вам вечера.
Рыцари ушли. Ганс обнял ее и поцеловал.
— Вот и все. Мы выстояли, солнышко мое! Больше они к нам не придут.
Парик продержался неделю, а после — моментально почернел. Ганс, мама и папа постоянно покупали ей новые. Шарлотта маскировала их шляпками, платками, крупными украшениями, но знакомые все равно заметили, как «подурнели ее волосы». Свои родные Шарлотта отстригла под корень, чтобы удобнее было носить парики. Она плакала, глядя, как они падают на пол, но выбора у нее не было: не вовремя выскользнувшая прядь могла погубить ее. Ганс все равно любил ее и баловал подарками, пытаясь развеселить. Ей пришлось выходить из дома, чтобы больше не вызывать подозрений, но Шарлотта казалась себе уродиной и не поднимала глаз от земли. Была и другая причина не смотреть по сторонам: теперь Шарлотта видела огромный, черный замок, появившийся в городе. Каждый раз, как она смотрела на него, кто-то словно подталкивал ее в спину: иди. Там твое место. Вороны ждут тебя. Родители и Ганс замка не видели.
Подруги, заходя в гости, спрашивали, не бьет ли ее Ганс. Шарлотта была несчастна, и потухшие глаза не удавалось скрыть даже самым умелым макияжем.
Пару раз она встречала в городе Рики и презрительно проходила мимо, не здороваясь. Он обучил ее достаточно хорошо, чтобы она наконец поняла: Рики оказался расчетливым мерзавцем, и никакие таланты не делали его добрее или порядочнее. Он с самого начала пытался использовать ее, а когда не вышло — обозлился.
Ум и сердце все-таки были разными вещами.
А потом в ее дом снова пришли Рыцари, вместе с Принцем Ричардом, и Ганс погиб, давая ей возможность сбежать.
* * *
Льюис удивился.
— Но почему? Они ведь уже видели тебя.
— Должно быть, Рики смог объяснить им, что я ношу парики. Может, Рыцари проследили за родителями и заметили, что те постоянно их покупают.
— С ними все в порядке?
— Да. Мы с Гансом жили отдельно. Родители, конечно, сильно горевали, когда я пропала, а он погиб. Отец даже решился спросить Принца Ричарда о моей судьбе. Узнал, что я сбежала, и рассказал маме. Это их немного успокоило. Недавно я осмелилась их навестить. У меня, оказывается, младший брат родился. Маленький, смешной такой. Они дали мне его понянчить немного. Мама потребовала, чтобы я пересказала ей все о трех годах жизни в убежище. Я рассказала об осенней уборке и прочих ваших выдумках. Не говорить же о том, как я охотилась на людей и боялась выйти за ограду?
Льюис ощутил, как его накрывает сочувствием к Шарлотте. Неудивительно, что она опасалась мужчин и их желаний. Один из них сломал ей жизнь.
— Неужели этому мерзавцу все так и сошло с рук? Хотя, знаешь, у нас основы логики и этики вел другой преподаватель. О Фредерике Андерсене я даже не слышал.
Шарлотта улыбнулась. В ее зеленых глазах появилось что-то жуткое, стылое, как грязный весенний лед в Рейнпорте.
— Рики так старался сделать из меня чудовище, что у него получилось. Учитель от бога, что вы хотите. Он отчего-то думал, что право на месть есть только у него, оскорбленного и обманутого. Что ж, в некотором роде это и не было местью. Это был ужин.
— Ужин? — медленно переспросил Льюис.
— На который я пригласила своих новых друзей. Рейвен часто использовал меня как приманку. Красивая девушка одиноко бредет поздней ночью по небезопасному кварталу. Конечно, за ней кто-нибудь да увяжется. Однажды, глядя на очередное остывающее тело, я спросила Рейвена, почему Вороны не нападают на дома. Он ответил, что это долго, неудобно и нет гарантий, что хозяева дома. Соседи могут услышать и позвать Рыцарей. Тогда я предложила посетить один подходящий дом: стоит на отшибе, хозяин всегда рано ложится спать, а запасной ключ хранит в горшке с уличным цветком. Попросила только позвать побольше Воронов. И разбудить Рики, чтобы он видел и понимал, что с ним делают. Я взяла в руку свечу, чтобы он мог меня разглядеть. Как он перепугался! Все умолял меня, чтобы я остановила остальных, каялся, клялся исправиться, твердил, что я добрая и так с ним не поступлю… а Вороны ели. Я хотела сказать ему напоследок что-нибудь остроумное, подобное той фразе про мою душу, но это было бы слишком похоже на него, понимаете? Так что я просто молча держала свечу и смотрела, как Рики умирает.
Льюис рвано вздохнул.
Жестоко. Что там говорил Сольвейн? Что в Шарлотте есть что-то страшное, но это трудно объяснить. Она отняла чужую жизнь, сознательно, из мести. Но может ли он осуждать ее? Рики не получил бы наказания за свой поступок, если бы она не взяла дело в свои руки.
— Рейвен не спросил тебя, зачем все это нужно?
— Он спросил, почему я отказалась есть со всеми. Пытался меня заставить, но я уперлась и не стала. Побрезговала. В убежище мы поссорились, и я все ему рассказала. Он хмыкнул и сказал, что я поступила правильно, он бы тоже разобрался с ублюдком, но это не повод отказываться от еды. И что я — самое красивое чудовище на всем белом свете. А однажды стану еще красивее: у меня будут черные когти и крылья, на которых я буду летать в небесах, как птица. Не обманул. Люблю мужчин, которые не болтают попусту.
Шарлотта выпустила когти, полюбовалась ими и довольно улыбнулась.
— Я снова красива, правда ведь, повелитель?
— Правда, — признал Льюис, — ты его любишь?
— Если бы я любила Рейвена, вы бы ослепли от его красоты. Мне нужен был любовник, которого не убьют и которому не нужна моя любовь. Он мне нравится. Нам хорошо вместе, и этого достаточно. Мы оба чудовища, для которых убийства — привычная часть жизни. Не смотрите на меня так. Вороны приносят смерть и это естественно.
— Нет, — твердо возразил Льюис, — Шарлотта, я понимаю, что тебе пришлось пережить ужасные вещи, как и многим здесь. Но больше Вороны никого убивать не будут. Ты ведь одна из первых отказалась нападать на людей. Ты не хочешь делать им больно, если можно питаться по-другому.
— Так и они мне ничего не сделали. Мне нравится, когда все происходит по взаимному согласию.
— Можешь отдать мне свою брошь? Я хочу разобраться в проклятии.
Шарлотта поколебалась, но сняла ее.
— Держите.
— Зачем ты ее вообще носишь?
— Затем, чтобы не забывать, кто я и чем заплатила за свою доверчивость.
Дверь в гостиную распахнулась, и вошел Рейвен. Огляделся.
— Повелитель, что-то случилось? Шарлотта что-то натворила?
— Нет. Мы просто
