и все расскажет.
Сама удивляюсь какой металл сквозит в моих словах. Отец тоже его слышит, но не сдается смягчить меня.
— Конечно, ты права. Но есть еще одна вещь… Господи, не думал, что это будет так тяжело говорить. Я хочу, чтобы ты увидела свою сестру.
— Это плохая идея, — тут же выпаливаю я.
— Я понимаю, сейчас не подходящее время. Да и знаю, что не вправе тебя о таком просить. Но все же, я считаю, это правильным.
— Неужели? Что именно правильно, папа? Молчать об этом 9 месяцев, а потом позвонить и в одночасье требовать, чтобы я с радостью приняла факт, что у меня теперь есть сестра?
— Не будь такой жестокой, Мия, — тихо просит отец, но я уже не могу контролировать вновь обуревающую меня злость.
— Это твоя школа, пап. Твоя и мамы. Так что теперь глупо требовать от меня другого! Все что я могу сказать, это пожелать тебе удачи. Тебе и твоей новой семье. Но не думай, будто я захочу принять ее, как должное или становиться частью вашего семейного очага. Нет, спасибо.
— Мия! — отец перебивает меня громким возгласом, — я и не прошу тебя об этом! Знаю, что ты никогда на это не согласишься!! Я хотел, чтобы ты просто знала, что я был бы этому очень рад! Прости, что не набрался смелости сказать раньше. Это моя вина, и я признаю ее. Наказывай меня, но я все же надеюсь, что ты не станешь этого делать со своей сестрой.
— Отлично, пап. Я тебя услышала. Поздравляю… наверное. Так надо говорить в подобных случаях? Ты выбрал не того человека, в ком следует искать поддержки. Но в любом случае — всего доброго тебе… вам…
Не дожидаясь ответа, я отключаю телефон и зарываюсь лицом в грудь Дэймона. Он гладит меня во волосам, пока я пытаюсь задушить предательские рыдания. Мне требуется несколько минут, чтобы прийти в себя. Все это время Дэймон терпеливо ждет.
— Как ты? — наконец, спрашивает он, когда я отстраняюсь от него. Его черные глаза пристально следят за мной. Не смотрю на него, чтобы он не видел, насколько мне больно.
— Нормально. А вот и мои скелеты в шкафу, Дэймон. — стараюсь говорить непринужденно.
Он хмурится, но отвечает мягко и вкрадчиво:
— Если хочешь, можешь поделиться ими со мной. Все равно, у нас теперь общий гардероб.
Невольно улыбаюсь одними уголками губ. Я благодарна ему за поддержку и то, как он разряжает накаленную обстановку.
— Ты ведь и так все слышал. У моего отца новая семья. И ему с чего-то взбрело в голову, что я захочу познакомиться с ней.
— А ты не хочешь?
— Конечно нет! Категорически нет! Мне это ненужно, да и ему тоже! Зачем?
Дэймон задумчиво отвечает:
— Ну, жизнь — это сложная штука. Иногда в ней происходят совсем нелогичные вещи, меняются ориентиры, ценности. Почему ты не допускаешь мысли, что сейчас в его жизни происходят события, которые сподвигли его в корне переосмыслить все то, чем он жил раньше?
Я поджимаю губы.
— И все равно это ничего не меняет. Он может пересмотреть что угодно, но от этого мое решение не изменится.
Дэймон настойчиво приподнимает мое лицо наверх, придерживая пальцами за подбородок.
— Мия, я как никто другой понимаю, что творится сейчас у тебя в голове. Как тебе больно и обидно. И я не умоляю вины твоего отца перед тобой. Но об одном я прошу тебя подумать спокойно и рационально. Взвесить все как следует. О твоей сестре!
И он туда же! Меня снова передергивает от этого слова. Дэймон продолжает чуть тише.
— Просто подумай… Скоро мы уезжаем, и будем вдвоем. Только ты и я. У меня никого больше нет. Весь мой мир — это ты. Я безгранично счастлив, но все же… думаешь, я бы не хотел, чтобы мои родители были живы? Я бы так хотел, чтобы они познакомились с тобой. Моя мама была чудесной женщиной, и я в свое время совершенно не ценил этого. А мой отец, хоть он и не был эталоном, но я был бы чертовски рад, если бы он позвонил мне прямо сейчас, не важно, с какими словами.
Я не могу поверить, что все это время Дэймон столько мне не рассказывал. Он никогда не заводил разговоров о своей семье, а я так была занята собственными страданиями, что даже не задумывалась о его боли!
Я замираю и боюсь даже дышать, чтобы Дэймон не замолчал и снова не закрылся от меня. Он тихо продолжает:
— А Йен… так не должно было быть. Может это моя вина, может я привел к тому, что случилось между нами! Порой я просыпаюсь с осознанием такого дикого животного отчаянья, что мне хочется убить самого себя! Я должен был ему помочь! Он был моим братом! И он был просто болен…
Я обхватываю его лицо ладонями и тяну к себе. Глаза Дэймона мутнеют, но ни один мускул на его сосредоточенном лице не дрогнет. Он остается видимо спокойным, хоть я и вижу, что внутри него все пылает. Он слишком контролирует свои эмоции, словно их проявление — это непозволительная слабость.
— Но сейчас, Мия! — Дэймон неожиданно пламенно прижимает меня к себе, — у тебя есть возможность сделать то, что недосягаемо для меня! Твой отец и мать — здесь. Вас разделяет телефонный звонок. Не надо отказываться от возможности сделать все правильно! Этот ребенок, твоя сестра, не воспринимай ее как что-то враждебное. Разве не здорово, что у тебя появится, — он бросает мимолетный взгляд на наручные часы, — или уже появился еще один родной человек? Не повторяй моих ошибок, милая.
Всхлипываю и вытираю слезы. Дэймон улыбается моей реакции и довольно кивает.
— Думаю, ты уже приняла решение?
Я не хотя высвобождаюсь из его рук и опускаюсь на край постели.
— Наверное. Я подумаю над твоими словами… В любом случае, разумнее оставить это до утра.
Дэймон подходит ко мне, слегка раскачивающейся походкой. Он нависает надо мной и смотрит сверху вниз горящими глазами. В них отражается победа.
— Вот и умница. А пока ты такая милая и растроганная, позволь мне утешить тебя?
Я закусываю нижнюю губу, наблюдая за его грациозными движениями. То, как он снимает майку. В свете ночника его рельефный торс выглядят словно высеченный из камня.
— Так ты позволишь? — он наклоняется ко мне и нежно целует. Он и вправду спрашивает разрешения? Вот это да! Или он сомневается, будет ли уместно его желание сейчас, в свети последних событий?
— Да, — торопливо
