— И вы пришли в отчаяние? — задала новый вопрос Диана.
— Я…
В замешательстве Мойра подумала об утративших надежду, отброшенных на обочину людях, попавшихся ей по пути сюда.
— Полагаю, что не слишком. Я имею в виду, что никогда не была особенно счастлива, но…
— Вы питали надежду? Надеялись, положение изменится к лучшему?
Перед ее внутренним взором пронеслись призраки далекого и недавнего прошлого. Мальчишки из школы. Эдди. Она услышала голос Эдди: «Или иди ко мне, или придется прогуляться пешочком».
Ей хотелось одного — нормальной жизни. Чтобы хоть чему-то можно было порадоваться. Ей хотелось найти человека, способного отнестись к ней по-доброму. Хотелось, не таясь, любить его. Она желала навсегда забыть о людях, считавших ее потаскушкой. И наутро чтобы он остался с нею. Ей хотелось не просто поваляться на сеновале, а чтобы и потом быть вместе.
Но теперь все казалось почти несбыточными мечтами.
— Не знаю, — проговорила она наконец. — Хотелось бы, конечно. Я не собираюсь сдаваться, но…
И снова перед нею встали лица — на сей раз отчаявшихся, заблудших жителей мертвого города.
— Есть, конечно, люди, которым гораздо хуже, чем мне, — продолжала она. — Я здорова, у меня много сил. Тело и разум верно служат мне. Но я тоже понесла потерю. Не знаю, как у других — возможно, они чувствуют то же самое и просто лучше держатся. Но в душе у меня какая-то пустота, и я ничем не могу ее заполнить. Я так одинока…
— Вот видишь, — заметил Джек, — она моя.
Мойра повернулась к нему:
— О чем вы?
Ответила Диана:
— Он пытается определить меру вашего несчастья, — пояснила она.
Мойра взглянула сначала на нее, потом на него. В словах брата и сестры был какой-то ускользающий, неясный ей смысл.
— О чем вы говорите? — переспросила она.
— Этот город принадлежит нам, — сказала Диана. — Моему брату и мне. Мы как орел и решка на монете. Для большинства людей монета падает моей стороной, потому что вы, люди, по натуре оптимисты. Но на одном оптимизме далеко не уедешь, и когда монета падает стороной брата вверх, всем надеждам приходит конец.
Мойру задели слова «вы, люди, по натуре оптимисты». Она поняла: Диана говорила так, словно ни она, ни Джек вовсе не были людьми. Мойра обвела взглядом панораму города — бесчисленные мосты и покосившиеся здания. Фантастическое видение — пусть это и не кошмар, но все равно приятного в нем мало. Она в ловушке. Удастся ли проснуться?
— Кто вы такие? — задала она вопрос. — Я не верю, что вы и правда «Джек и Диана», вы меня этим не купите. Это не из жизни, а вроде как из песенки Джона Мелленкампа. Кто же вы на самом деле? И что это за место?
— Я уже говорил вам, — произнес Джек.
— Но ты разъяснил ей лишь наполовину, — добавила Диана и повернулась к Мойре лицом. — Мы — это Надежда и Отчаяние — сказала она, приложив руку к груди. — Поскольку вы в нас нуждаетесь, мы уже не простая аллегория. Мы обрели форму, плоть. И это наш город.
Мойра покачала головой:
— Я в состоянии понять, что такое отчаяние, — весь ваш город пропитан им. Но я не понимаю, где же здесь надежда.
— Надежда позволяет сильным побороть отчаяние, — проговорила Диана. — Она-то и придает им силы. Не слепая вера, не уверенность, что кто-то явится на помощь, но трезвое понимание, что благодаря их силе воли они способны не только выжить, но и победить. Надежда закаляет волю и позволяет преодолеть все вопреки любым невзгодам.
— Не забудь сообщить ей, что избыток надежды превратит ее в ленивую корову, — заметил ее брат.
Диана вздохнула, но не оставила его реплику без внимания.
— Это верно, — согласилась она. — Чрезмерные надежды могут и повредить. Но помните: ни надежда, ни отчаяние сами по себе не всесильны, они могут лишь питать источник душевных сил. От того, как их применить, и будет зависеть победа или поражение.
— Это банально, — пробормотала Мойра.
Диана улыбнулась.
— Да, это расхожие истины, но их часто забывают.
— Ну так что же мне здесь делать-то? — не отставала Мойра. — я никогда не сдавалась. И теперь не отступлюсь.
Диана взглянула на своего брата. Он пожал плечами.
— Я проиграл, — произнес он. — Она твоя.
Диана покачала головой:
— Нет. Она принадлежит самой себе Отпусти ее.
