё в школу, затем делать домашние задания…
Столько всего. У неё будет ещё много возможностей найти что-нибудь необычное. Не сегодня, так завтра. Не завтра, так через месяц или через год. А может — и несколько лет.
Эти мысли, казалось, переходили к ней от одного сна к другому.
От одной жизни к другой.
Цикл за циклом.
Девочка печально вздохнула, против воли в голове напевая колыбельную. По какой-то причине она немного успокаивала её.
Баю-бай, малыш, не говори ни слова.
Папа купит тебе пересмешника…
Как-то так получилось, что нашим негласным местом встречи с уважаемыми представителями Совета всегда были кафе. Будь то Стивенс(Мэри) — Пойнт или треклятый Реинвелл — эта традиция и не думала никуда уходить. Наверное, у меня был прекрасный шанс избежать внимания этой сомнительной конторы, но тогда все мои труды пошли бы насмарку, да и я уже давно пришёл к тому, что самому что-то выстраивать мне не просто не хочется, а нельзя: чужак есть чужак, мои действия естественное течение событий не то чтобы любит учитывать. Мистер Стивенсон уже прокололся со своей Атлантидой, намерения повторять его ошибки у меня не было.
— Выглядишь паршиво, приятель.
Мой привычный едкий комментарий стиляга пропустил мимо ушей. Под улыбку Гаррика я допивал свой шейк, наша небольшая компания какое-то время сидела в тишине, думая о всяком. За окном шёл дождь и, как я понял, теперь мне нужно было привыкать к этому. Старый ублюдок давно наводил туману по этому поводу, так что удивлением для меня это не стало.
— Мы находимся в несуществующем городе, — наконец заговорил Чарльз.
Мрачно так, с налётом загадки и таинственности, по всем канонам нуарных комиксов. Сама его фигура стала мрачнее, сгустилась тень. В словах стиляги был смысл: Совету пришлось потратить некоторое время, чтобы отыскать целый город, как бы абсурдно это ни звучало. Если бы я сам с ними не связался и они не отследили меня — вероятность того, что они нашли бы Реинвелл, стремилась к нулю. А должна была, по-хорошему, стремиться в отрицательные значения.
Они будто игнорировали его, город ускользал от их внимания, казался неинтересным, скучным. Предполагаю, изначально задумывалось, что город в принципе не должны были заметить, но…
Произошло некоторое дерьмо.
— Ты не совсем прав, Чарльз, — возразил профессор. — Скорее всего этот город существовал. Просто мы игнорировали его.
— Это что-то меняет, профессор?
— Это важная деталь, — не согласился пожилой мужчина, почесав голову. — Но в общем смысле это уже действительно имеет мало значения. Что важнее, Феликс, каково это, получить во владение «Искажающую Истории»?
— Я не отдам её, — холодным тоном ответил я. — У меня с этой хреновиной личные счёты.
— И не думали, — примирительно поднял руки Гаррик. Чарльз выглядел словно школьник, желающий перебить учителя и поделиться своим очень важным мнением. К счастью, он был взрослым человеком, который умел закрывать рот тогда, когда это было нужно. Почти всегда. — Практика показала, что на данный момент нет безопаснее места для артефакта, чем у демона Бездны.
— Не слишком ли вы мне доверяете? — вскинул бровь я.
— Мы тебе не доверяем, демон, — жёстко ответил Чарльз.
— Совет привык искать компромиссы, — почесал голову старик, немного иначе сформулировав ответ. — Я верю тебе и в твою идею «Атлантиды».
Глаза Гаррика загорелись нешуточным интересом. Лицо хмурого стиляги немного разгладилось.
В соседних отменённых вариациях мои глаза расширились.
Всё же, черти драли Мистера Стивенсона, уже сама идея участка суши, находящегося под непробиваемым куполом на самых глубинах непроглядного океана, вселяет надежду в умы бесчисленных людей, по счастливой случайности осознавших, в какой мир их закинула нелёгкая.
— Да и у нас не так много вариантов, — как ни в чём не бывало продолжил профессор. — Скажу тебе честно, Феликс, будь у нас ресурсы, и мы бы давно попытались вернуть артефакт силой. К счастью, в нашем мире достаточно здравомыслящих существ, понимающих, насколько важно сохранять что-то, хотя бы отдалённо похожее на подобие нормальности. Такова Воля Немое.
Грёбаная пороховая бочка.
— Нынешний порядок вещей из-за этой грёбаной ручки был нарушен окончательно, — расщепил на атомы пластиковый стакан уже без молочного шейка.
Мы одновременно переглянулись. Любой намёк на веселье пропал с моего лица, из глубин души поднялся липкий ужас. Стиляга и профессор выглядели лишь чуть менее напряжёнными, и то, потому, что не могли себе представить весь масштаб силы Тёмного Бога, пусть он хоть сто раз являлся частью местной «немой» религии.
Им всё ещё тяжело осознать, что мою жизнь переписали. Феликса Айзека Фишера, проживающего в Стивенс-Пойнте, никогда не существовало. Лишь Феликс Айзек Фишер, проживающий в Реинвелле. И это подтвердит любая служба, не найдётся ни одного свидетеля в Стивенс-Пойнте, который мог бы подтвердить моё или
