играть в эти игры, сорока. — Смотрит на меня вполне серьезно, и я на автомате сжимаю кружку пальцами, не смотря на то, что она чрезмерно горячая. — Мы во взрослых интригах погрязли. Если дурачиться и дальше, можем не вытянуть.
— Мы? А как же твой статус кво?
Орлов тяжело вздыхает и дотрагивается до носа, видимо, показывая свою позицию. Не знаю, зачем мне все это. Важное, уже услышала, но упорно продолжаю ждать от него еще чего-то. Душа требует.
— У моего отца много связей, Настя. — Начинает, протягивая руку к кружке, и прищуривается. — Ангел, Воронов, Аристов… Они — лишь мизерная часть. Все намного серьезнее, чем вы можете представить. Если вы копнете под великого Кирилла Максимовича, то потянете за веревочку, которая зафиксирована на курке.
— Я понимаю, почему ты так говоришь. — Пытаюсь казаться равнодушной и на показуху жму плечами, отводя взгляд и делая обжигающий глоток чая. — Он ведь твой отец. Семья — святое.
— Нет. Не поэтому.
Замолкаем. Давлю в себе резкие высказывания и злость. Эмоции бьют по мозгам. Я даже зажмуриваюсь на несколько секунд, чтобы привести дыхание в норму, после чего в голубые глаза смотрю.
— Тогда почему?
— Я не хочу, чтобы ты пострадала.
У-у-ух… Сердце резко падает вниз от этой фразы. Снова маскирую дрожь и чувства за глотком чая. Эти действия помогают немного отвлечься, но не надолго. Отторжение идет полным ходом. Хоть сердце и сопротивляется. Я не могу контролировать эти бомбические процессы внутри себя. Разрывает на клочки. Даже слово боюсь произнести.
— Я не в курсе того, что было с твоими родителями, и как он там постарался. — Пернатый притягивает к себе кружку и без брезгливости пьет чай, чего я точно не ожидала. — Знаю точно лишь одно, он прикрывал мой зад, чтобы в прессе не высплыли детали того вечера.
— Оправдываешь?
— Нет. Это не моя прихоть. Ты сама стала свидетельницей того, как проворачиваются сделки. Один Заур многого стоит. Или ты думаешь, что если судья решил выгодно женить сына, то к вам будет добр?
Шумно дышу. Паника наступает на пятки внезапно. Когда-то Арсений меня убедил, что мы справимся, и я верила ему, настолько сильно, что рисковала не только свободой и совестью, но порой и жизнью. Сейчас все представления и вера разбивались об очередные реалии, и это было невыносимо больно. Я сделала глоток чая и вернула взгляд Орлову, который водил по краю кружки большим пальцем. Неимоверных усилий стоило заставить себя говорить.
— И? Кроме бегства, у нас нет вариантов, да?
POV Анастасия
— Он не будет действовать открыто. Станет наблюдать, скорее всего подключит тех людей, на которых ты даже не подумаешь. На соседку вашу милую, например.
— И что теперь? От каждого шарахаться?
— Нет, сорока. Быть настороже.
— И какова твоя роль в этой партии?
— Моя? Быть женихом и примерным сыном.
— Зачем ты идешь против отца?
— Я не иду против него, поверь. Если подниму бунт, то он меня вышлет за границу. Устранит последствия и вернет. Так не раз было.
— Тогда к чему эта помощь?
— Я не могу вам помочь. Все, что в моих силах, предупредить и указать направление.
— И?
— Я не убрал ничего.
— Не понимаю…
— Понимаешь, Настя. Все ты понимаешь. Прослушка работает. Инфа течет, и я думаю, ты прекрасно знаешь, кому в городе можно ее отнести.
— Ты про…
— Да, про него. Только один человек, осмелится пойти против моего отца и его друзей. Направление ты знаешь.
— На этом все?
— Глупая. С этого только все начинается.
— Долго ты будешь на меня дуться?
Арс пыхтит всю дорогу, но не произносит ни слова. Хмурится, от чего на его лбу ложится морщинка. Совсем не люблю такое состояние брата, только иначе не могу. У нас мало шансов и нужно их использовать. Шагаю вперед микроскопическими шагами намеренно, чтобы брат не чувствовал себя калекой, как он говорит.
— Дуются слабаки, а я зол.
— И долго ты будешь злиться?
— Пока твой любимый не исчезнет с горизонта.
— Он не мой любимый.
— Ну да, ну да…
Скриплю зубами от такого высказывания, но больше ничего не произношу. Переубеждать Арсения бесполезно. Он все равно уверен в собственной правоте.
Я уже несколько дней прокручивала слова Орлова в голове. Зря ли послушала? Не знаю, но прослушка работала, и сейчас мы несли результат единственному человеку, который мог бы помочь. Хаос в эмоциях и мыслях заставлял нервничать, а еще раздражения прибавляло то, что пернатый не выходил на связь. В университете не появлялся. После его прихода к нам снова пропал. Это наводило на сомнения, но я старалась не показывать их Арсу. Убивала на корню, а они подобно Фениксу возрождались из пепла.
Арсений вышел вперед, когда мы достигли красной двери. Я безмолвно следовала за ним, позволяя руководить. Да и переговорщик в данный момент из меня никакой. Конкретно потеряла хватку. Желание завершить все это стало патологией, и вылечить ее могло только чудо, на которое мы так слепо надеялись несколько лет.
Шаги в коридоре отдают эхом в черепной коробке. Волнение накрывает с головой. Потихоньку топит остальные эмоции. Перекрывает их, и я с облегчением выдыхаю, когда мы входим в кабинет к спасителю.
— Что ж, ребятки, — Янкевич откидывается на спинку кресла и тянется к пачке с сигаретами, — показывайте, что нарыли.
Арсений отдает флэшку Олегу, и мы садимся на диван, пока последний курит и с довольно серьезным видом слушает запись. По выражению лица Янкевича не понятно, какие мыслительные процессы протекают в его голове. Я начинаю нервничать. Стучу пальцами по коленкам. Арс сидит рядом неподвижно в неудобной позе. Он напряжен, но ни одной эмоции не показывает. Даже мне. Знаю о его состоянии, лишь уловив тончайшие детали.
Стараюсь отгонять панику, но получается с трудом. Янкевич прослушивает аудио и откидывается на спинку кресла, потирая подбородок. Я выпряляю спину и смотрю на него не моргая.
— Не хочу вас расстраивать, но аудио, — он тяжело выдыхает, — так себе доказательство.
— Мы и его еле достали.
Ворчит Арс. Зубами скрипит, а мои плечи рефлеткорно опускаются вниз. Неужели все было зря?
— Если бы еще видео… — Янкевич снова тянется к пачке с сигаретами и достает одну, принимаюсь постукивать ею по ладони. — Про отца ничего не нашли?
— Нет. Запаролили информацию на компьютере. Я не смог взломать. Мало времени было.
Арсений еле сдерживается, а я окончательно обмякаю. Получается, что пернатый правду говорил. Нам остается лишь бежать, да и только, если его отец узнает, кто я. От
