изменится. Заплетаю косу и уже волнуюсь. Все действия с братишками на автомате. Мама странно поглядывает на меня, но ничего не говорит. Мы в молчании входим в лицей, где меня уже поджидает Пашка. Я мрачнею. Если Степной будет меня сопровождать, то с Бойцовым я точно не поговорю.
Мама при появлении одноклассника уходит с недовольно миной на лице. Благо ничего напоследок не произносит. Иначе мое состояние скатилось бы к плинтусу, а то и ниже.
- У нас же праздник намечается, - начинает Пашка, пока мы с ним в кабинет идем, - там весело. Конкурсы всякие проводят. Танцы. И победительницу выбирать будут.
Перевожу на него вопросительный взгляд. Степной очки поправляет и пожимает плечами.
- Ну… Что-то вроде Королевы Осени. Чушь эта девчачья.
- Угу.
Только и выжимаю из себя, пока мимо нас одноклассники проносятся. Максим Острапольский и вовсе меня в стопор вводит тем, что дергает за косу, не больно, но все же дергаюсь. Смотрю на него во все глаза, а тот лишь широко улыбается в ответ.
- Привет, бледная!
Щеки гореть начинают. Пашка с открытым ртом идет. Я же не нахожу ответа. Максим подмигивает, вовсе огорошивая меня. Входим в кабинет, где я бросаю взгляд на места у окна. Кирилла нет. Ларионовой тоже. Это неприятно. Сажусь на стул. Степной уходит к своему столу. Вокруг суматоха. Привычная школьная суета. Кто-то разговаривает и смеется. Я же чувствую себя не в своей тарелке. Одергиваю блузку, ворот которой душит. Складки на юбке начинаю перекатывать между пальцами в ожидании звонка.
Перед началом урока появляется Кирилл. Снова в толстовке. Капюшоном лицо закрывает. Ловлю его взгляд, пока направляется вперед. Садится за мной, вызывая у меня спешный выдох. Беру ручку с явным расстройством, и тут происходит что-то странное. Ко мне подсаживается Максим. Без вопросов перетаскивает свои принадлежности, а я во все глаза смотрю на него. В ответ получаю еще одно подмигивание. Ничего не понимая, утыкаюсь взглядом в учебник, потому что преподаватель уже начал занятие.
Щеки горят огнем. Пытаюсь понять, почему Острапольский ко мне интерес проявил. Зачем?
В прочем на раздумья не остается времени. Приходится включить режим получения знаний. Вот только Максим постоянно отвлекает. Он то придвинется ближе, то уронит что-то и намеренно задевает меня. Я начинаю думать, что это шутка какая-то. Ищу подвох.
Но Острапольский не отсаживается. На втором занятии повторяет телодвижения. Я переглядываюсь с Пашкой, который хмурится. Бойцова не видно и не слышно.
К концу второго урока Максим нагло за руку меня трогает, наклоняется к уху и дует в него, заставляя резко отпрянуть. Учитель тут же делает мне замечание. Я краснею, ведь все на меня смотрят в это момент. Подружки Ларионовой перешептываются, и чует мое сердечко, что не к добру.
Максим снова наклоняется, и тут в его голову прилетает комок бумаги. Бойцов…
- Э-э-э!
Произносит Острапольский, но тут же подбирает этот ком и разворачивает. Читает внимательно. Я же стараюсь взгляд не косить на закорючки на листе. При всем желании не успела бы прочесть. Одноклассник нервно рвет бумагу и зыркает на меня с раздражением, которое скрыть не пытается. Отворачивается и напряженно смотрит на учителя. Я же не могу сдержаться. Поворачиваюсь и смотрю на Кирилла. Тот не меняет позы. Сидит, откинувшись на спинку стула, ноги вытянуты вперед, руки на груди скрестил. Словно ничего не делал. Игнорирует. А я окончательно теряюсь…
Глава 31
POV Арина
После записки от Бойцова Максим теряет ко мне интерес. Не совсем, конечно, но рядом больше не садится и не подмигивает. Смотрит раздраженно, а я гадаю, что же произошло? Что мог написать Кирилл однокласснику? И зачем?
Все вопросы, которые вертятся у меня в голове, прерываются Пашкой, который с тяжелым вздохом садится за стол на одной из перемен. Ребята сегодня не обращают на меня внимания, кроме ситуаций с Острапольским. Подружки Ларионовой перешептывались и бросали взгляды в мою сторону, но до той поры, пока Максим не ушел на свое место. После все странно стихло. Я для них превратилась в Гарри Потера, который накинул на себя плащ-невидимку.
- Все совсем плохо, Бельская. – Произносит без воодушевления Степной, таращась на свои пальцы. – Если Макс включился в игру, то жди беды.
- Не говори загадками, - почему-то раздражаюсь от слов Павла и бубню под нос, чтобы никто кроме него не услышал, - сразу к делу. Что еще за игра?
- Ну… Есть в лицее прикол такой. У парней особенно, но местные девчонки в курсе и участвуют в подобном активно. Шутить над новенькими. Ну, типо, ты кому-то понравилась. Очаровать. Влюбить. Сама понимаешь.
Краснею. Не потому, что мне стыдно, а из-за злости, бурлящей внутри. Продолжаю смотреть на дверь, за которой скрылся Бойцов. Не моргаю. Он меня защитил, так ведь? Или… От догадки плечи опускаются. Мозг переваривает информацию быстро, складывая детали пазла. Я, получается, новая игрушка для богатых деток. И Кирилл тоже участвует… Если учесть его «прости», то так и получается… Злость, которая огромным костром в груди разгоралась, гаснет так же внезапно, как и возникла. Иное чувство ее заменяет. Ядовитое. Приносящее боль и разочарование.
Степной что-то говорит, а я взгляда не отрываю от дверной ручки, и даже когда звенит звонок, я продолжаю быть статуей. Не вижу, кто заходит в класс, словно время остановилось. Остатки занятий проходят в таком состоянии. Я даже в столовую не иду, потому что аппетита нет. Отстраняюсь ото всех. Блокирую любые попытки Степного со мной заговорить, да он особо и не пристает, пока я пребываю в своем мире, где корю себя за наивность. Может, не стоит верить Пашке, но он ведь изначально меня предупреждал на счет Кирилла, а я все же поверила последнему. Только вот ощущения шли наперекор с разумом, создавая дикий диссонанс, от которого я сжималась вся.
Было жутко обидно и больно, причем больно не только душевно, но и физически. К концу дня выяснилось почему. Похоже прогулка с Бойцовым не прошла даром. Я простудилась. В тот вечер температура поднялась до отметки тридцать восемь градусов. Мама разозлилась. Сначала, а потом всю ночь входила к нам в комнату и проверяла, как я себя чувствую. Естественно, я притворялась, что сплю. Молчала. Если она что-то спрашивала, потряхивая слегка меня за плечо, то я лишь кивала или отрицательно вертела головой. Ее забота добивала. Не хотела принимать ее. В себе закрылась
