ему подали мясной суп, хороший, вкусный суп. И уже после того, как он его съел — показали отрезанную голову этого щенка. Одну голову, потому что остальное пошло в этот самый суп. Когда он подрос достаточно, чтобы ему стали нравиться девочки — он был покорен улыбкой одной из маленьких служанок. Ее тут же обвинили в краже и попытке убийства жены Главы. И забили до смерти деревянными палками, а его — заставили отсчитывать удары и глядеть как она умирает под ударами. Он хорошо помнил этот день. Свое бессилие. И страшное желание чтобы она умерла как можно скорей, но, к несчастью, девочка оказалась крепкой и умирала очень долго и очень мучительно. Почти весь день. Уже тогда он выучил простой урок — никого нельзя любить всем сердцем, нельзя показывать свои привязанности. Нельзя показать им, что он кого-то любит, нельзя открыться. Нужно отгородится от всего — от своих чувств, от гнева, от обиды, от боли. Переждать. Стать наследником и когда Глава умрет… если старые жены переживут его, то очень сильно пожалеют. А если не они сами, то их дети. Внуки. Нельзя привязываться.
— Ты что творишь, ублюдок?! — выкрикивает Глава и награждает его оплеухой: — это твои номера, да? Бунт крестьянских общин в трех деревнях! Ты что, головой ударился? Что это такое? Какое к демону право первой ночи?!
— Но… досточтимый Глава Шао, это ведь всего лишь крестьянские дочери и вы сами сказали, что я могу делать что хочу с ними… да и с их мужьями.
— Ты идиот. Конечно можешь. Конечно, ты можешь трахнуть хоть всех крестьянских дочек и поубивать их мужей. Но только не так! Никто тебе и слова не скажет, если ты сделаешь это потому, что тебя обидели или оскорбили, на худой конец если они оказались шпионами или бунтовщиками. Ты в своем праве. Но заявиться на деревенскую свадьбу и изнасиловать невесту прямо на столе, перед всеми, да еще мужа и отца у нее убить… ты совсем больной?! Неужели нельзя было в сторонку ее отвести? Я — твой отец и даже меня твой поступок коробит. А уж этих недалеких крестьян и подавно. Они же перед Волей Неба преклоняются, они же всей картины не видят. — Глава на секунду закрывает глаза и делает выдох, успокаиваясь. Открывает глаза. Садится в кресло рядом. Наследник Сянь Фэнхуан стоит перед ним на коленях.
— Ты не оставил им выбора, сын. — наконец вздыхает Глава Шао и потирает свое лицо: — ты лишил их возможности сохранить лицо. Если бы ты отвел ее за угол, задрал там юбку и оприходовал, а после она вернулась за стол с окровавленным подолом и искаженным лицом — они бы стерпели. Сделали вид что не заметили, что не догадались, что им показалось. Это крестьяне, они трусливые твари. Но все же, все же они — люди. Потому после того, что ты натворил в этих деревнях, у них не осталось иного выбора как взбунтоваться против нашего клана. Ты знаешь, что такое бунт в землях, подвластных Сыну Неба и как он карается? Вижу, знаешь. Сегодня утром старейшина Шу сжег эти деревни вместе со всеми бунтовщиками.
— Так и надо было поступить, досточтимый Глава Шао. Бунтовщики подлежат смертной казни. — склоняет голову наследник. Глава смотрит на него сверху и качает головой.
— Ты знаешь, сколько стоит молоденькая девушка, если продать ее в рабство? А парень? Ты знаешь, скольких таких старейшина Шу убил сегодня утром? Твое дурное поведение стоило нам нескольких тысяч золотых слитков! Но самое главное, оно стоило нам того, чего не купишь ни за какие деньги! Дурной славы! Весь уезд уже знает, что ты такие фортеля выкидываешь! Чему я учил тебя, сын?! Скажи?
— Не попадаться. — еще раз склоняет голову наследник Сянь Фэнхуан.
— Вот именно! Не попадаться! — Глава Шао встает и коротко, без замаха — пинает наследника в грудь, тот опрокидывается на спину и жалобно скулит от боли.
— Если ты будешь продолжать устраивать мне и всему нашему клану неприятности, я лично выжгу у тебя очаг ци и продам в рабство! — рявкает Глава и снова пинает лежащего наследника: — слышишь меня?!
— Да, Глава Шао!
— Из-за тебя на уши встали все. Лю Байгу, например, этот разбойник и бунтовщик давно хотел прибрать к рукам наши земли. Клан наших заклятых врагов заключил с ним союз. Но самое главное, твое поведение заставило задуматься этого старого упрямца Баошу. — говорит Глава, опускаясь в кресло.
Вспышка гнева прошла так же быстро, как и возникла, оставив по себе острое сожаление. Может и зря я на парня так вызверился, думает он, в конце концов кто такой этот Баошу? Да, едва ли не треть плодородных земель принадлежат семье Вон Ми, но он сам — просто торговец и помещик. Не чиновник. Не вхож к двору, не проходил Императорский экзамен, не имеет гуаней, просто очень богатый человек. Но богатство — это не добродетель, его и отнять можно. Да, они надавили на него, фактически поставив его перед выбором — либо склонится перед ними и стать младшей семьей в клане, отказавшись от большей части своих земель и имущества, либо прекратить существование. Оформить все хотели браком, у него как раз одна дочка есть. Но теперь этот придурок Баошу свою игру затеял и на каком уровне! Если бы не Скрытник, не шпион высшего класса, то у этого Вон Ми Баошу все могло бы и получиться! Действительно, Баошу принял в семью какую-то одаренную девчонку со стороны, удочерил ее и в течении двух недель скармливал ей пилюли Золотого Ци. Скажи кому другому — удавится от зависти, такие пилюли стоят невероятно дорого, однако нельзя их как конфетки жрать. После одной такой система циркуляции ци в норму должна как минимум год приходить, а ее каждый день кормили! Как не порвалась еще, не истаяла в воздухе или в духовного фамильяра не превратилась. А сверху на всю эту Золотую ци— технику заклинания «бомба ци» или «Вспышка Десяти Тысяч Солнц», закрывая естественное истечение энергии по меридианам. Это запретная техника, запретная, да еще и секретная к тому же. Поистине, деньги открывают все замки, а семья Вон Ми невероятно богатая.
И ведь верно рассчитал, старый торгаш, как только бомба ци под куполом щита окажется — то взрыв, освобождение такого объема ци тут же перегрузит все щитовые амулеты. Щит схлопнется, и тут на штурм замка пойдут солдаты Лю Байгу. Будь в клане Лазурного Феникса хотя бы