Джек повернулся к Мойре и посмотрел на нее с видом обиженного ребенка, от чего резкие черты его лица исказились, а потом словно затуманились.
— Ты еще вернешься, — сказал он. Его сухой голос походил на ветер в пустыне, взметающий песок, и она ощутила острую боль в сердце. — Надеяться прекрасно, я готов это признать, но если вас однажды посетило отчаяние, вы никогда от него полностью не избавитесь.
Будто огонь пробежал по телу Мойры Вновь закружилась голова, все поплыло перед глазами, в ушах стоял шум. Голова сделалась тяжелой, как чугунный котел, и от боли она почти ничего не соображала.
«Но Надежда сильнее».
Мойра не была уверена, слышала ли она эти слова и правда ли, что аромат распустившихся цветов очистил душу от въевшейся пыли отчаяния. Может быть, ей это только кажется, она хочет этого и потому верит. Но сухой голос Отчаяния становился все тише и вскоре смолк. Голова кружилась все сильнее. Мойра дала неведомой силе унести себя далеко… Далеко.
Внезапно Мойра осознала, что стоит на четвереньках на грязных досках. Где же она?.. Затем она вспомнила прогулку по мосту Город Надежду и Отчаяние. Она села на корточках и огляделась. Кругом снова родной и знакомый мир. Словно она никогда его не покидала.
Вдруг в голове отдалось гудение мотора. На дальнем конце моста показалась машина, свет фар ослепил Мойру. Она вспомнила Эдди и свой страх перед грубыми фермерами. Скрыться было негде. Пронзительно взвизгнули тормоза. Заскрипели доски, дверца машины открылась. Из нее на мост вышел человек и направился к Мойре.
Освещенный сзади фарами машины, он казался огромным — просто чудовищным. Ей захотелось убежать. Захотелось крикнуть. Однако она не в силах была шевельнуться.
— Бог ты мой! — воскликнул неизвестный. — С вами ничего не случилось?
Он склонился над ней с озабоченным видом. Она медленно кивнула.
— У меня просто… Закружилась голова.
— Разрешите вам помочь?
Она позволила довести себя до машины. Он распахнул дверцу, и Мойра с благодарностью опустилась на сиденье. Мужчина посмотрел на другой конец моста, откуда она двинулась в путь, как теперь казалось, лет сто назад.
— Вы попали в аварию? — осведомился он.
— Можете считать, что да, — ответила она. — Мой спутник вышвырнул меня из своей тачки в нескольких милях отсюда.
— И вы поранились?
Она покачала головой:
— Он ранил лишь мои чувства.
— Боже, какой подлец!
— Да. Спасибо вам, за то что остановились.
— Никаких проблем. Куда вас лучше подвезти?
Мойра опять покачала головой.
— Я возвращаюсь к себе в Ньюфорд. Думаю, что вам не по пути.
— Но я не намерен бросать вас здесь на полдороге. — И, прежде чем она успела возразить, он захлопнул дверцу и сел за руль. — Не беспокойтесь. Нужно быть последним подлецом, чтобы… Ну, вы поняли, чего там дальше.
Мойра рассмеялась — он действительно выглядел смущенным чужой подлостью.
— Мы сейчас переедем мост, развернемся и тогда…
Мойра дотронулась до его руки. Она помнила, что произошло, когда она в прошлый раз пыталась пройти по этому мосту.
— Я вас очень прошу, — обратилась она к водителю, — не могли бы сейчас дать задний ход?
Ее благодетель сперва окинул Мойру насмешливым взглядом, но затем, пожав плечами, отъехал назад. Мойра затаила дыхание, пока машина пятилась юзом, и успокоилась, лишь когда они выбрались на дорогу. По обочинам стояли сосны и кедры. Никакого странного города, никаких мостов. Мойра в первый раз свободно вздохнула.
— Как вас зовут? — спросила она, когда он мастерски вырулил на узкой дороге и уже развернулся в сторону Ньюфорда.
— Джон, Джон Фрэйзер.
— А меня — Мойра.
— Мойрой звали мою бабушку, — проговорил Джон.
— Неужели?
Он кивнул. «Кажется, он славный малый, — подумала Мойра. — Не из тех, кто готов надо всеми смеяться».
На мгновение она уловила в воздухе аромат цветов. Джон встретился ей совершенно случайно и так же невзначай дал понять, что Надежда действительно существует, решила она. Может быть, ей просто повезло, и это своего рода компенсация за уныние и невежливость брата Дианы. А может быть, права Диана: если у вас доброе отношение к миру, то есть шанс, что положение изменится.
— Спасибо, — произнесла она. Мойра не знала, услыхала ли ее Надежда, но ей все равно хотелось поблагодарить.
— Всегда пожалуйста, — откликнулся Джон.
