– в общем, народ, всю жизнь связанный с рекой и морем, поэтому все берега реки были заняты пристанями и лодками.
Она дошла до одного маленького и давно не крашеного домика на берегу реки, и там, рядом с маленькой пристанью, увидала пожилого мужчину с трубкой в зубах, что как раз разводил пары на добротном баркасе. Это был Курт Шмидт, рыбак, который по старости больше не ходил за рыбой. Мужчина увидал девушку и очень удивился:
- Фройляйн Гертруда?
Зоя сразу поняла его удивление. Конечно, в прошлый раз он видел её приличной девушкой, теперь же она выглядела как девушка… очень неприличная, да ещё и босая. Зоя плотнее закутала плечи в шаль и ответила:
- Герр Шмидт, не обращайте внимания на мой костюм, это не моя одежда. Мне эту одежду… пришлось позаимствовать.
- Ах вот как, – он выпустил клуб дыма и вылез из баркаса на пристань. – А то в этом наряде я вас даже и не узнал. Смотрю и не могу понять, как такую женщину занесло на мою пристань.
- Вы отплываете?
- Да, спущусь вниз по реке, заберу рыбу у рыбаков, потом развезу её по лавкам и ресторанам, вернусь домой к ночи, не раньше.
- Я хочу пожить у вас некаторе время, – сказала Зоя.
- Конечно, вы же внесли оплату за месяц. Комната в полном вашем распоряжении ещё одиннадцать дней. Я уеду, а ключ от входа висит слева от двери, вы его сразу найдёте. У меня там есть сыр и колбаса, немного жареной рыбы и хлеб, пиво вчерашнее, но ещё не совсем выдохшееся. Пейте-ешьте всё, что найдёте.
- Отлично, тогда я пойду. До вечера, герр Шмидт.
- Фройляйн, - окликнул её старый рыбак.
- Да, герр Шмидт, – Зоя остановилась.
- Постарайтесь не попадаться на глаза моим соседям, - старик усмехнулся и снова выпустил клуб дыма, - а то будут болтать невесть что. Этим сплетникам только дай повод,
- Постараюсь, - обещала ему дева, а сама думала о том, что ей нужно побыстрее лечь.
Глава 17
Дженнет Рэндольф Черчилль прекрасно понимала, что ей предстоит, и посему заранее подготовилась, прежде чем явиться к своей начальнице «на ковёр». Она принесла с собой выписку из приёмной книги городского морга, из которой следовало, что «труп девицы шестнадцати-двадцати лет без видимых насильственных следов был доставлен из полицейского управления. Предположительно смерть произошла от отравления». Леди Рэндольф разумно рассуждала: раз патологоанатомы морга и полицейские врачи сочли девку дохлой, то что требовать с неё? К тому же… Кто ж виноват, что самой Холодной леди Кавендиш взбрело в голову тащить этот труп к себе домой? Уж точно не она. Но всё это было слабым утешением и всего лишь отговорками. Леди Дженнет прекрасно понимала, что провалила дело, верное дело; что она упустила и связную, и курьера, и ей придётся из этой ситуации как-то выкручиваться.
Понимая, что Холодная ей этого не простит, она ехала в штаб-квартиру ИС. готовясь к неприятностям и обдумывая доводы в свою защиту. Так что ничего удивительного для неё не случилось, когда герцогиня пригласила её в свой кабинет и даже не предложила сесть. Конечно, это была форма унижения – небольшого унижения, но подчёркнутого. Хозяйка таким образом давала понять леди Дженнет, что она здесь не в гостях и что она вовсе не ровня хозяйке. Она всего-навсего одарённая американка, волею судеб получившая мужа из достойной семьи.
Американка. Так уже бывало, но в этот раз леди Кавендиш, кажется, переходила все нормы приличия. Старуха не только не предложила ей стул, но и оставила её стоять перед собой вместе с простолюдинами. Вместе с Дойлом, которого ещё можно было как-то терпеть, и с подонком Тейлором. Леди Дженнет еле сдерживалась, чтобы не повернуться и не уйти. Она ловила себя на мысли, что желает сесть на пароход и уехать в Лондон… Вот только это означало бы конец её карьеры, и не только её. Такая выходка, скорее всего, положила бы конец и политической карьере мужа. Положение лорда Рэндольфа в партии и так пошатнулось после того, как он женился на американке, и его отцу, сэру Джону, седьмому герцогу Мальборо, пришлось использовать всё своё влияние, чтобы восстановить реноме сына. А посему, леди Дженнет вынуждена была стоять на одном ковре с чернью и выслушивать упрёки от старухи, которой следовало преставиться ещё сорок лет назад. Но начала герцогиня не с упрёков и выволочек, начала она с дела:
- Дойл, вы нашли её след?
- Нет, миледи, - отвечал тот, - я вам уже докладывал: она выпрыгнула из окна и добежала до озера.
- Да озера? Это всё, что вы имеете сказать? То есть, после этого «успеха» вы не потрудились продолжить поиски? – мягко уточнила леди Кавендиш. – Решили, что этого достаточно?
- Миледи…, - в принципе, Джон Дойл знал, что нужно ответить начальнице. – Я уже был на её квартире, но не нашёл там ничего, что могло бы нам пригодиться, а дальше… Мне требовалась полномочия. Я не рискнул без вашего согласия задействовать все наши силы для поиска девки. Мне пришлось бы отвлечь значительную часть персонала с охраны линкора.
- Я разрешаю вам, Дойл, снять с охраны корабля всех «шимпанзе», - произнесла герцогиня и тут же уточнила: - кстати, сколько их там?
- Шесть, миледи, - отвечал Дойл, - и тогда всего у меня их будет одиннадцать.
- Одиннадцать? – в голосе госпожи слышалось: так мало?
- Одни «шимпанзе» был заколот фанатичкой на аэровокзале. Ещё у двух неполадки, они на переделке у доктора, – пояснил Дойл.
- Соберите всех, что есть в наличии, пусть обнюхают все близлежащие набережные, я не думаю, что она сбежала для того, чтобы утонуть в озере, где-то она должна была выбраться на берег.
- Я всё сделаю, миледи…. Но при всём моём уважении…
- Что?
- Вероятность того, что мы что-нибудь найдём, очень невелика.
- Используйте любую, даже призрачную вероятность, Дойл.
- Конечно, миледи.
И тут что-то захотел сказать Эбердин Тейлор, он даже приподнял руку, чтобы герцогиня его заметила. И та произнесла.
- Что вам, Тейлор?
- По моим данным, миледи, сегодня ночью двумя моряками с американского сухогруза была изнасилована и ограблена одна проститутка.
- Чрезвычайно интересно. Вы полагаете, Тейлор, мне необходимо об этом знать? – холодно произнесла герцогиня.
- Дело в том, миледи, что
